Вскоре после начала одной из мировых войн британские газеты обрушились на своего министра иностранных дел. Мол, как это можно в письме об объявлении войны в Германии использовать такие выражения, как «дорогой сэр» и «искренне ваш»? Ответ шефа МИДа звучал приблизительно так: если вы собираетесь кого-то убивать, это еще не повод быть с этими людьми невежливыми.
Я искренне надеюсь, что никто из участников российского политического процесса не собирается друг друга убивать. Но тайфун, который пронесся по кабинетам верхушки издательского дома «Коммерсант», стал для меня лишним подтверждением: всем нам есть чему поучиться у покойного британского политика.
Журналистов, потерявших должности из-за публикации избирательного бюллетеня с нецензурным обращением в адрес Владимира Путина, одни считают банальными хулиганами. Другие – героями борьбы за свободу слова. А вот для меня мораль этой истории совсем в другом.
Уровень взаимной озлобленности среди политически активной российской публики достиг запредельных значений. Люди, которые придерживаются разных политических взглядов, теряют способность к продуктивному диалогу друг с другом. Они могут лишь сыпать оскорблениями. И этот факт я считаю крайне опасным: и для страны в целом, и для ее отдельных граждан.
Вечером накануне демонстрации на Болотной площади я сидел за столом в ресторане в обществе нескольких лидеров оппозиции. Один из них обильно перемежал свою речь матерными словечками. Другие пытались его урезонить: «Борис, не ругайся!»
Но демократический трибун не унимался. И не мудрено. Использование мата стало сейчас нормой в нашей общественной жизни. Почитайте социальные сети и блоги. Пообщайтесь с политиками и просто политически активными гражданами – не важно, поддерживают они власть или оппозицию. Всюду вы прочитаете и услышите такие изощренные проклятья в адрес политических оппонентов, от которых уши завянут даже у потомственных ассенизаторов.
Например, это раньше демократически настроенная публика считала идеалом общественного деятеля академика Сахарова или Людмилу Алексееву. У каждого времени свои герои. Герой нынешнего – это революционно настроенная «светская обозревательница», которая без мата, похоже, вообще не способна изъяснятся на русском языке.
Поймите меня правильно. Я не собираюсь пародировать кота Леопольда и лицемерно призывать: «Ребята, давайте жить дружно!». Политика и политическая журналистика – это занятие не для чистюль, готовых упасть в обморок при одном намеке на хулу в адрес ближнего.
Политическая борьба немыслима без взаимной агрессии, взаимных нападок и, да, взаимных оскорблений. Вам кажется, что я противоречу сам себе? Вовсе нет. Просто оскорблять можно по-разному. Можно использовать метод ломовых извозчиков. А можно оскорблять не оскорбляя. И уж поверьте мне на слово: именно эти политические оскорбления, второго рода, оказываются более действенными и болезненными.
Что, вы отказываетесь верить мне на слово? Не бойтесь, я не сочту это оскорблением. Я лучше приведу вам еще один пример из британского политического опыта. В ХVIII веке кандидат в члены парламента от округа Дарэм полковник Джон Лэмптон получил письмо от влиятельного местного жителя Томаса Лиддела: «Я думаю, что ваше поведение в парламенте будет опасным. Даже если бы вы были моим братом, я и то отказал бы вам в поддержке».
В отличие от некоторых россиян ХХI века бравый полковник не стал посылать оппонента на три буквы. Он послал ему внешне вежливое письмо такого содержания: «Хочу заверить, что я ощущаю сострадание к вашим страхам, но не испытываю ни грамма нужды в вашей поддержке и ни капли ужаса при мысли о вашей оппозиции».
Изящно? Без сомнения. Оскорбительно? Тоже без сомнения. Обидно? Вовсе нет. Вы все равно не понимаете, почему полковник занялся изящной словесностью, а не использовал запас матерных слов или хлыст?
Рассказываю, что бывает в таких случаях. В 1856 году пламенный борец за отмену рабства в Америке сенатор Чарльз Самнер в своей речи в сенате нанес личное оскорбление своему политическому оппоненту – сенатору Эндрю Батлеру. В ответ племянник Батлера, член палаты представителей Конгресса Престон Брукс, подошел к Самнеру прямо в здании сената и до полусмерти избил его тростью с золотым набалдашником.
И без того расколотое на две части американское общество стало еще менее единым. Одни ликовали. Другие не могли прийти в себя от шока. Избиение Самнера наряду с другими событиями подтолкнуло Америку к гражданской войне.
Вам надоели все эти примеры из «древней иностранной истории»? Давайте тогда вспомним нашу собственную историю. Она кишит примерами того, как безответственные агрессивные заявления политиков, грубая брань в адрес оппонентов, нежелание вступать в уважительный диалог приводили к страшным последствиям.
Несколько революций, гражданская война, другие формы смуты – нам что, всего этого мало? Когда мы поймем, что произнесенное или написанное слово материально? Что слово способно лечить, но способно и разрушать и убивать?
Политический диалог в форме «а пошел ты на три буквы» – « сам пошел на эти же три буквы» не способен решить ни одну из системных политических проблем России. Можно сколько угодно крыть оппонента площадной бранью. Но это не подвигнет его переехать в другую страну. Мы все равно обречены жить все вместе. Мы все равно обречены договариваться.
