Как сегодня с нескрываемыми нотками торжества говорят в Турции, страна оказалась самой последовательной в мире сторонницей смены власти в Сирийской Арабской Республике.
Но есть ли реальные причины у турецкого руководства для радости из-за смены режима в Дамаске?
В поисках ответа на этот вопрос обратимся к еще относительно недавнему прошлому, когда позиции власти Башара Асада, при поддержке России и Ирана, представлялись окрепшими настолько, что события 2010–2015 годов казались оставленными далеко позади.
Сирия Башара Асада вроде как медленно, но верно возвращала себе международное признание, в частности, вернулась в 2023 году во влиятельную Лигу арабских государств. На протяжении 2023 и 2024 годов даже шла активная проработка переговоров на высшем уровне в трехстороннем формате Россия–Турция–Сирия, которые должны были ознаменовать примирение Дамаска с доселе непримиримой Анкарой.
Однако в итоге эта знаковая встреча так и не состоялась. Согласно заявлениям турецкой стороны — по причине предварительного условия Дамаска, чтобы турецкие военнослужащие до переговоров покинули бы территорию САР.
Де-юре Дамаск был в своем праве, однако де-факто теперь уже, получается, не учел реальности, существующей на своей собственной земле, за что и поплатился. Как говорится, «политика есть искусство возможного», а у руководства Башара Асада под ногами вместо твердой почвы в решающий момент оказались зыбучие пески.
Что же до того, почему требования Башара Асада были отвергнуты Анкарой, стоит отметить один ключевой аспект для понимания турецкого взгляда на Сирию и на сирийский вопрос. Когда и если мы хотим понимать логику своего южного соседа…
Не так давно нижеподписавшемуся довелось присутствовать на международной конференции, посвященной сирийскому вопросу, с турецким участием. И там от одного турецкого эксперта прозвучало буквально следующее: Сирия для Турции не является ни глобальным вопросом, ни региональным вопросом, а является вопросом «местным».
Стоит сразу предостеречь читателей от упрощенного прочтения данного (замечу, весьма характерного) высказывания в духе того, что Турция имеет к Сирии территориальные претензии. На самом деле все заметно сложнее: в «сирийском досье» для Турции тесно переплелись вопросы турецкого самопозиционирования в мире, турецкой национальной безопасности и турецкой экономики.
Заявка Турции под руководством президента Эрдогана на то, чтобы обеспечить себе кратный рост влияния в мире, не может не означать того, что у страны есть то, что она «маркирует» как зону своих стратегических интересов.
Историческое турецкое присутствие на тех территориях, которые позднее стали Сирийской Арабской Республикой, предопределяет существование в турецком сознании так называемого «постосманского пространства», по аналогии с пространством «постсоветским», со всеми вытекающими последствиями. Сразу оговорюсь, что такой термин в Турции не в ходу, что не отменяет сути сказанного. С распада Османской империи прошло всего ничего — чуть больше 100 лет, то есть сменилось лишь 4 поколения, а с Сирийской Арабской Республикой у Турции самая протяженная, 900-километровая сухопутная граница. Вот факторы исторический и географический.
А есть еще и фактор национальной безопасности: угрозу курдского сепаратизма со стороны Рабочей партии Курдистана в Турции и ее региональных «филиалов» в Сирии, Ираке и Иране никто не отменял. Как не отменял и американских планов, подкрепленных практическими шагами, по созданию на Ближнем Востоке так называемого «Большого Курдистана» в пару государству Израиль. Отсюда и постоянные заявления обеспокоенного турецкого руководства про приверженность территориальной целостности Сирии, и турецкие трансграничные военные операции против Сил народной самообороны, сирийского отделения Рабочей партии Курдистана.
И наконец, фактор экономический: с 2011 года Турция принимает на своей территории около 4 млн сирийских беженцев.
На фоне экономических проблем Турции, а также с учетом антииммигрантских настроений, поднявшихся в стране в 2023 году, руководство президента Эрдогана было весьма заинтересовано в том, чтобы как можно быстрее, желательно уже в 2024 году, начать отправку сирийских беженцев обратно на родину под гарантии их безопасности и непреследования со стороны Башара Асада.
Для этого турецкое руководство даже запустило проект строительства жилья на сирийской стороне турецко-сирийского приграничья. И, кстати, вопросом личной безопасности возвращающихся беженцев в том числе обосновывало и турецкое военное присутствие в Сирии.
Итак, Башар Асад ушел. Случился тот самый обещанный «пятничный намаз в Дамаске», о котором в самом начале сирийской гражданской войны громко говорило турецкое руководство. Фотография, где глава турецкой Национальной разведывательной организации Ибрагим Калын, совершив намаз, выходит из мечети Омейядов в Дамаске, закрыла эту болевую точку турецкого руководства. И даже напротив — обратила ее против турецкой оппозиции, которая годами язвила про тот самый «неслучившийся пятничный намаз».
Однако уход уходом, но какие фундаментальные вопросы для Турции оказались решенными?
Предотвращен ли распад Сирийской Арабской Республики и образование на ее осколках курдской автономии или даже государственности? Выражусь мягко: не гарантированно, особенно при продолжающейся американской поддержке проекта так называемого «Большого Курдистана».
Накануне сенаторы США Крис Ван Холлен и Линдси Грэм представили двухпартийный проект закона «О противодействии турецкой агрессии 2024 года» (в оригинале: Countering Turkish Aggression Act of 2024). Как поясняется, этот законопроект преследует цель «ограничить турецкое вмешательство в дела на севере Сирии». То есть речь идет о защите «курдских активов» США в Сирии. Показательно, что упомянутая инициатива — двухпартийная, то есть исходящая одновременно как от демократов, так и от республиканцев. Следовательно, ее нельзя считать «прощальным приветом» от уходящего Джо Байдена приходящему Дональду Трампу. И пока ничто не предвещает, что Трамп «версия 2.0» фундаментально изменит американскую позицию по сирийским курдам в более желательную для Турции сторону.
А может быть, с уходом Башара Асада резко приблизился и стал делом ближайшего будущего проект турецкого руководства по отправке на родину миллионов сирийских беженцев, что должно разгрузить турецкую экономику? И снова не похоже на то: события в Сирии пока вызывают больше вопросов, чем ответов, чтобы сирийские беженцы в Турции массово начали паковать чемоданы. Здравый смысл и инстинкт самосохранения присущи в равной степени всем. А вот, напротив, очередная волна бегущих из новой Сирии вполне реальна на фоне не вполне ясного будущего страны. И волна эта при неудачном развитии событий грозит накрыть в первую очередь саму Турцию, а отнюдь не ту же Европу, которая комфортно отделена от ближневосточных процессов турецким «буфером».
Так что на фоне того, что Турция одержала несомненную информационную победу, на практике для турецкой стороны еще ничего в Сирии не закончилось, а все еще только начинается, причем начинается на достаточно высоких рисках.
Равно как начинается и для нашей страны, где, что тут греха таить, спешно начали посыпать голову пеплом в духе «Россия потеряла ключевого союзника на Ближнем Востоке».
Сама по себе подобная формулировка является показательной и вынуждает задать уточняющий вопрос: а кто все же годами являлся российским союзником в Сирии — Башар Асад или сирийский народ?
Если ответ «Башар Асад», то с потерей «ключевого союзника» не поспоришь, но тут же возникают законные вопросы в правильности расстановки российских акцентов в отношениях с САР в прошлом и в наших шагах в будущем.
А вот если ставка делалась на сирийский народ (нижеподписавшемуся искренне хотелось бы, чтобы именно этот ответ оказался бы правильным), то у этой ставки просто по определению должна была образоваться «несгораемая сумма» в виде тех «здоровых сил», кто видел российский вклад в Сирию на протяжении десяти лет, кто его ценит, с кем мы сотрудничаем и на кого мы в делах сирийских можем опираться при любых раскладах.
Так что по состоянию на конец 2024 года, по-моему, еще весьма преждевременно записывать и Турцию в главную победительницу в Сирии и в главного бенефициара смены режима в Дамаске, а Россию — в страну, потерпевшую там поражение. Просто шахматная партия получила очередное неожиданное (как всегда и происходит) развитие, не увенчавшись ничьим «шахом и матом». Осознание же того, что наблюдаемый нами сирийский эпизод — часть другой, уже глобальной партии, которая стара как мир и, не исключено, вечна, способствует спокойному отношению к «кульбитам» игры и настраивает на правильный лад тех игроков, которые претендуют на то, чтобы считаться серьезными.
Российская Федерация ведь серьезный игрок, не правда ли? Значит, игра продолжается…
