— Сложно привыкнуть, что твой маленький родной городок, которого даже нет на крупных картах, сейчас у всех на слуху, — говорит Юля Андриенко.
Родители нашей собеседницы переехали в Авдеевку из соседней Ясиноватой, когда им с сестрой-близняшкой было по 4 года.
— Как молодые специалисты они получили трехкомнатную квартиру в поселке Коксохимик, — говорит Юлия. — В Авдеевке прошла большая часть моей жизни. Здесь я окончила школу, здесь родились мои дети. В Авдеевке я 13 лет проработала фельдшером на «скорой». Градообразующим предприятием был коксохимический завод. В каждой семье кто-то работал на этом предприятии.
Как рассказывает наша собеседница, город был тесно связан с Донецком.
— Автобусы из Авдеевки ходили раз в шесть минут, почти как метро. Мы ездили в Донецк в театр, в парки, в музеи, на концерты. Практически вся молодежь училась в Донецке.
Переломным стал 2014 год, когда жители Донбасса приняли участие в «Русской весне», в протестных акциях в защиту русского языка.
— В мае состоялся эпохальный референдум о самоопределении Донецкой народной республики. Мне предложили стать заместителем председателя участковой избирательной комиссии на участке, где проводилось голосование. Сразу согласилась, сомнений никаких не было. Я ходила на митинги, в соцсети вела страничку, которая называлась «Дочь Новороссии». Голосование было массовым. На участок шла лавина людей. Нас предупредили, что могут брызнуть из баллончика. И на столы нам положили мокрые платочки, чтобы можно было прикрыть лицо.
Как говорит Юлия, провокаций не случилось.
— Люди шли семьями, все были очень доброжелательными. В 10 утра мы поняли, что уже не справляемся с потоком людей. И вынуждены были закрыть двери, людей запускали уже группами по 10 человек. В бюллетенях на русском и украинском языках стоял вопрос: «Поддерживаете ли вы государственную самостоятельность ДНР?». Предлагалось два варианта ответа: «да» и «нет».
За суверенитет Донецкой народной республики проголосовали 89%. Жители Донбасса были уверены, что потом сразу будет стоять вопрос о вхождении в состав России. Вера была очень сильной...
В тот период, как говорит Юлия, российскую армию повсеместно бы встречали цветами и пирогами. И части ВСУ готовы были массово перейти на сторону России.
— А потом произошло страшное — 27 июля 2014-го ВСУ обстреляли Авдеевку из «Градов». Мы как раз собирались с семьей на море. Я зашла к родственникам за большой сумкой, и тут раздался свист и грохот. Мы тогда были еще наивные, выскочили во двор посмотреть, что там летит. С крыш сыпались куски рубероида, ветки с деревьев. В эту ночь мы с семьей ночевали уже в подвале 7-й школы. Дочке тогда было четыре года, сыну — пятнадцать лет.
Я была активная, обошла тогда весь подвал, составила список людей с телефонами родственников на случай, если вдруг в школу прилетит снаряд и нас завалит обломками.
В тот день, как вспоминает Юлия, снаряды попали в дом-«разукрашку», который стоял на окраине. В квартире ее родственников чудом уцелела только фотография сына, который занимался танцами и занял в «Артеке» призовое место.
— А потом в город зашли ВСУ. Когда мы вернулись с моря, везде уже висели «жовто-блакитные» флаги, было засилье Украины.
Авдеевка была уже без света, воды и связи. Газ еще был. Сложно было чувствовать себя чужим в родном городе — где ты жил, влюблялся, работал, растил детей. Украинские военные привозили воду в бочках. При этом измывались над жителями, говорили: «Так вам и надо, будете знать, как по референдумам бегать». И люди стояли понурые. Это были те жители Авдеевки, которые шли к нам на участок на голосование…
Семья Юлии ни разу не встала в эту очередь за водой.
— Муж с сыном ходили за железнодорожный переезд к нашему знакомому, у которого был колодец. Набирали в баклажки воду, связывали их в гирлянды и везли домой на велосипеде. Мы жили на пятом этаже. Я в этой воде сначала купала дочку, потом в ней стирала, следом мыла этой водой пол и только потом сливала ее в унитаз. Пришлось мобилизоваться, у меня в доме всегда был идеальный порядок.
Будучи уже взрослой, Юлия окончила Донецкий национальный университет, получила специальность журналиста. Ее заметили, пригласили работать в пресс-службу университета.
— Я узнала, что одна из коллег уезжает в Киев и сдает свою квартиру. От Авдеевки до Донецка девять километров. И там ДНР. Я собралась за один день.
Это было 27 сентября 2014-го. Я уезжала через разрушенный поселок Спартак. Тогда там еще можно было проехать. Мы ехали на автобусе, который возил работников Донецкой железной дороги. Меня выдали за железнодорожницу. Я думала, что еду на месяц-два, а потом нам город удастся вернуть.
В Донецке, как признается наша собеседница, она попала в другой мир.
— Везде были флаги ДНР с черной полосой, которая символизировала цвет угля. Там я была своя и был воздух, которым мне хотелось дышать. В первый же день нашла школу для старшего сына, детский сад для дочки. И даже побывала на родительском собрании, где рассказали, что Украина обрезала Донецку все коммуникации, кормить детей нечем. Гуманитарная помощь включала в основном крупы и консервы. А овощи родителям надо было приносить самим. Решено было, что садик продолжит работу. Я записала туда свою дочь.
Юля вспоминает, как пришла в съемную квартиру. В пакете, с которым она приехала, были тапочки, халат и шампунь.
— Денег было в обрез. В квартире была газовая колонка. Впервые за долгое время я встала под душ. И меня накрыло, я разрыдалась под струями воды… Утром позвонила мужу, сказала, что тут есть школа, детсад, вода, надо вывозить детей. Он согласился. И уже через неделю через Красноармейск они выехали в Донецк, автобусы в объезд тогда еще ходили. И дети с тех пор в Авдеевке не были ни разу. Родственники потом всеми правдами и неправдами передали нам какие-то вещи.
«Многие семьи оказались разъединенными»
За 10 лет, говорит Юлия, в Авдеевке многое изменилось.
— За эти годы там было воспитано совершенно русофобское поколение. Я держала руку на пульсе, общалась со знакомыми, которые рассказывали, как в школы приходили атошники (участники антитеррористической операции, АТО. — «МК»), проводили «уроки сознательности». Детей с первого класса рядили в вышиванки, на девочек надевали веночки. Призывали отречься от всего русского. День Победы там стал под запретом. Ветеранов собирали уже 8 мая, на День памяти и примирения, — все по западноевропейскому образцу. Фронтовики вместо георгиевских ленточек стояли с красными маками. Рядом — военно-гражданская администрация.
Выборов в городе уже не было. Руководителей назначали решением Совета национальной безопасности и обороны Украины. Никто согласия местных жителей не спрашивал.
Город усиленно укрепляли, превращая его в бастион.
— На крыше 14-этажки, самом высоком здании города, располагались «глаза» — наблюдательные камеры, из которых хорошо просматривался Донецк. Именно из Авдеевки часто били по Донецку, где гибли мирные люди.
Юлия была активна в соцсетях. Из Авдеевки ей нередко слали проклятия.
— Это были не только представители молодого поколения, но и мои ровесники. Мне писали: «Ты — предатель, уехала из Авдеевки, а теперь что, будешь рада бегать с триколором по руинам?» Я понимала, что рано или поздно мы будем Авдеевку возвращать.
Юлии часто снится сон, что она вернулась в родной город. Идет от остановки «Улица Некрасова» через поле пшеницы наискосок к храму Марии Магдалины, рядом с которым находится ее дом. В прозрачном пакете у нее лежит российская газета. И ей кажется, что ее вот-вот схватят, она окажется в плену...
— Мои родные выехали на Украину. За все эти годы я ни разу не видела своего отца. И он теперь меня не увидит, потому что ослеп. Я ничем не могу ему помочь. Многие семьи оказались разъединенными.
Дом, где раньше жила Юлия с мужем и детьми, наполовину разрушен.
— Я не могу сказать, в каком состоянии находится наша квартира. Мысленно я с ней уже попрощалась. За эти годы, пока я жила в Донецке, я видела столько горя, столько погибших людей — стариков, женщин, детей, — что перестала сожалеть о потере чего-то материального.
По данным Юлии, в Авдеевке сейчас остается около полутора тысяч жителей.
— Среди них есть мои знакомые. Их ненавидит местная власть, потому что они отказываются эвакуироваться вглубь Украины. Ждут, когда придут наши. Дай Бог им выжить. А глава Авдеевки Барабаш «звитует», что Авдеевка была, есть и останется украинской. Точно так же они говорили, что «не сдадут» Мариуполь, Соледар, Артемовск... Хочется сказать им: «Тикайте, хлопцы! Вас уже ничего не спасет, но бегство — хоть какой-то шанс выжить».
На подступах к Авдеевке сейчас идут тяжелые бои. Юлия считает, что не надо сейчас давать никаких прогнозов, не надо заранее каких-то победных реляций.
— Авдеевский укрепрайон бетонировался и укреплялся в течение девяти лет. Когда надо, Авдеевку возьмут, лишь бы уцелели наши бойцы. У моей близкой подруги-волонтера там погиб племянник. Случилось это 14 октября, а тело до сих пор достать не могут. Потому что небезопасно. Ребята своими телами смыкают то самое кольцо вокруг Авдеевки.
Юлин муж сейчас проходит реабилитацию после инсульта в Москве. И она находится рядом, работает в столице журналистом.
В московской корпоративной столовой она слышит рассуждения модных девочек и парней, как вредно есть сосиски, о вреде картофеля и пользе батата. А потом открывает видео, где ее одноклассница — глава сельской администрации — делает все возможное и невозможное, чтобы раздать жителям в полуразрушенном поселке Спартак хлеб. Ищет транспорт, ищет волонтеров, угадывает паузу между обстрелами и везет буханки туда, где нет ничего: ни воды, ни света, ни газа, ни тепла. Но есть люди.
Недавно Юля, побывав в Аптекарском огороде возле института Склифосовского, сфотографировала растение, возле которого стояла табличка с указанием: живучка ползучая. И с присущими ей юмором и жизнелюбием отметила: «Это про меня, про всех тех, кто живет в прифронтовых городах, цепляется, тянется к солнцу. И откуда только силы берутся?»
Наша собеседница говорит: у нее нет сомнений, что Авдеевка в будущем будет отстраиваться так же, как Мариуполь.
— Это будет российский город. Коксохима в Авдеевке, скорее всего, не будет, предприятие работало в одной связке с мариупольскими металлургическим комбинатом имени Ильича и «Азовсталью». Но будут открыты другие производства. Вопрос только, как нам возвращать людей, которым все эти годы внушали, что Россия — враг? Как сказал мне недавно один из российских военкоров: «Отключить все украинские пропагандистские телеканалы — и очень многих отпустит, произойдет некое отрезвление».
«Хотел бы попасть в Авдеевку в первые дни ее освобождения»
Пенсионер Иван Клюев, который уехал из Авдеевки к дочери в Подмосковье в 2019-м, считает, что оборона ВСУ будет строиться вокруг коксохимического комбината с его обширными подземельями.
— Я всю жизнь проработал на этом предприятии, — говорит Иван. — Производство гигантское: 9 коксовых батарей, 4 тысячи работников. Пламя, пар, дым — родная стихия. Загружали уголь в печи-батареи — получали кокс. Температура внутри батарей была около 1500 градусов. Теплом от них отапливали дома в Авдеевке.
При интенсивных обстрелах, как говорит Иван, коксовые батареи были заглушены, их залили жидким стеклом. Но на предприятии могут еще оставаться резервуары с бензольными соединениями.
— Территория Коксохима почти 340 гектаров. Под землей там все изрыто. С советского времени там осталось 7 бомбоубежищ разной вместимости. Когда у нас проводились учения по гражданской обороне, только в одном из них разместилось около 800 человек. А потом на территории предприятия начали «зарываться» украинские военные и националисты.
Как говорит Иван, бетон везли одну цистерну за другой, причем какой-то особой марки.
— Сосед, который работал на комбинате шофером, рассказывал, что там построены многоуровневые укрепления с десятком входов и выходов. Везде камеры видеонаблюдения. Есть заглубленные ангары с танками и артиллерийскими установками. А в качестве защиты там в землю закапывали даже бункерные грузовые вагоны.
Наш собеседник уверен, что будет взят и этот подземный бастион. И если будут силы, он приедет в Авдеевку.
— Больше всего хочу посидеть с удочкой на наших Голубых озерах. Какая там шикарная уха получалась из местных окуней!
Вспоминает местный песчаный карьер с белым песком и жительница Авдеевки Алина.
— На этом кварцевом песке работал Константиновский стекольный завод, — рассказывает Алина. — До недавнего времени на шпилях башен Московского Кремля были пятиконечные звезды, изготовленные из константиновского гранатового стекла.
Алина — художник по фарфору. Специальность она получила в Славянском училище №76.
Сейчас, когда Авдеевка постоянно фигурирует в новостях, Алина все чаще просматривает старые фотографии в альбоме.
— Авдеевка небольшая, но очень уютная, все в городке было продумано. Практически на каждой улице был свой детсад, в каждом квартале и поселке — своя школа, а то и не одна. Помню всё: и зимний каток на стадионе 5-й школы, и дворовые концерты.
Все мы любили сквер имени Шевченко. Очень гордились, что в таком маленьком городке, как Авдеевка, почти до самого Донецка ходил трамвай. Одним из любимых моих мест был Дом культуры, где я занималась бальными танцами у Людмилы Пантелеевны Милютиной. Незабываемые времена…
Алина считает, что многие жители, покинувшие Авдеевку, вряд ли вернутся в город. Люди за годы боев успели пустить корни, обжиться в других городах и поселках.
Еще один наш собеседник, Александр Ильин, говорит, что очень хотел бы попасть в Авдеевку в первые дни ее освобождения.
— Мы долго ждали этого момента, — делится с нами Александр. — Крайний раз я был в Авдеевке 30 августа 2014-го. Мы с семьей уехали из города, потому что поняли, что под ВСУ жить не сможем. Дочери тогда было 3 года, сыну — 9 лет. Они практически не помнят Авдеевку. Сейчас я показываю им на фотографиях садик, куда они ходили, магазин около дома, центральную площадь.
Александр живет сейчас с семьей в Донецке.
— Наш дом в квартале Строителей в Авдеевке вряд ли сохранился. Это окраина города. Но я уверен, что Авдеевка будет восстанавливаться. И жители вернутся в город. Для нас это родина.
