События 2 мая 2014 года давно уже превратились в миф, былинное сказание, когда никто не помнит, как и что было на самом деле, и поэтому излагают собственную интерпретацию событий.
Кому-то выгодную, кому-то политически удобную, кто-то, находясь за две тысячи километров, реально спорит, доказывая, что все было так, а не иначе. Он же читал про это в газетах. Есть своя версия и у меня. Потому что, в отличие от большинства, я там была.
Март 2014-го года
Я в Одессе. Откуда через пару дней махну в митингующий Симферополь.
Я ехала туда в сто пятнадцатый раз брать интервью у нового губернатора Немировского. Подписывая командировку, редактор скептически заметил: «Что там делать-то? В Одессе всегда спокойно».
Вечный город. Мирный город. Торговый, некогда, до массового исхода в Израиль в 70-е годы — с тем самым непередаваемым еврейским колоритом. Город, в котором всегда и все способны друг с другом договориться. В общем, жемчужина у моря.
В марте 2014-го майдановцы, то есть сторонники только что свершившегося киевского государственного переворота и противники сбежавшего в Ростов президента Януковича, тусовались возле здания новой областной администрации. Одна дама притащила на митинг крошечного терьерчика: тот щеголял в жовто-блакитном комбинезончике, смело поднимая лапку на глазах у охраняющих площадь киевских казаков.
Одесский «Антимайдан» на Куликовом поле находился где-то в получасе ходьбы от «Майдана». Неподалеку от Дома профсоюзов. Бельевых веревок, обозначивших границу между теми, кто за Россию, и теми, кто за Евросоюз, не было. Договаривались так.
Из одной части города в другую, как через линию фронта, меня провожал «майдановец» Серега. Мы познакомились года за три до этого, он входил в дружину, которая боролась с наркоторговцами в окрестных сёлах.
Через пару месяцев Серега пообещает порубить меня, как российскую пропагандистку, топором при встрече и уедет воевать на Донбасс. В АТО.
«Украина понад усе!» - «Украина превыше всего!» - коллективно скандировали в марте 2014-го на одесском Майдане.
- У вас, русских, не получается, наладить свою жизнь – но мы сможем, да. Мы за то, чтобы войти в Европу, избавиться от коррупции, от прогнивших политиков, стать свободными и счастливыми, XXI век на дворе. За нами будущее», - улыбались мне 18-летняя молодёжь, давая интервью.
Куликово поле же воплощало в себя то самое былинное прошлое. Не только своим названием, но и морщинистыми лицами бабушек-завсегдатаев с портретами убиенной царской семьи в руках. Я добралась туда поздним вечером, когда зашло солнце. Дрожали на ветру черные тени собравшихся. Рдели алые полотнища советских флагов. Кроме бабушек, на площади были бойцы с закрытыми лицами, отказывающиеся со мной говорить – кто они и откуда. Это были только что набранные бригады самообороны.
На ужин раздавали кашу. Из палаток высовывались дула буржуек. Громкоголосый оратор вещал что-то с трибуны, это был Антон Давыдченко, одесский лидер пророссийской «Народной альтернативы». Молодой и напористый парнишка – в черной кожанке, как и положено у настоящих комиссаров.
У него интервью я тогда взяла. Антон рассказал про тех, кто вместе с ним собрался у «старого обкома» – так по привычке называли иногда Дом профсоюзов.
Давыдченко выступал за федерализацию Украины и придание русскому языку статуса государственного. Хотя в Одессе все и всегда разговаривали на русском. Иначе тогда и быть не могло.
Тогда же в марте в день выхода моего с Давыдченко интервью, его арестовали, обвинив в попытке государственного переворота и нарушении государственной целостности страны.
В последний день своей мартовской командировки перед отъездом на референдум в Крыму я ужинала в ресторане, где праздновала день рождения какая-то компания. Они позвали меня к себе за стол, но когда узнали, что я из Москвы, демонстративно отказались со мной даже говорить. Для меня это было дико. Но это было только начало. Одесса раскалывалась…
Май 2014-го
…Это была настоящая пороховая бочка, никем не охраняемый Дом профсоюзов, только вжикни спичкой – и все запылает. Кому было выгодно, чтобы он произошёл? Уж точно не губернатору Немировскому, который лишился поста за то, что не смог предотвратить и остановить. Все смешалось в тот день 2 мая в Одессе.
300 пророссийски настроенных антимайдановцев. 3000 — майдановцев. Футбольные фанаты… Титушки…
Сторонников Евромайдана было на порядок больше. Им ничего не стоило оттеснить своих оппонентов в Дом профсоюзов, где те заняли оборону.
Кто первый запустил коктейль Молотова в окно?
Пожарные ехали до места происшествия 40 минут. Хотя у них дислокация в 500 метрах. Ни тента развернутого, ни воды с собой они не взяли. Как это обычно у нас бывает.
Люди горели заживо ...
…Вряд ли кто-то вспомнит сейчас, как, опомнившись, майдановцы принялись спасать горящих антимайдановцев из левого фасадного крыла здания, с пылающих третьего и вторых этажей. Кидали веревки «идеологическим противникам», приволокли лестницы. Из окон удалось снять человек десять. Но люди не выходили, добровольно выбирая смерть – боялись, что на улице их добьют.
Ранили Олега Константинова, известного городского журналиста. Мы познакомились, когда я впервые приехала писать про Одессу. Подстрелили его еще до начала основной бойни на Куликовом – на Греческой площади, во время начала беспорядков, в толпе. Первая пуля попала в руку. Упал. В спину догнала вторая. Утром к нему в больницу добрались коллеги, передавали мне по телефону: «Олег в хороших условиях. В отдельной вип-палате! Ну, насколько в еврейской (больнице - авт.) может быть «вип». Отдельная. Но мертвечиной и чем-то гадким в ней смердит как и во всей больнице. Майка у Олега с надписью: «Пошли все на…» Кто там только у него за этот день не побывал! Кто только на эту майку не взирал! И Порошенко, и Кличко, и Юля (Тимошенко - авт.) хотела, но он уже устал от предыдущих гостей».
У больницы, писали ребята, раньше дедушка-охранник стоял, собирал трешки с посетителей – а теперь, после второго мая, стоят менты. Перепуганные. Всего боятся. Где только они были раньше?
Говорят, что на пожаре могли находиться подстрекатели и провокаторы – как с той, так и с другой стороны. Говорят, что пожарные просто испугались ехать на такое ЧП без приказа сверху.
Старушки восстали
Говорят, что перед пожаром 2 мая в Дом профсоюзов забегали парни с расчехленным оружием и в камуфляже. А как же бабушки с вырезанными из журналов иконами и портретами царской семьи? Бабушек было жальче всех… Удивительно, но эти старушки воскресли на следующий же день, наутро с теми же иконами и флагами, они снова появились на боевом посту. Вот уж кто действительно бессмертный.
В июле 2014-го, когда вовсю шло расследование трагедии в Доме профсоюзов, неожиданно отпустили из СИЗО Антона Давыдченко. Сказали, что тот вроде бы заключил сделку со следствием. На 2 мая у Давыдченко точно было алиби. Вот уж повезло. Вскоре тот навсегда покинул Украину.
Расследование событий 2 мая так ничего толком и не дало. Суд шел по кругу три года. Арестованных во время бучи на Греческой площади пророссийских активистов в итоге оправдали. Потом снова посадили, и снова оправдали… Я общалась по телефону с Евгением Мефедовым, одним из обвиняемых — он тоже горел в Доме профсоюзов, но был спасён и заключён под стражу.
Россиянин приехал в Одессу незадолго до событий 2014-го. Стал активным сторонником Антимайдана. Мне он сказал, что политикой особо не интересовался, а в Одессу его позвала любовь…
Я передала ему с оказией деньги на лекарства. Кроме российских журналистов, здоровье Мефедова никому не было нужно.
В 2019-м его наконец обменяли и отправили в Россию. Но это было потом.
… А в 2014-м Одесса была в шоке. В оторопи. Это не тот пафосный официальный траур, когда произносятся на трибунах громкие речи.
Город безмолвствовал. Молчал Привоз. Молчали торговки, с неповторимым одесским юмором всегда предлагающие свой товар. И тут же – не отходя от прилавка - обсуждающие политику. «Ой, ну шо у нас за мэр? Та какой мэр он как собака на заборе!» Город был ошарашен. Прибит. Тогда же стало понятно, что так нельзя. Кто-то должен остановиться. А лучше все вместе. Кому это было нужно – смерть десятков человек? В гражданской войне не бывает правых и виноватых. Бывают те, кто использует ее результаты.
Одесса соединилась в трауре и молчании.
Трагический конец одесского Антимайдана ознаменовал собой финал всеукраинских Антимайданов вообще. Больше нигде и ничего подобного не происходило.
Разве что на Донбассе началась война…
Принесут букеты
…Накануне 10-летней годовщины я написала своим знакомым журналистам в Одессу, тем самым, которые освещали эти события в 2014-м, спросила, будут ли сегодня здесь отмечать 2 мая. Планируются ли какие-то памятные мероприятия.
Мне ответили, что, может быть, принесут пару букетов бывшие активисты Антимайдана. Их осталось очень мало. Их никто не задерживает. Всем давно уже не до этого.
«Надо еще завтра пережить как-то, — сказали коллеги мне. — Только что пришлось бежать в коридор. Опять ракета. И стало сдавать здоровье. Кот у нас помер, сердце разорвалось во время одного из обстрелов, инфаркт у кота, представляешь? А мы с женой сейчас стараемся вообще не расставаться. У нас, кроме друг друга, никого. Все время боимся, что один уйдёт в магазин, а когда вернётся, вместо дома руины и пепелище. Как тогда — 2 мая. Лучше сразу и вместе. Поэтому и ходим вдвоём. Чтобы, если что, не плакать ни по кому».
