В Макеевке на той неделе неожиданно наступила весна. Плюс двенадцать. Птицы, мне сказали, что это горлицы, шумно возились в деревьях. Наверное, нужен был дождь, грозовой ливень. Но взрывы, постоянно, сутки напролет, доносившиеся со стороны Авдеевки, вовсе не напоминали гром. «Хорошо наши кроют. Вот это сейчас ФАБ прилетел», - говорили раненые бойцы, еще день назад штурмовавшие опорники врага под Коксохимом. Трубы авдеевского Коксохима в эти ясные дни стали видны с дороги, ведущей из Макеевки через Ясиноватую в Горловку.
И нам в Макеевке не было известно, что украинские войска уже бегут из Авдеевки. Не выдержав сосредоточенного огневого удара русской армии и непрекращающихся штурмов. Что приказ на оставление позиций они получили уже по факту своего бегства. Что брошенные командованием украинские военные сдаются в плен, радуясь, что остались живы в огненном аду.
Когда «Вагнер» брал Бахмут, ВСУ не бежали, а бились за каждый метр, подъезд, этаж. Тогда город не завалили снарядами и бомбами, и противник не чувствовал нашего тотального превосходства. О цене, которой был взят Бахмут, говорить тяжело. Но с тех пор накопились изменения. Наша армия изменилась и ее военное искусство неизмеримо выросло. Настолько, что в столкновении с ним что-то сломалось в рядах противника. Надломилось так, что он бежал. Это было уже не хорошо спланированное отступление на заранее подготовленные более выгодные позиции. Это был разгром.
Да, повторюсь, освобождение Авдеевки – это был уже не просто штурм, а разгром. Это была переломная битва. Не в том смысле, что теперь волна нашей армии покатится до польской границы. Нет, впереди – тяжелые месяцы и, возможно, неудачи и потери. Но из украинских солдат, их командиров и их хозяев на Западе выбита вера в возможность противостояния России, в возможность хоть чего-то, что можно выдать за победу. Так случилось с вермахтом после Курской битвы. И точно также сейчас ВСУ потеряли инициативу и вынуждены переходить в стратегическую оборону.
Второе событие – смерть Навального. Как ни странно, но его нахождение в тюрьме шло на пользу либеральной оппозиции. Надо было соответствовать «страдающему лидеру», как-то держать марку, консолидироваться. Люди ведь спросят. А теперь – всё, можно выдыхать с облегчением. Соответствовать некому, можно жить по кайфу, привычно морально разлагаться и устраивать грызню за гранты и донаты. Попытки слепить из вдовы нового лидера, которыми спешно занялись западные медиа, выглядят нелепо. Жалкое зрелище, когда под «программным» видео супруги покойного рисуют вдвое больше лайков, чем имеется просмотров этого самого ролика. Два года либералы изо дня в день сдирали с себя маски, саморазоблачались, уже не стесняясь исходили ядом по отношению не к Путину, а к истинной своей ненавистной цели – русскому народу. А теперь не стало и того высыхавшего клея, который их еще как-то держал вместе.
И это тоже переломный момент, когда вместо «оппозиции», а на деле просто внутренних врагов, вполне может пойти в рост оппозиция конструктивная, пророссийская. Просто с другим взглядом на социально-экономическое устройство. Она нужна, прогресса без нее не будет. Тем более, что события двух лет СВО и вынужденно принимаемые государством экономические меры показали неспособность нынешней нашей формы капитализма соответствовать вызовам. Кстати, на Западе чисто капиталистическая система не смогла перестроить вовремя оборонный комплекс.
Если вы хотите еще примеров, то легко найдете их и сами. Ну, навскидку, гляньте на Киркорова. Съездил впервые на Донбасс и стал хотя бы внешне на человека похож. Чего же до этого не ездил? А вспомните, пожалуйста, государственную информационную политику на протяжении восьми лет. Много ли внимания в «ящике» уделялось Донбассу и страданиям наших людей? Вот то-то. Ровно потому, что раскачивать тему власть не хотела, надеясь на минское урегулирование. Что теперь удивляться, что для многих, и уж тем более для оторванных от реальности «творческих личностей», Донбасс стал открытием.
А ведь интересно, как назовут эти дни будущие историки. Надеюсь, сами еще прочитаем.
