– Юрий Николаевич, действительно ли у Запада наблюдается нехватка артиллерийских боеприпасов?
– В военном лексиконе это называется «снарядный голод». Он еще не острый, но все же… Авторитетное издание The Economist публикует статью «В плане перевооружения Украины есть взрывной изъян. Европе не хватает тротила и другого топлива для снарядов и ракет», где его эксперты пишут: «Европа отчаянно пытается увеличить свое незначительное производство артиллерийских снарядов и ракет. В январе 2024 года ЕС признал, что он далеко не выполнил своего обязательства предоставить Украине один миллион снарядов к марту 2024 года. 15 марта 2024 года он выделил 500 миллионов евро (542 миллиона долларов) на наращивание производства. Но самым опасным узким местом является то, о чем до недавнего времени думали в последнюю очередь: нехватка взрывчатых веществ.
Схема, о которой идет речь, называется Законом о поддержке производства боеприпасов (ASAP). Европе нужны огромные объемы горючих материалов, чтобы достичь своей цели по производству 2 млн снарядов в год к концу 2025 года. Каждый артиллерийский снаряд начинен 10,8 кг фугасного взрывчатого вещества, такого как тротил, октоген или гексоген. Для запуска снарядов на десятки километров также необходимы дополнительные метательные заряды. Другие боеприпасы требуют еще большего количества: например, фугасная боеголовка ракеты Storm Shadow весит около 450 кг. Проблема в том, что производители взрывчатых веществ не уверены, что производство можно нарастить, и опасаются, что особенности отрасли будут препятствовать росту, который необходим Украине, чтобы оставаться конкурентоспособной на поле боя».
– Отчего такая нехватка?
– По мнению экспертов, окончание «холодной войны» привело к резкому падению спроса на оружие и вынудило многих европейских производителей взрывчатых веществ свернуть свою деятельность, слиться или просто закрыть свои предприятия. The Economist дает полный расклад: «Великобритания, например, закрыла свой последний завод по производству взрывчатых веществ в 2008 году.
Последний крупный производитель тротила в Европе расположен на севере Польши. В других странах многие государственные объекты были либо приватизированы, либо законсервированы.
На протяжении десятилетий их производство было ориентировано на эффективность мирного времени, а не на промышленные масштабы, отмечает Иоганн Хёхерль, профессор Университета бундесвера в Мюнхене. По его мнению, в результате в цепочке поставок остается очень мало резервов для удовлетворения растущего спроса. Возьмите взрывчатку, идущую в основной заряд артиллерийского снаряда или ракеты. Лишь несколько компаний до сих пор производят высокоэнергетические материалы, соответствующие стандартам НАТО. Одна из них — Chemring Nobel, занимающая обширный завод в Сэтре, Норвегия. Другая компания — французская Еurenco, которая управляет таким же огромным предприятием в Карлскоге, Швеция.
Портфель заказов обеих фирм увеличился после начала боевых действий на Украине. Завод Еurenco будет переполнен до 2030 года, а завод Chemring в Сэтре будет работать на полную мощность».
– Но теперь, когда вновь появился спрос, они могут быстро нарастить производство?
– Могут, но не быстро. Тим Лоуренсон из Международного института стратегических исследований утверждает, что для возобновления работы законсервированных заводов потребуется время, учитывая необходимость переоснащения и ремонта предприятий. Соблазненные субсидиями ASAP, компании вкладывают деньги в расширение мощностей. Но один инсайдер отрасли отмечает, что строительство завода с нуля может занять от трех до семи лет. Показательный пример: компания Rheinmetall, поставщик боеприпасов, строит комплекс по производству взрывчатых веществ в Венгрии. Однако производство начнется только в 2027 году.
Множество правил безопасности и охраны окружающей среды также могут препятствовать расширению мощностей, говорит Кристиан Мёллинг из Немецкого совета по международным отношениям.
– Поэтому фирмы стремятся размещать опасные производства в других, «не родных» странах?
– В том числе. Производители взрывчатых веществ сталкиваются с собственными ограничениями со стороны предложения.
Во-первых, это общеотраслевая нехватка квалифицированных рабочих. «Седые инженеры уходят на пенсию, и мало кто из молодых людей мечтает работать со взрывчатыми веществами, чтобы получить дипломную работу», — анализирует Хехерль.
Во-вторых, поставки критически важного сырья, сырья, такого как химические прекурсоры, также находятся под угрозой. Получение азотной кислоты, химического соединения, может быть особенно сложной задачей. Хотя азотная кислота необходима для производства нитроцеллюлозы, основного сырья для взрывчатых веществ, производство азотной кислоты в основном идет на удобрения. Но поскольку производители удобрений страдают от более высоких затрат на электроэнергию, производителям взрывчатых веществ приходится бороться с сокращением поставок.
В-третьих, существуют уязвимые места в цепочке поставок: хлопковый пух, тип волокна, который является еще одним ключевым ингредиентом нитроцеллюлозы, в основном импортируется из Китая.
На фоне этих трудностей некоторые поставщики боеприпасов ищут взрывчатые вещества за пределами страны. Сообщения показывают, что индийские и японские производители взрывчатых веществ частично заполняют этот пробел. Некоторые эксперты обеспокоены тем, что импортируемая взрывчатка имеет худшее качество и поэтому может повредить оборудование.
– Однако, похоже, европейцы не унывают?
– Что удивительно. Риторика европейских правительств достаточно оптимистична – мол, некоторый прогресс уже достигнут. Прогнозируется, что годовое производство боеприпасов в масштабах ЕС достигнет как минимум 1,4 миллиона штук к концу 2024 года по сравнению с примерно 500 тысяч год назад.
Закладывая 11 апреля 2024 года первый кирпич для завода по производству топлива для боеприпасов Еurenco в Бержераке, президент Франции Эммануэль Макрон утверждал, что защищает эффективность французской «военной экономики». Завод, по его словам, «откроется в рекордно короткие сроки к 2025 году».
– Неужели это спасет ВСУ?
– Вот и эксперты The Economist в этом сильно сомневаются: «Поскольку летнее наступление России уже в самом разгаре, этого недостаточно, чтобы помочь Украине».
Тут как в истории про один проигранный бой. Начальника артиллерии после спросили: «Почему артиллерия не стреляла?» - «Во-первых, не было снарядов…»
– Тем не менее председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен на днях заявила, что «Евросоюзу необходимо готовиться к войне с Россией и принять меры для совместного вооружения». Без снарядов?
– У этой дамы, как бы помягче выразиться, врожденная кавалерия мозга. Как бывший гинеколог, она слабо знакома с другими частями организма и, видимо, считает, что голова – предмет темный и исследованию не подлежит. Кстати, другая такая же докторша, побыв некоторое время министром обороны Германии, привела хваленый бундесвер в жалкое состояние. Там тоже нет снарядов. Но тоже глубокомысленно рассуждают о войне с Россией. Размалевывают в своих отстроенных бункерах карты новыми «барбароссами»? Да и Макрон туда же... «Мы все глядим в Наполеоны, двуногих тварей миллионы», как писал Пушкин.
Не говорю уже про трех прибалтийских «тигров», трогательно напрягающих свои паучьи мышцы.
– Какое-то маниакальное желание «убиться об стену»…
– Да уж. В психиатрии мысли с осознанным намерением или планированием возможных вариантов совершения самоубийства называются суицидальными идеациями. Не знаю, лечиться ли это.
