Развязать руки (в прямом смысле слова) приставам – или сотрудникам органов принудительного исполнения, как они поименованы в законопроекте, – Минюст хотел уже давно. И вот наконец законопроект дошел до первого чтения в нижней палате.
Его появление вполне оправдано. Во-первых, функционал приставов по обеспечению порядка в судах действительно очень узкий. По сути, они могут только стоять и навытяжку в коридорах и залах судебных заседаний и стрелять глазами в граждан.
С приставами-исполнителями тоже ситуация не лучше. Они и сами иной раз становятся жертвами рукоприкладства граждан, с которыми по долгу службы вынуждены взаимодействовать. Не всякий сдержится в ответ на фразу: «У вас долг по алиментам полмиллиона рублей, извольте погасить до пятницы». Особо ретивый должник может пристава и с лестницы спустить.
Собственно, законопроект Минюста именно об этом: о защите окружающих приставами и защите приставов от окружающих.
«Сотрудники органов принудительного исполнения имеют право на применение физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия», – говорится в проекте закона.
Но всё не так просто. Любой порыв защитить общество от преступных элементов доведет пристава до рапорта начальству. Это прямо прописано в законопроекте. А если негодяй, не дай Бог, получит ранение или, того хуже, скончается, рапортовать придется еще и прокурору.
Кстати о том, что именно можно будет применять. Кроме собственных кулаков это баллончики со слезоточивым газом, электрошокеры, резиновые палки и наручники.
Еще перечисляется, к кому всё это применять нельзя. Несовершеннолетние, инвалиды, беременные женщины. С последними, правда, не очень понятно. «С видимыми признаками беременности», пишет Минюст. А если признаки еще не видны? – поинтересовались депутаты. Кстати, еще нельзя будет применять спецсредства и силу к людям, которые совершили ненасильственные противозаконные действия. Вот пример: если раздосадованный гражданин нахамил судье или пел в зале суда нецензурные частушки из чувства глубокого несогласия с вердиктом присяжных, его палкой нельзя. Если же он судью или заседателя стукнул – можно.
Любой, кто знаком с правилами физического воздействия на себе подобного, знает: не столь важно, чем бить. Важно, куда бить.
– При применении сотрудником органов принудительного исполнения палки резиновой не допускается нанесение человеку ударов по голове, шее, ключичной области, животу, половым органам, в область проекции сердца, – зачитал из законопроекта депутат Юрий Синельщиков (КПРФ). – По почкам нельзя, по голове нельзя. А если на этого пристава нападают трое с ножом? Если ему уже пообещали, что ему сейчас перережут горло, он будет, простите, должен отыскивать их ягодицы?..
А вот еще немного прекрасного: «Запрещается применять огнестрельное оружие с производством выстрела на поражение в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности и несовершеннолетних», сказано в проекте. С женщинами все ясно: их можно, получается, только подстрелить? А если она беременная без видимых признаков?
Что значит «явные признаки инвалидности»? Тут очевидно нужны пояснения с конкретным списком этих самых признаков. Ну и сложно себе представить, что пристав в ситуации, когда надо стрелять, сначала спросит у гражданина паспорт, чтобы убедиться в его совершеннолетии.
Михаил Делягин (СРЗП) предложил коллегам посмотреть на проблему шире. Конечно, приставам надо давать полномочия.
– Уже в Москве есть районы, в которых чувствуешь себя не вполне… – сказал Делягин, но, к сожалению, районы не перечислил.
Но это с одной стороны. А с другой – многие наши люди доведены до состояния отчаяния, заметил парламентарий. Не приставами, конечно. Но достается именно им.
– Какой взрывоопасный пласт отчаяния копится в нашем обществе! Отчаяния глухого и беспросветного, которое оборачивается ненавистью ко всем представителям власти, в том числе и к судебным приставам. Мы это понимаем, и они должны быть защищены хотя бы от того отчаяния, – заявил Михаил Делягин.
Он предложил коллегам включить воображение и представить себя в роли… истца, выигравшего дело в суде:
– Представьте себе, человек пришел в суд, его прожевали эти жернова. Через годик-полтора выплевывают вас с правильным решением, что дважды два – четыре, что у вас украли деньги, и что мошенник действительно мошенник. И на этом наступает тишина, – говорил Делягин в звенящей тишине зала.
– И вы дозваниваетесь до пристава, а он: «Я звонил, но не дозвонился. Я не знаю, где живет этот мошенник». Вы ему адрес приносите, судебному приставу, а он говорит: «Да я уже не занимаюсь этим делом, я передал его соседу». На колу мочало, начинай сначала, – Делягин смоделировал сценарий, в котором едва ли пристав дойдет до того самого мошенника. Отбиваться придется от того, кто принес ему адрес.
Депутаты в первом чтении законопроект утвердили. Они согласились, что пускай документ и сырой, но защищать приставов все же надо. Как минимум – от нападающих на судей и присяжных хулиганов. Как максимум – от всех нас.
