В этом году тема Примаковских чтений обозначена как «Горизонты постглобализации». Многие прежние константы международных отношений проходят сейчас проверку на прочность, заявил с трибуны форума министр иностранных дел России Сергей Лавров, отметив, что, в частности, речь идет о формировании нового многополярного мироустройства.
«Контуры полицентричной архитектуры уже обозначаются», - подчеркнул глава российского МИДа, добавив, что приобретают всё больший вес новые центры мирового развития - прежде всего, в Азии, в Евразии в целом.
«Все то, о чем прозорливо говорил много лет назад Евгений Максимович Примаков, становится явью», - подчеркнул Лавров.
С учетом названия научно-экспертного форума неудивительно, что с трибуны «Чтений» имя Примакова звучало не раз. Так, выступая на открытии мероприятия, помощник Президента России Юрий Ушаков напомнил о предпринимавшиеся в бытность Евгения Максимовича министром иностранных дел попытках России выстраивать конструктивные отношения с НАТО и Западом. К сожалению, не получилось, констатировал Юрий Ушаков.
«Последствием упертости НАТО, полного игнорирования российских интересов стала ситуация, возникшая вокруг Украины», - заявил помощник Президента России.
Говоря о формировании нового мироустройства, приходящего на смену глобализации, созданной западными державами в своих интересах, Ушаков подчеркнул, что сейчас всё большую роль играют страны, составляющие мировое большинство. Причем, по словам помощника Президента России, это большинство не является ещё одним блоком, противостоящим Западу – напротив, ему свойственно отрицание блоковости. Многие страны, относящиеся к мировому большинству, поддерживает отношения и с США, и с Евросоюзом, но не в ущерб своему суверенитету, и не в ущерб отношениям с Китаем и Россией.
Проснувшееся мировое большинство, сказал Юрий Ушаков, свидетельствует о том, что начавшаяся со времён Великих географических открытий эпоха глобального доминирования Запада, уходит. А постепенно складывающиеся отношения внутри мирового большинства служат примером "симфонии цивилизаций", где неотъемлемой частью выступает Россия как отдельная страна-цивилизация, подытожил Ушаков.
В этом же ключе было выстроено и выступление министра иностранных дел Лаврова. Если раньше всемирно значимые решения принимались небольшой группой государств (среди которых, по понятным причинам, доминировали западные державы), отметил глава МИД, то теперь на авансцену выходят страны Глобального Юга, Глобального Востока. Иными словами, мировое большинство, которое ставит во главу угла свои национальные интересы, а не чьи-то прихоти.
Что происходит с глобализацией? Она уже мертва? Или потихонечку отходит в небытие? А может, бьется в агонии, пытаясь зацепиться за жизнь?
– Есть несколько очень разнонаправленных тенденций, – считает директор Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН, член-корреспондент РАН, доктор политических наук, профессор Федор Войтоловский. – Огромный удар по той глобализации, которую мы знали, нанесли страны Запада, и прежде всего Соединенные Штаты – посредством санкционных мер и экономических ограничений, мотивированных сугубо политическими причинами. Как только эта практика приобрела характер «ковровых санкционных бомбардировок» в отношении России (до этого были, конечно, и Иран, и КНДР – но там хотя бы были некие инструменты легитимации, связанные с резолюциями Совбеза ООН), стало понятно, что удар наносится очень серьезный. И практически происходит сегрегация мирового экономического пространства.
Очень показательны те технологические ограничения, которые стали вводиться и в отношении Китая. Потому что китайцы были и остаются одними из главных сторонников глобализации, потому что благодаря ей китайские компании получили возможность встраиваться в глобальные цепочки стоимости, которые изначально формировались западным транснациональным капиталом, а потом сами китайцы стали формировать глобальные цепочки стоимости, которые оказывались взаимосвязаны с европейскими, американскими, японскими, южнокорейскими компаниями. Поэтому китайцы сейчас гораздо большие адепты глобализации, чем американцы. Но поменялась сама логика глобализации.
Если мы возьмем начальный период глобализации (все-таки эти процессы зарождались внутри западной системы в 1960-е – 1970-е гг. – это активная интернационализация капитала, размещение прямых иностранных инвестиций, активизация международной торговли), то тогда движущими силами глобализации были преимущественно транснациональные компании западного происхождения. В этом тысячелетии, а особенно после финансового кризиса 2008-2009 гг., развитие транснационального капитала незападного происхождения приобрело массированный характер. Это и российские компании, и китайские, и индийские, и индонезийские... Компании из целого ряда стран, которые стали выстраивать совершенно новые глобальные цепочки – производственные, сбытовые, торговые, инвестиционные.
Фактически мы имеем ситуацию, когда глобализация не заканчивается, но становится сегментированной и по политическим признакам, и по признакам формирования региональных рынков и трансрегиональных процессов, но имеющих связи с основными региональными игроками. Это качественно меняет всю ситуацию. Но это более здоровая система, чем те диспропорции, которые были связаны с доминированием западного капитала, западных производителей, западных стандартов и так далее.
И мы видим двойную реакцию: американцы сами вводят санкционные ограничения в отношении России и, я уверен, они будут расширяться и в отношении КНР, несмотря на глубокую взаимозависимость. Они заставляют своих европейских союзников следовать этой же логике, одновременно они пытаются защитить свой внутренний рынок подчас протекционистскими методами. И европейцы пытаются придать своим стандартам интернационализированный характер – и тем самым ограничить производительность других стран самыми разными абсолютно выдуманными ограничениями. От технологических стандартов до стандартов экологических. Одно дело, когда оценка экологических последствий производства той или иной продукции, которая дает некий сигнал потребителю. И другое, когда на основе оценки того же углеродного или метанового следа при производстве товаров или услуг вдруг начинают навязываться какие-то стандарты.
Так что глобализация не кончается – она меняется.
– То есть сиюминутной смены глобализационного миропорядка на то мироустройство, где тон задает мировое большинство, не происходит? Или эти две модели каким-то образом сосуществуют?
– Думаю, они сосуществуют, – комментирует Федор Войтоловский, – и мы можем даже говорить о трех моделях с точки зрения мировой экономики, системы международных отношений и безопасности.
С одной стороны, есть попытки со стороны США и их союзников сохранить на долгосрочную перспективу в различных формах свое доминирование.
С другой стороны, есть устойчивая тенденция к тому, что Китай становится экономикой №2 в мире, мировой фабрикой. И одновременно обретает мощный научно-технологический потенциал и резко усиливающийся военный потенциал. В перспективе 7-10 лет мы увидим очень существенную трансформацию военного и военно-технического потенциала КНР, включая, вероятно, и ракетно-ядерный компонент. У них существенное отставание от России и США по количеству и качеству ядерных вооружений, но это вопрос времени. Если Китай поставит такую задачу, если американцы их к этому вынудят, китайцы сделают все, что могут сделать. И здесь наблюдается тенденция к формированию новой биполярности: с одной стороны Китай, с другой – Соединенные Штаты. Это вторая тенденция.
Есть и третья тенденция, в развитии которой Россия играет, пожалуй, лидирующую роль. Это формирование полицентричного миропорядка и полицентричной мировой экономики. Совершенно новая система связей, сотрудничества – торгового, инвестиционного, финансового. Здесь Россия старается выступать инициатором новых процессов. У нас есть для этого возможности с точки зрения того, что мы производим. Это не только энергоресурсы и минеральное сырье. Это еще продовольствие, потенциально будет увеличиваться, я думаю, и доля высокотехнологичной продукции (нефтехимия, машиностроение и т. д.). У нас есть для этого потенциал возможностей.
Кроме того, конечно, Россия расширяет свое сотрудничество с широким спектром стран, в том числе в большом Азиатско-Тихоокеанском регионе. И стремится к диверсификации своих связей. С одной стороны, Китай наш стратегический партнер, а с другой стороны, у нас стратегическое партнерство с высоким уровнем доверия и огромным ростом торговли с Индией. У нас развиваются связи со странами АСЕАН (прежде всего с Вьетнамом и Индонезией).
Россия стремится к тому, чтобы работать на всех рынках. Если бы для нас не закрывали европейский, японский или южнокорейский рынок (и то Япония и Южная Корея гораздо более осторожны в торгово-экономических связях, чем европейцы), то и с этими странами в других международных политических обстоятельствах можно было бы работать.
Так что налицо три тенденции – попытка удержать однополярность, новая биполярность и полицентрическая модель. Они развиваются одновременно. И где-то доминирует первая тенденция, где-то вторая, а где-то третья.
Россия, конечно, ратует за третью, которая представляется более выгодной и интересной с точки зрения нашего социально-экономического развития и национальной безопасности. Мы видим, что первая система для нашей страны точно неприемлема, что Россия столкнулась с ожесточенным давлением Запада и главное, что это произошло после того, как Москва стала отвечать сначала мягко, потом жестче на попытку вмешательства в российскую зону безопасности. Потому что неправильно говорить о том, что ни у кого кроме США не может быть зон преференциальных интересов, как это предпочитают делать американцы. У России есть свои зоны интересов, есть зоны сотрудничества. Естественно, появление в Киеве режима, который был однозначно ориентирован на евроатлантическую интеграцию и противодействие России, стало очень серьезным вызовом. Россия отвечала постепенно на этот вызов, но давление, с которым она столкнулась, вынудило ее пойти на специальную военную операцию как на крайнюю меру.
Поэтому эти три тенденции будут определять облик того мира, к которому мы придем через 10,15, 20 лет.
