США ввели первые санкции против Ирана в 1979 году, когда иранские революционеры захватили американское посольство вместе с дипломатами. Но губительными для иранской экономики оказались лишь те ограничения, которые Вашингтон ввёл в координации с союзниками после 2010 года из-за развития Тегераном ядерной программы. За время действия санкций иранцам удалось выработать сложные схемы, чтобы продавать нефть, покупать и перевозить подсанкционные товары и платить по счетам. Нефть перевозят на танкерах, которые меняют флаг или ходят под чужим флагом, перекрашивают названия, подделывают документы о происхождении товара, отключают навигационные приборы и переливают нефть в открытом море с танкера на танкер. В международных транзакциях пользуются подставными компаниями, используют систему хавала для международных переводов без трансграничного перемещения денежных средств, а также криптовалюту.
«Но серые схемы и отраслевые достижения не могут обеспечить долгосрочный рост экономики. Виной тому не только санкции», - считает научный сотрудник Института международных исследований МГИМО Адлан Маргоев. Главные проблемы иранской экономики кроются в её экономической модели. «Экономика Ирана на порядок уступает экономикам стран, которые ввели санкции против неё, поэтому у иранского правительства нет возможности принимать зеркальные ответные меры». Такие контрмеры либо ударили бы бумерангом по иранской экономике, либо имели бы ничтожный эффект. В этих условиях целесообразнее действовать асимметрично: например, создавать настолько привлекательные условия для бизнеса, чтобы потенциальные выгоды от инвестиций превысили санкционные риски.
«Для устойчивого экономического роста потребуется комплексная политика, нацеленная на создание благоприятных условий для всех экономических агентов, включая иностранных инвесторов», считают авторы Валдайского доклада «Ни Восток, ни Запад: как иранская экономика справляется с санкциями» Адлан Маргоев и Петр Артемьев, эксперт Российского совета по международным делам.
Санкции оказались билетом в один конец. Двадцать лет переговорного процесса привели к неутешительному результату. Несмотря на то что Ирану и шестёрке международных переговорщиков удалось согласовать ядерную сделку и формально она продолжает действовать даже после выхода США, санкционное давление на Иран сейчас кратно выше, чем до начала переговоров.
Ко второй волне санкций (2018-2024) пришлось адаптироваться. Не сумев добиться соглашения, устойчивого к переменам во внутренней политике США, власти Ирана попытались сделать национальную экономику устойчивой к американским санкциям. Но одновременно удержать курс валюты и инфляцию, а также удовлетворить нужды социально незащищённых слоёв населения оказалось невозможно. «Административные меры дали обратный эффект. Это не позволило справиться с ростом инфляции».
Государственное вмешательство в экономику помешало ей адаптироваться к санкционным шокам за счёт рыночных механизмов и найти новую точку равновесия. «Из-за такой политики за время санкций макроэкономические проблемы не только не смягчились, а, наоборот, усугубились. С 2018 года инфляция не опускается ниже 40 процентов, действуют как минимум три курса риала, а на открытом рынке иранская валюта дешевеет к доллару в среднем на треть каждый год».
Обходя нормы экспортного контроля при закупке иностранных технологий и оборудования, иранцы развивают и отечественные аналоги. В отдельных сферах даже достигли успехов: среди прочего, научились производить газотурбины, перерабатывать нефть и внедрять нанотехнологии в медицину. Но серые схемы и отраслевые достижения не могут обеспечить долгосрочный рост экономики.
Виной тому не только санкции. Главные проблемы иранской экономики кроются в её экономической модели. «После революции она была перестроена на основе следующих идеологических принципов: приоритет государственной и общественной собственности над частной; приоритет исламских ценностей над экономической свободой – например, в виде запрета банкам на взимание процента; социальная справедливость – акцент не на производстве, а на распределении, обмене и потреблении; автаркия как средство освобождения от экономической и политической зависимости от других стран».
В результате 70% иранской экономики принадлежит государству, окологосударственным и религиозным структурам, сохраняется ставка на внутренние ресурсы, иностранный капитал и его движение ограничены, а государство защищает отечественного производителя нетарифными барьерами во внешней торговле, контролируя при этом валютный рынок. Социально незащищенных правительство поддерживает с помощью денежных субсидий и фиксированных цен на товары первой необходимости. «Вопреки настрою иранских властей сделать экономику устойчивой к агрессивному внешнему воздействию, такая модель оказалась ригидной, уязвимой и неконкурентоспособной».
Отдельные президентские администрации предпринимали усилия в этом направлении. «Например, были попытки ввести налоги для компаний в собственности исламских фондов, приватизировать крупные компании и отменить фиксированный валютный курс. Но от настоящих проблем национальной экономики правительство отвлеклось на недружественные действия других государств, а отсутствие внутриэлитного консенсуса помешало системным реформам, которые могли бы обеспечить рост даже в условиях санкций». Из-за этого иранское руководство оказалось неспособно масштабировать успехи, достигнутые в отдельных сферах благодаря компетентным и неравнодушным учёным, лоббизму предпринимателей и роли государства как клиента, инвестора и организующего лидера отрасли, резюмируют в своем докладе Алдан Маргоев и Петр Артемьев.
Старший академический советник института политических и международных исследований (IPIS) Кайхан Барзегар (Иран) уверен, что санкции принесли трудности, но они не станут причиной краха Ирана. В условиях санкционного давления страна стала использовать свое уникальное географическое положение. У Ирана 15 соседей, с которыми они налаживают отношения, чтобы стать лидерами в региональном масштабе. Теперь с Европой товарооборот снизился до 5 миллиардов долларов в год, а со странами Глобального Юга - постоянно растет. «Санкции сделали нас более принципиальными, и мы не сдадимся перед их лицом. Мы стали более реалистично подходить к использованию собственного географического положения».
Кандидат экономических наук, член ученого совета Института востоковедения РАН Нина Мамедова высказала мнение, что теперь Иран очень зависит от Китая и без его поддержки не сможет существовать. «Стоит ли менять зависимость от Запада на зависимость от Востока?» - задает она риторический вопрос. Также в Иране социальные проблемы, по проведенному в этом году опросу 92% иранцев недовольны существующим положением вещей. Из страны бегут квалифицированные кадры, а рождаемость резко снизилась. И поэтому руководству страны есть над чем задуматься.
Старший научный сотрудник и руководитель Восточного культурного центра Института востоковедения РАН Лана Раванди-Фадаи уверена, что социальные проблемы Иран преодолеет, потому что никогда они не были способны поменять режим государства, хотя американцы очень на это рассчитывают.
Алдан Маргоев считает, что мы научились серым иранским схемам, стоит взять на вооружение и государственную политику в отношении инноваций: «Иранские ученые обычно и предприниматели, потому что государство поддерживает бизнес основанный на знаниях. На основе своих патентов ученые могут открывать малые предприятия, которые ни копейки не отдают государственным научным институтам, где они производят исследования». Такая коммерсализация научных знаний необходима сейчас нашей стране, считает исследователь.
Сумбула Султанова, ответственный секретарь Российско-иранского делового совета, уверена, что нашим экономическим взаимоотношениям с Ираном мешают три фактора: логистика, взаиморасчеты и таможенное регулирование. Если решить эти три проблемы, то товарооборот с Ираном резко возрастет.
Также есть проблемы и с коридором «Север-Юг», у которого три направления: западное - через Азербайджан, железнодорожное - через Туркмению и Казахстан и морское - по Каспию. Более всего развивается последние. По железнодорожному пока прошло только 7 составов. А западное направление ограничивает отсутствие прямого железнодорожного сообщения между Азербайджаном и Ираном. Но иранцы не торопятся строить железнодорожное полотно, потому что дорога будет пересекать их аграрные районы и дорого им обойдется. К тому же сейчас отношения с Азербайджаном налаживаются, но они помнят, когда готовы были отзывать послов друг у друга, и не хотят зависимости от этой страны.
И.о. директора Второго департамента Азии МИД России Максим Баранов уверен: «В нынешних условиях, когда Россия стала чемпионом по наложенным на нее санкциям, нам стоит развивать нормативную базу по обходу санкций». «Ситуация дает основания для налаживания антисанкционного сотрудничества в многостороннем формате», - добавил он.
Алдан Маргоев считает перспективным проводить исследования по отдельным направлениям экономического развития Ирана с представителями этих отраслей в нашей стране.
