Если ведомство будет обладать эксклюзивными правами на ввоз рабочей силы, то, понятное дело, что бенефициары озолотятся.
Между тем таджикские мигранты разъезжаются по домам. Пока что временно. Потому что не знают, чего ждать. Больше всего боятся как раз законопослушные.
Их работодатели опасаются за себя тоже. Кому нужны дополнительные проверки и доносы?
Вместо того, чтобы нормализовать ситуацию на рынке труда, и без того страдающем от дефицита рабочих кадров, ее фактически заводят в тупик.
О чем думают противники любой трудовой миграции, лично мне не очень понятно. Выгоним таджиков — дальше-то что?
До сегодняшнего дня во всем мире было только три пути решения кадровой проблемы. Причём один из них – многолетний и системный. Улучшать жизнь собственных граждан, чтобы они хотели больше рожать.
Второй — модернизировать производство, заменяя людей роботами. Тоже пока не про нас. Если только у китайцев на онлайн-платформах по дешёвке закупим.
А третий – как раз тот, который мы ныне по сути рубим под корень. Внешняя миграция. Она есть везде, кроме Северной Кореи и Афганистана. Но туда почему-то никто не рвётся.
Увы, государства первого мира, где рождаемость вследствие второго демографического перехода не сильно лучше нашей, давно уже поняли, что выход только во внешней миграции.
И борьба теперь идет за качество, чтоб заполучить к себе самых лучших. А у нас?
Если в сытых нефтяных «нулевых» сюда действительно приезжали близкие нам по менталитету, квалификации, общему уровню образования и советскому прошлому, украинцы или белорусы, то ныне миграционная политика, которую шатает, как корабль в шторм, оставила только выходцев из Средней Азии. Да и от тех, судя по всему, тоже скоро никого не останется.
Интересно, конечно, почему к нам не рвутся образованные и цивилизованные кадры?
Возвращение нынешних мигрантов на историческую родину - тоже палка о двух концах. Потому что там работы нет, а людей избыток. И это неизменно, прогнозируют эксперты, радикализирует очередных соседей у нас под боком…
Не получится ли, что мы отправляем гастарбайтеров, нищих, расстроенных, обиженных, прямо в руки таким же вербовщикам, которые и организовали теракт в «Крокусе»?
В том числе тех, кто до этого хотел спокойно и мирно кормить свою семью.
Я пообщалась с выходцами из Средней Азии, проживающими в Московской области, чтобы узнать, как изменилась их жизнь. И что они собираются делать дальше.
Показательно, что все мои собеседники, как сговорившись, просили даже имена их полностью не называть.
Сейчас многие сторонятся приезжих из Средней Азии, неохотно сдают им даже хостелы, а хозяева съемных квартир предупреждают о расторжении договоров или значительном повышении платы за риск (никому не хочется, если что, потом оказаться пособником террористов, просто из-за того, что сдаёшь свою недвижимость).
Вот лишь некоторые их монологи.
А., Московская область, родился в Таджикистане:
– У меня паспорт гражданина РФ, мне нечего бояться, я гражданин уже не первый десяток лет. Но из-за внешности даже мой работодатель, который знает меня как человека работящего, сказал пока сидеть дома и не выходить лишний раз на улицу. Я хорошо владею русским языком, никаких проблем не имею с полицией, но все равно страшно. Сейчас занимаюсь домашними делами, появилось время навести порядок, подкрасить кухню, починить сломанные электроприборы – жду, когда станет спокойнее.
Р.Ж., Москва: – Мы сами из Таджикистана, моего сына, а у него паспорт РФ, на днях задержали на улице, он подходил к метро, собирался ехать домой, шел с работы. Сразу же направили в часть. Я боюсь за него, потому что хотел, чтобы он закончил колледж и шел просто работать, но так получилось. Вся эта ситуация здорово повлияла на нашу семью. Не успел сказать ни одного слова сыну. Знаю только, где он находится, собираюсь навестить. Второго сына пока посадил дома, мне нужен помощник. Сейчас он вынужден оставить работу, я его никуда не пускаю. Мне это самому не нравится, но если что, я тут вообще один останусь. Зачем такая жизнь?
М.Д., Московская область: – Я из Молдавии, замужем за мусульманином. Муж сразу уехал домой в Таджикистан, не стали рисковать, я боюсь, что его могут задержать ни за что. А я одна с маленьким ребёнком. Я сейчас тоже собираюсь к своей матери в Молдавию, чтобы переждать, пока все уляжется. Мы обычные люди, но все настороженно смотрят. Это обидно, мы много лет живем в России, всегда работали, купили недавно земельный участок, муж и родственники начали строительство. Сейчас приходится все бросать, и не известно, как будет дальше, и сохранится ли наша семья.
С., Москва: – Сложнее стало устроиться на работу, особенно, если ты имеешь несколько подработок. Многие сразу уехали домой, в Узбекистан, в Таджикистан. Я сам из Таджикистана. Я думал, как раз на эти места можно идти работать. А работодатели меня не хотят. Говорят, будем ждать, пока не придут местные. А местные – кто придет? Зарплата на стройке маленькая. Больше они платить не готовы. Если денег не будет, я тоже поеду домой. Звали в такси, но расходы большие, а если откажутся ехать из-за имени моего, кому я и что докажу, если вечером надо перечислить деньги на машину или утром крайний срок? Останусь в минусе. Сейчас живу на то, что осталось на кредитных картах. За них тоже скоро нечем будет платить.
Наши ходить за лежачими не хотят
А как сами россияне относятся к тому, что происходит сегодня? Историями ненависти, нетерпения и «от них все беды» и без того полны Интернет и ТВ, попробуем вспоминать все же то хорошее, что нас связывает.
Светлана, 53 года:
— В начале 2000-го таджики ремонтировали дом, который я купила. Они были разные. Жили в этом недостроенном доме. Делали самую грязную и трудную работу. Я их кормила и платила за работу.
Их бригадир, если честно, был тот еще хитрый перец. Потом он заболел туберкулезом. Его бригада скинулась ему на лечение.
Потом бригадир уехал в Москву.
Ходили слухи, что он торговал наркотой.
А ребята остались здесь. В моем доме они закончили ремонт. Подрядились в другие дома.
С тех пор прошло много лет. Приезжая из Таджикистана, они не раз привозили мне целые мешки сухофруктов. Вот просто так.
Они жили на других стройках в жутких условиях... И я им возила одежду, подушки, одеяла, лекарства, бывало, что и еду. Они все были из каких-то аулов, где тяжело и плохо, настолько, что даже наша российская действительность казалась им сносной. Иначе бы они оттуда не уезжали. Все, что они зарабатывали, они отправляли своим семьям. Знаю, что некоторые уже умерли. Холодно было им.
Анна, 47 лет:
— У моего брата-инвалида сиделка из Средней Азии.
Она уже много лет здесь.
Мне жаль ее. Быть сиделкой трудно.
Я зову ее Ольгой, они все, когда обосновываются, отказываются от своих имен и берут наши.
Но если честно, они тоже непростые. Их легко поймать на вранье, причем очень наивном. Я к Ольге приспособилась. Она ко мне тоже.
Старается не врать. Звонит, часто спрашивает про мое здоровье.
Когда я ее ругаю, она не обижается.
Иногда мы вместе плачем, когда вспоминаем своих детей, которых похоронили.
Однажды мы с мужем заболели одновременно. Она узнала и говорит: скажи, что надо (еду, лекарства), я привезу из города (мы живем в деревне).
На мой день рождения в прошлом году она приготовила для меня плов.
Муж Ольги работает на стройке в Москве. Ездит туда на месяц как на вахту. А она крутится тут.
Еще она часто заходит к моей маме, которой 96 лет, живет она одна. Ольга мне говорит: не беспокойся, я помогаю ей не за деньги. Я уважаю ее и тебя.
Нельзя сказать, что Ольга прямо альтруистка. Кроме квартиры в городе она купила дом с огородом в деревне, но за деньги, которые заработала, бегая целыми днями от одного лежачего к другому. Она ни у кого не взяла даром даже кусочек хлеба.
Она радуется как ребенок, когда я привожу брату что-то вкусное и прошу ее тоже покушать.
Не знаю, как у вас в Москве, но когда я после операции лежала в своем городе в больнице, то поняла, что везде есть такие сиделки.
Русские не хотят ходить за лежачими, даже за своими.
Помню, вынести судно было 50 руб.
Купить ватрушку в буфете на 1-м этаже — тоже 50 руб. Говорит, мне же надо на лифте туда-сюда и в очереди стоять, а я за это время могу еще одно судно вынести.
Для них больницы — золотое дно. Деньги там крутятся большие. Есть старшие, которые определяют объем работ и договариваются с завотделениями насчет пропусков. Из плохого, что никаких медосмотров сиделок не проводится.
Анастасия, 44 года:
— Когда меня бросил муж, дочке было семь. Она инвалид с детства, до этого времени я не работала. А тут пришлось срочно выйти. Жить-то на что-то надо. Дочке идти в первый класс, а кто ее будет встречать-отводить в школу, кормить, следить, как она учит уроки?
Первые семь лет у нас попеременно жили няни из Узбекистана, Таджикистана, Киргизии. Я не могла платить больше 25 тысяч рублей, поэтому на московскую помощницу по хозяйству рассчитывать было нечего. А для них это тоже была экономия, так как они все с проживанием, питались вместе с нами. Спали в кухне на полу на надувном матрасе, так как не было места для еще одного дивана. К тому же маленький ребенок совсем не то, что работать уборщицей или в магазине. Там часто обманывают, а у меня все было честно. И для них в какой-то мере это был отдых. Особенно по сравнению с жизнью на родине, где приходилось кормить и обслуживать большие семьи. Но и в России им тоже было несладко.
Многие рассказывали, как им тяжело одним в чужой стране. Особенно если рядом нет мужчины, защитника. Приходилось сходиться с кем-то без росписи, чтобы не обижали и не трогали другие. Я поняла, что когда они в своем обществе, то старики их как-то учат жизни, приглядывают за ними, стыдят. А здесь их никто не контролирует и ничего не держит. Ни вера, ни стыд. Они здесь просто выживают.
Собственно, как и я. Только у меня квартира и московская прописка. А так у меня с ними гораздо больше общего, чем с покупателями дорогого бутика, где я работаю.
«Молодого гастарбайтера никому не надо?»
Так называлась моя статья в «МК», вышедшая накануне 2007 года. Тогда мир был другим, мы все были другими.
Гастарбайтер Яша свалился на мою голову в Москве внезапно. После моей командировки в Узбекистан.
Если честно, настоящего его имени я и не помню, а по-русски он просил называть себя Яша.
Яша работал в администрации кишлака, куда я приехала писать о последнем оставшемся в живых защитнике Дома Павлова в Сталинграде узбеке Камалжоне Тургунове.
Тогда, в 1942 году, они все держали 58 дней оборону этого дома: русские, украинцы, грузины, абхазы, казахи, татары, узбеки, таджики…
В селении, где жил Тургунов, Яша оказался единственным человеком в округе, сносно владеющим русским языком. Его приставили ко мне в качестве переводчика. После разговора с ветераном парень долго рассказывал мне о своей собственной жизни, как собирает на калым, чтобы жениться на любимой девушке.
Рано утром, когда моя машина уходила в Ташкент, я снова увидела Яшу. Не выспавшийся, в мятой рубашке, он прибежал ко мне в гостиницу и на глазах у толпы сельчан, собиравшихся строем топать на хлопковые поля, расцеловал в обе щеки: «Катя-ханум, не хочу здесь больше жить и работать, я хочу увидеть мир, можно, я приеду к тебе в Москву когда-нибудь?»
Конечно, я согласилась. Почему нет? И даже оставила ему свой номер телефона.
Я была уверена, что никогда больше не увижу Яшу. Как вдруг он позвонил…
Что он уже в столице. И ему надо где-то жить, чем-то зарабатывать. Вот ведь незадача…
Я не представляла себе, что делать с этим мальчиком в огромном городе, поэтому от отчаяния написала статью про него.
Попросила читателей совершить одно маленькое чудо! «Если у вас есть сердце, вакансия и жилье для умного, образованного гастарбайтера, не дайте пропасть его мечте».
Звонки шли, не переставая. Не могу поверить, что это звонили те же самые москвичи, которые сейчас гонят гастарбайтеров вон. Я уже не помню, какие конкретно вакансии ему предлагали, помню, что их было очень много.
Яша выбрал автосалон. На прощание мы обнялись. Он сказал, что никогда меня не забудет и обязательно найдет возможность отблагодарить, показать, что я не зря ему помогла. И что уборщик в автосалоне — это только начало.
Через несколько лет Яша пришел в редакцию. Когда я спустилась, он стоял внизу с огромным букетом белых роз…
Он до сих пор стоит у меня перед глазами, довольный, гордый, что он оправдал мое доверие.
Конечно, это были другие времена. И враги у нас тогда были другие. Враги ведь понятие относительное.
Жизнь идет по кругу и возвращается на круги своя.
Тогда это были мировые террористы, окопавшиеся на Северном Кавказе. Жестокие, безжалостные в своем радикальном фанатизме. Они готовы были умереть ради своих идей.
Теперь террористы — просто нищие и неимущие мигранты, у них нет идей и нет веры.
Без малейших социальных перспектив и без мозгов. Они не готовы умирать, но вполне готовы убивать за копейки.
И таких миллионы. И они уже здесь.
Сегодня мы гоним их прочь, заставляя ненавидеть еще больше.
И больше никто не протянет им руку, чтобы совершить даже маленькое чудо.
…Что с нами всеми случилось, люди?
Комментарий Марии Архиповой, правозащитницы:
— Что касается создания отдельной госкомпании для завоза мигрантов, то с ней возникает множество вопросов. Если у госкомпании будет монополия, то предприятия, которым нужна рабочая сила, попадут в зависимость, и это сразу же отразится на их работе. Может привести к серьезным проблемам от простоя и потерь до самого худшего сценария – закрытия. Второй вопрос – куда девать частных лиц? Весь въезд мигрантов переключить на единственное госведомство? Сколько же человек в нем должно работать? Чем тогда будет заниматься погранслужба ФСБ, в чем тогда будет их роль? Какие-то особые списки, кому разрешено въезжать, а кому запрещено? Такие ограничения, как правило, к хорошему не приводят, а ведут к серьезным проблемам и в экономике, и в сфере занятости, и в целом негативно отражаются на жизни людей. Еще один вопрос – если предприятие хочет завезти своих специалистов для своего предприятия – они должны согласовывать, ждать, терять время и т.д. Если экономика свободная, то ограничения по рабочей силе невозможны, одно исключает другое. Пока плюсы этой инициативы не ясны. Более того, ФМС России уже была выделена в отдельное ведомство, в результате все равно вошла в МВД РФ. Не будет ли и здесь дублирования полномочий и процедур, и в итоге все превратится в бюрократический кошмар и хаос, в котором как раз и начнет процветать коррупция, а также различные серые и черные схемы подпольного завоза мигрантов.
