- Как «карабахский прецедент» может отразиться на судьбе других непризнанных или «частично признанных» республик на территории бывшего СССР?
- То, что произошло с Карабахом, на мой взгляд, открыло «ящик Пандоры». До этого по умолчанию считалось, что возникшие когда-то на территории СССР непризнанные государства живут какой-то своей жизнью, их поддерживают те или иные внешние игроки, и это может длиться вечно. Даже был придуман специальный термин – «замороженные конфликты». Упразднение Нагорно-Карабахской республики – это первый прецедент ликвидации полноценного непризнанного государства, территория которого по итогу не получила даже минимальной автономии, как в свое время Гагаузия. Гагаузская республика самораспустилась, но на ее месте возникла Гагаузская автономия со своим Народным собранием, башканом, какими-то местными депутатами. Опираясь на прецедент Карабаха, те постсоветские страны, которые имеют у себя подобные анклавы, могут попытаться реализовать аналогичные сценарии. Молдова может попытаться ликвидировать Приднестровье совместно с Румынией и Украиной.
- Получается Крым - с обратным знаком? Глядя на то, как легко Крым вошел в состав РФ, многие тогда подумали: «А что, так можно было?» Теперь же, глядя на Карабах, в Кишиневе и Тбилиси, наверно, тоже думают: «А что, так можно было?»
- Да, долгое время по умолчанию все игроки на постсоветском пространстве сходились на том, что эти непризнанные государства де-факто существуют и их ликвидация невозможна, потому что у них есть свои силовые структуры, и это сопряжено с определенными рисками. Поэтому на их военное подавление никто не шел. Надо вспомнить и прецедент с Южной Осетией, когда Грузия попыталась что-то сделать силой, но получила по зубам от РФ и добилась только того, что Москва признала и Абхазию, и Южную Осетию. Приднестровье развивалось, несмотря нас свою непризнанность, считалось, что время лечит, пройдут годы – и стороны, возможно, найдут общий язык. Но конфликт заходил все глубже, потому что Молдова и Приднестровье развивались в разных направлениях. Молдова изначально шла в сторону Европы, причем при любом режиме. А Приднестровье двигалось в сторону РФ. Образовались две страны. Одна с европейскими стандартами, другая с российскими. И все понимали, что соединить это уже невозможно. Так что пусть конфликт будет в замороженном состоянии, пока новые поколения что-то не придумают. Но после карабахского прецедента и в Кишиневе, и в Бухаресте, и в Киеве вдруг осознали, что все может получиться.
- Все это, конечно, не касается Грузии? Там вопрос решен окончательно?
- Учитывая, что Южная Осетия и Абхазия признаны РФ и у нас заключены с ними соглашения в военной сфере, то для Грузии начать агрессию было бы фатальным решением. Грузия ждет удобного для себя момента на Кавказе, когда можно будет разыграть эту карту. А вот для Приднестровья, которое зажато между враждебной Украиной и Молдовой, которая семимильными шагами идет в ЕС и НАТО, наступил «час Ч». Ситуация там реально опасная.
- Есть признаки подготовки силового сценария?
- Во-первых, с помощью НАТО идет перевооружение молдавской армии. Это не скрывается. Идут поставки пока первых, но уже существенных партий оружия. Перевооружается спецназ. Молдавские силовики, и армейские, и полицейские, проходят интенсивную переподготовку в странах НАТО. С другой стороны, Румыния всегда имеет на границе с Молдовой мобильные армейские подразделения, и так как у этих стран есть соглашение, по которому Бухарест может оказать помощь Кишиневу в наведении порядка при возникновении чрезвычайной ситуации, Румыния под каким-то благовидным предлогом может вторгнуться в Приднестровье. Причем поскольку язык один, румынские военные могут быть переодеты в молдавскую форму и их невозможно будет отличить от молдаван.
Вторая угроза связана с тем, что Украина держит на границе с Приднестровьем ударные силы – артиллерию, установки залпового огня и подразделения, достаточные для того, чтобы прорвать границу с Приднестровьем.
- Молдавская армия может представлять собой какую-то реальную силу?
- Через некоторое время - да. За годы существования независимой Молдовы армия практически прекратила свое существование. Ею никто не занимался. Молдова делала ставку на другие проекты. Сейчас идет возрождение молдавской армии при поддержке западных спонсоров. Сегодня слабость молдавской армии компенсируется румынским и украинским факторами. Молдова может начать действовать чисто формально, а реально будут задействованы украинские и румынские подразделения. Зеленский в свое время сказал, что если Молдова заявит о том, что она нуждается в поддержке по вопросу Приднестровья, то Украина ее окажет.
- А Украине сейчас разве есть дело до Приднестровья?
- Украину очень беспокоит Приднестровье. Во-первых, потому, что в тылу Украины находится российский воинский контингент. К тому же не просто в тылу, а недалеко от Одессы. Конечно, Киеву хотелось бы, чтобы этого анклава не было. Он у них оттягивает на себя часть сил. В качестве определенного приза для себя Украина видит то военное имущество, которое есть в Приднестровье. Начиная с 2014 года Киев очень плотно занимался приднестровским вопросом в силу того, что они воспринимали угрозу, которая для них может исходить из Приднестровья, как реальную. Приднестровье также имеет логистический смысл. Республика вытянута вдоль берега Днестра и ломает логистику западных военных поставок на Украину. Сейчас они идут в обход Приднестровья, а могли бы идти напрямую через него.
- Не секрет, что выделение из бывших советских республик таких образований, как Приднестровье, Абхазия и т.д. поддерживалось определенными силами внутри советского руководства. Эти анклавы замышлялись как «центры кристаллизации», вокруг которых сможет со временем заново собраться страна. «Слив» их означает, по сути, второй этап распада СССР и признание его необратимости?
- Внутри советского руководства боролись различные группировки. В том числе ряд людей, которые относили себя к «имперскому лагерю», поддерживали такие анклавы. В целом же распад был достаточно хаотичным. В Приднестровье не благодаря, а вопреки местному партийному руководству стали образовываться ячейки новой власти. Они опирались на Объединенный совет трудовых коллективов (ОСТК) и на советы трудовых коллективов предприятий. Создание Приднестровья началось с забастовки по поводу закона о языках, тогда Приднестровье просило всего лишь сделать русский язык либо вторым государственным, либо языком межнационального общения. Кишиев это отверг. Образование Приднестровья стало ответной реакцией на прорумынский национализм, который пышным цветом расцвел в Бессарабии и был русофобским и антисемитским. Сначала Приднестровье требовало всего лишь свободную экономическую зону. Затем - автономию в составе Молдовы. И только после того, как все это было отвергнуто, был проведен съезд депутатов всех уровней, на котором была провозглашена Приднестровская молдавская республика. А в 2006 в Приднестровье состоялся референдум, на котором 98% его участников высказались за присоединение республики к РФ.
- Почему же РФ не признала Приднестровье в 2008 году вместе с Абхазией и Южной Осетией?
- Во-первых, это было связано с отсутствием общей границы. Звучали аргументы, что признание Приднестровья резко обострит международную ситуацию, вызовет негативную реакцию Запада, Молдовы и Украины. Поэтому итоги референдума признали, а саму республику - нет. Украина же всегда вела в регионе свою игру. Когда Игорю Смирнову, в то время президенту ПМР, на пресс-конференции задали вопрос о вхождении в РФ, он как бы в шутку сказал, что да, мы провели референдум о вхождении в РФ, но, может быть, мы еще проведем референдум о вхождении в Украину. Для Приднестровья всегда были важны транзитные отношения с Украиной. Когда та была еще нормальным государством, они выстраивались. Мы возили грузы в РФ, из РФ, наши граждане пересекали Украину, наши автомобильные номера там признавались. То есть были достаточно ровные отношения. Чтобы этот баланс не ломать, ситуацию просто подвесили до лучших времен. Ведь и Молдова на самом деле не очень хотела возвращать Приднестровье. Потому что там 250-300 тысяч голосов, которые в случае, если это будет единая страна, вряд ли будут отданы прорумынским партиям. Эти голоса могут изменить внутриполитический расклад в Молдове. Поэтому все были согласны оставить все, как есть. А когда началась СВО, Приднестровье реально оказалось в котле. Агрессия до сих пор не произошла по банальным причинам. Первая: это природная трусость молдавского руководства. Оно будет до последнего оттягивать силовые решения, потому что не очень это умеет делать. Вторая: когда стали нагнетаться страсти, прозвучало конкретное предупреждение по линии МИД и Минобороны РФ, что мы вмешаемся в ситуацию. И если мы не сможем прорваться к Приднестровью по земле, то нанести удары ракетами по Кишиневу, по каким-то точкам в Молдавии вполне в состоянии. В Приднестровье проживает четверть миллиона граждан РФ, поэтому для их защиты от агрессии такие действия вполне легитимны. Украина тоже, на мой взгляд, колебалась, потому что не была уверена на 100%, что блицкриг там удастся. Если армия Приднестровья, российский контингент начнут оказывать сопротивление, то все это может затянуться и появится очаг боевых действий в непосредственной близости от Одессы. Все это пока подмораживает ситуацию. Но это не может длиться вечно. Поэтому при любом неблагоприятном развитии событий мы должны ожидать обострения.
- Велика ли инфильтрация на территорию Молдавии румынских силовиков?
- В ней нет необходимости: реальной границы между Молдовой и Румынией нет. Нет даже раздельных КПП, действуют совместные молдавско-румынские. Объединение Молдовы и Румынии может произойти лавинообразно, потому что все системы уже адаптированы. Система просвещения, здравоохранения, система безопасности, политические системы. Практически все руководство Молдовы на разных уровнях – это люди, проходившие стажировки в Румынии, имеющие там обширные связи. Я считаю, что в значительной степени Румыния и Молдова уже являются общим государством. Пока еще не на 100%. Элиты интегрированы друг в друга, граница практически не существует, имеются многочисленные межгосударственные соглашения, по которым страны страхуют друг друга в чрезвычайных ситуациях.
- МИД РФ упрекает Пашиняна в том, что он признал территориальную целостность Азербайджана с Карабахом. Но ведь и Москва говорит, что признает территориальную целостность Молдовы. Почему?
- Долгое время в Москве господствовала концепция: зачем нам Приднестровье, если мы возьмем целиком Молдову? Я когда-то написал статью «Приднестровский якорь для Молдовы», в которой говорилось, что Приднестровье удерживает Молдову от полного объединения с Румынией только в том случае, если оно существует отдельно. Как только приднестровский якорь будет поднят на борт Молдовы, она уплывет в Румынию. В РФ внутри политического руководства всегда шла дискуссия: что делать – забрать Приднестровье или забрать всю Молдову в целом. При этом не учитывались новые постсоветские геополитические реалии, при которых бессарабская часть бывшей МССР медленно, но уверенно переходила под контроль западных структур. Приднестровье, наоборот, укреплялось в своем стремлении войти в состав РФ. В какой-то момент сложилась парадоксальная ситуация, при которой любой политик, приходящий к власти в Молдове, в итоге все равно проводил прозападную политику. Когда социалист Додон был президентом и контролировал парламент, он ничего не сделал для того, чтобы русский язык стал вторым государственным, чтобы сделать Молдову федеративным государством, дать Приднестровью какой-то статус в рамках федерации и закрыть конфликт. При нем фактически были парализованы российские телеканалы. После Додона приходит Санду, которая является не проамериканским политиком, а уже просто американским ставленником. Она прошла школу Сороса, школу Госдепа, работала в банковской системе США. О чем еще можно говорить? Все министерства, Совбез Молдовы состоят из людей, которые не просто стажировались на Западе, а зачастую были сотрудниками западных посольств – переводчиками, советниками, консультантами. Возникает вопрос: а кто правит Молдовой? Молдовой правит не прозападная, а просто западная элита. Там у руля находятся западные люди, кровь и плоть от западной системы подготовки кадров. Сегодня я читаю некоторые опусы, в которых утверждается, что спасти Приднестровье можно, если работать с Кишиневом, разворачивая его в пророссийскую сторону. На самом деле это иллюзии, которые не имеют ничего общего с реальной жизнью. Развернуть Молдову в сторону РФ сейчас невозможно. Она все больше отрывается от нас. Даже в вопросах газа они прекратили с нами отношения. Что еще они должны сделать или сказать, чтобы мы поверили, что они полностью развернулись на Запад? Все четко зафиксировано, все понятно.
- То есть все, поезд ушел?
- Схватка за Бессарабию, скорее всего, проиграна. Можно еще выиграть борьбу за Приднестровье и, отчасти, за Гагаузию. Это более-менее реальные планы. А Молдову нам Запад уже не отдаст, потому что слишком много они туда вложили. Это важный элемент создания дуги нестабильности вокруг РФ. Они нас ограждают санитарным кордоном от Западной Европы. Если Молдова вдруг попадет под влияние РФ, то в этой дуге образуется неприятная брешь. Они костьми лягут, чтобы этого не допустить. Конечно, в Молдове тоже есть пророссийские силы, и с ними надо работать. Но, к сожалению, там выросло новое поколение, которое по большей части смотрит в Европу.
- Почему любой молдавский президент начинает проводить прозападную политику?
- Кто бы ни пришел к власти в Молдове, эти люди, как правило, держат свои активы на западе. Это первое. Второй момент – очень активная работа посольств США, Великобритании, румынских представителей. Молдова вступила в натовскую программу «Партнерство во имя мира» при президенте-коммунисте Воронине. При нем же начались первые совместные учения с НАТО. С первого дня существования Приднестровья я участвовал во всех событиях. В 1989 году я пришел со срочной службы в советской армии, и с этого времени был в ОСТК, потом в казачестве, потом в Министерстве госбезопасности. На моих глазах все это происходило. Могу сказать, что эффективность работы западных структур на территории Молдовы очень высока. Эта работа ведется круглосуточно. Она основана на подкупе, шантаже, на манипуляциях, на игре. Я не могу сказать, что с нашей стороны никакой работы не было. Но она была неконкурентоспособна в сравнении с активностью Запада. У каждого западного посольства - своя линейка грантов. У USAID (Агентство США по международному развитию, деятельность организации прекращена на территории РФ) – огромный бюджет. Фонды Сороса, Форда, Макартуров, Евразия. Это только навскидку. Практически все те, кто сейчас в руководстве Молдовы, получали западные гранты. Это легализованный подкуп элит.
- А в чем заключался шантаж?
- Нам были известны случаи, когда молдавская молодежь вывозилась в Европу на различные тренинги, обучающие программы, и там документировались все компрометирующие моменты их поведения. Алкоголь, секс, наркотики. В любой момент все это может быть использовано. Американцы на первом этапе позволяют тем или иным представителям элиты входить в коррупцию, фиксируют это, а на втором этапе приглашают на беседу и говорят, например, так: «Госпожа Санду, у нас есть для вас две новости – хорошая и плохая. Плохая – это то, что у нас есть на вас вот такие материалы. А хорошая – мы их пока никому не покажем». Это технологии работы спецслужб.
- На Приднестровье эта работа тоже распространялась?
- Я, будучи молодым офицером госбезопасности, впервые столкнулся с такой агрессивной линией фонда Сороса и американского посольства году так в 1994-1995. Они тогда пытались прорваться в наш университет, в молодежные организации. Начиная с 1996-1998 годов пошел поток грантов и на Приднестровье. Мы с этим боролись, как могли. Тем не менее они финансировали через гранты десятки приднестровских организаций. Это в пророссийском-то Приднестровье. Можно представить, что творилось в Молдове, где все это поощрялось. И постепенно это меняло картину мира. Наше поколение отходило от дел, а новое поколение, которое привыкло ездить в Европу, набирало силу.
- Какова вероятность «карабахского сценария» в Приднестровье сегодня?
- Моя оценка, что в краткосрочной перспективе маловероятно, что это произойдет. Потому что Молдова пока не готова, и западные кураторы колеблются, стоит ли это начинать. Но подготовка к ликвидации Приднестровья идет полным ходом. Для этого будут задействованы следующие инструменты: пятая колонна внутри республики, которая давно сформирована, различные диверсионные и террористические группы, которые уже себя проявляли в период СВО. Плюс у противников республики есть такой инструмент, как ее тотальная блокада. Сейчас идет отработка сценариев, которые они попытаются применить. На это уйдет какое-то время. Завтра-послезавтра нападения на Приднестровье не будет, но с каждым днем такая вероятность возрастает. Внутри Приднестровья сформированы силы, которые готовы «открыть ворота крепости», чтобы сохранить свое положение уже в объединенной Молдове. Кишинев, западные структуры и отчасти Украина активно работают с отдельными представителями гражданского общества и экономических элит региона на предмет капитуляции.
