У «Якудзы», словно у кошки, девять жизней. Враги из числа ВСУ-шников очень стараются, но не могут расправиться с ним – получается только ранить. Александр Воложанин готов вновь встретиться с противником лицом к лицу в бою после выздоровления.
«Первое ранение я получил в мае 2022 года в Северодонецке, когда меня расстрелял танк и я потерял правый глаз, - рассказывает «Якудза», - Меня тогда четыре месяца лечили, сменил девять госпиталей. Сейчас у меня второе ранение - в левое бедро вошло три осколка. Два осколка осталось в ноге, кость не задета, поэтому нет смысла их трогать, а большой осколок вытащили в первом госпитале, рану зашили. К тому же сейчас у меня уже пятая контузия, тяжелая. Первые три я получил, когда был в составе спецназа «Ахмат» в мае, четвёртую получил во время второго контракта, во время штурма, когда разорвалась мина «Полька». И пятую получил вот сейчас, на Запорожском фронте, также во время штурма».
— Как это произошло?
- У Олега, командира полка, я был вроде телохранителя, сопровождал его везде. Мы вели в бой штурмовиков, ВСУ-шники следили за нами. Как они потом сами написали, выслеживали долго, больше трёх месяцев. В том числе, следили и за командным составом полка. Когда мы шли на штурм, наша машина, четырёхдверная «Нива», попала под удар вражеского дрона-камикадзе, он влетел ей в крышу и разнёс ее. В зоне боевых действий – неразбериха. Не было понятно - наш это дрон или нет. Когда он попал в нас, кто-то потерял сознание, кто-то нет, но практически у всех лопнули барабанные перепонки, кому-то перебило ноги.
– Как выбирались с поля боя?
– С поля боя мы выехали сами. Раненные, но не сломленные. За рулём был боец, дагестанец мобилизованный, он и вывез нас с поля боя. Потом я спросил его, помнит ли он, как выезжал, на что он ответил, что не помнит. У него была пробита шея и голова, и в таком состоянии он вывез нас с поля боя. Всё это происходило на самом жарком участке фронта.
- Тяжело было?
– Последний месяц, когда происходило наступление врага, мы работали без сна и отдыха. Были моменты, когда нам приходилось ехать по минному полю до окопа. Я сказал командиру, что мы можем погибнуть, на что он ответил: «Якудза, мы с тобой уже погибли год назад. А те, кто погиб единожды, погибнуть дважды не может. Работаем дальше». В таком настроении мы и работали. Получив ранение, я не испытывал ни боли, ни шока, был в здравом уме. Шутил, улыбался, смеялся, ругался, матерился.
– Знаю, что хочешь вернуться в строй через несколько месяцев, а супруга хочет вас "демобилизовать" в семью. Кто победит в итоге?
– У меня контракт до предельного возраста, до 50 лет, и этот предельный возраст будет уже в июле. Но я не собираюсь прекращать службу в Вооруженных силах. Я планирую выздороветь и вернуться в зону боевых действий. Планирую туда же - к штурмовикам, но не знаю, возьмут ли к ним по состоянию здоровья. Пока я буду в госпиталях, буду снимать своей проект, который назвал «Раненый, но не сломленный». Этот проект о ребятах, которые получили ранение, но планируют по выздоровлении вернуться в строй. Мы раненные, но не сломленные. Мы с ребятами, нас было 25 человек, вернулись в спецназ «Ахмат» после ранений. Сейчас у меня будет уже четвертый контракт. Конечно, сын и жена хотят, чтобы я остался дома. Я сказал жене, что мужчина, контрактник, воин, а потому должен продолжить свою службу. Моя семья меня полностью поддерживает, они молятся за моё здоровье.
– Как относятся местные жители к России?
– Местные жители в массе своей «ждуны». Они улыбаются, смотрят на тебя, но иногда срываются, начинают предъявлять – мол, кто вы такие, зачем пришли. Тогда приходится им объяснять, что мы, на самом деле, освободили их от бандеровцев. Начинается диалог, мы общаемся, и в итоге они соглашаются, что сейчас лучше. Сейчас местные жители нас начали поддерживать, а поначалу были настроены недружелюбно. Они иногда пытаются сдать позиции нашей техники, их ловят, обезвреживают, наказывают. В этом плане, конечно, идёт работа.
– Видели ли вы вживую иностранную технику?
– Мы с ней сталкивались, когда были на передовых позициях. Слышали, как она передвигается, ложились в траве, а потом наши ПТУРщики и гранатомётчики сжигали эту технику в пепел.
