Если взять любого среднестатистического советского человека из 80-х годов и поместить в центр нынешней Москвы, он сначала не поверит, что находится в России: кругом, даже если и русскими буквами, непонятные иностранные слова. А потом, если его все же убедить, что это Россия, спросит: «Нас захватили?». И разве ошибется?
Английский, который учила и учит половина России, стал языком международного общения не в силу удобства и простоты, а ровно потому, что США стали доминировать в мире. Но это процесс и с обратной связью: распространение языка укрепляет доминирование, работает, как «мягкая сила».
У нас это наложилось и на объективные причины: консервам из морской капусты трудно было конкурировать в сознании потребителя с «Макдональдсом». И порицаемое в СССР западопоклонничество расцвело, расплескалось, пропитало все кругом, когда стало «можно». Вот только честно: «Грин вилладж» звучит куда заманчивей, чем «Зеленая деревня»? А почему? Да потому.
Послушайте наших чиновников: так и сыпется прямо «эвентуальный», «алармистский»... А в 2021 году на марафоне «Новое знание» в рамках Восточного экономическогофорума, было даже заявлено, что английский язык уже и иностранным считать нельзя: «...английский везде. Это язык технологий, экономического развития, мировой коммуникации, поэтому английский знать нужно просто в обязательном порядке».
И стал бы он для нас не иностранным, а родным, если бы не февральские события. И СВО сейчас ведь идет, в том числе, за право русских говорить на русском. Да и внутри страны власти, наконец, задумались об ограничении использования иностранных слов в торговле, на вывесках, в названиях жилых комплексов и прочем — о той самой «обратной связи».
И совершенно ничего плохого нет, если Европа начнет русский. Действительно великий язык. Осталось нам ему соответствовать.
