— Что думаете делать теперь?
— Адвокат готовит кассацию, чтобы дело рассмотрели в другой судебной инстанции. Если она не поможет, обратимся в Верховный суд Таджикистана. А в случае отрицательного результата и там — в Международный суд по правам человека. Будем бороться за отца до конца.
— Насчет возможности свидания не узнавали?
— Про свидание пока ничего не знаем. Но мы всей семьей поедем в Таджикистан, когда дело будет рассматриваться в другом суде.
— Когда последний раз разговаривали с отцом?
— В понедельник после вынесения приговора он позвонил мне. Не знаю, как ему умудрились передать трубку. Кажется, в суматохе, когда их облепили журналисты со всех сторон. Он успел сказать всего несколько слов: “Сын, успокой деда и маму — все будет хорошо, мы держимся!”
— Кстати, как держатся ваша мама Ирина и дедушка, он ведь тоже Владимир?
— Мы все втроем Владимиры. Дед — сам бывший военный летчик. Когда закончил летать, еще долго работал в навигации “Аэрофлота”, был начальником смены диспетчерской службы по Москве. За маму мы переживаем. Она сильно измотана и истощена. Когда узнали о приговоре, у нее на нервной почве поднялась температура. В общем, чувствует себя плохо, от интервью и прочего мы стараемся ее оградить.
— Ваш отец давно работал в авиакомпании “Ролкан”?
— Примерно последние пять лет. Изначально он был военным летчиком, потом перешел в гражданскую авиацию. А когда вышел на пенсию, лет 5—6 вообще не летал. Затем стал работать в этой авиакомпании. Папа — фанат неба, не мог жить без него. Поэтому был рад любой летной работе. И хотя в последнее время ему тяжеловато уже приходилось — условия в “Ролкане”, по его словам, были спартанские, — но он все равно был доволен, что занят любимым делом.
