В преддверии Дня медработника корреспондент «МК» побывала на передовой позиции одного из добровольческих отрядов «Барс», воюющих на самом напряжённом направлении, и пообщалась с врачом-добровольцем.
Направляясь на поиски «Хирурга» - военного медика отряда «Барс», мы, конечно же, волновались - получится ли застать его на месте. Профессия, а тем более обстановка, не дают возможности засиживаться на одном месте. Однако нам повезло.
«Хирург» - крепкий голубоглазый мужчина с красивой бородой. Вроде особо ничем и не отличается от других военнослужащих, кроме нарукавного шеврона с красным крестом. Но это только на первый взгляд.
Военный медик отряда «Барс» с позывным «Хирург» приехал добровольцем в зону СВО из Воронежа. В мирной жизни он работал заместителем начальника госпиталя. Рассказывает, что решение отправиться на фронт добровольцем принял, видя, как непросто сейчас нашим бойцам и насколько важна на фронте медицинская помощь.
Говорит, никаких иллюзий не было, четко понимал, зачем едет и с чем придется столкнуться. Несмотря на многолетний врачебный опыт в хирургии, доктор был назначен на должность фельдшера. Это его ничуть не смутило и профессионального самолюбия не задело. Ведь главное - не кто ты по должности, а то - какую помощь можешь принести людям.
- Я считаю, что каждый из наших медиков сейчас должен оказывать ту помощь, которую он может, - говорит мой собеседник.
Врач рассказывает, что решение стать хирургом принял еще в школьные годы. Поступил в медицинский институт в родном Воронеже. 3 января 1996 года в качестве волонтера Воронежского военного госпиталя попросился направить его для оказания помощи раненым, поступающим из зоны проведения боевых действий в Чечне.
После окончания обучения в институте был направлен в «горячую» точку. В одну из командировок машина, на которой ехал молодой врач, подорвалась на мине.
- Помню, как ребята, спасая меня, спросили: «чего ты хочешь?» - делится врач. - Я ответил: «Спасите мои руки, я хочу стать хирургом». Понимал, что если получу травму, то моя мечта никогда не осуществится.
К счастью, все обошлось. Военный медик до сих вспоминает с благодарностью своих спасителей, которые, к слову, сейчас тоже находятся в зоне спецоперации.
- Они уже не молодые люди, но, понимая всю тяжесть ситуации и зная, кто воюет здесь против нас, никто из нас не может оставаться в стороне.
Хирург рассказывает, что присутствие медика на передовой в зоне СВО имеет не только практическое, но и психологическое воздействие. Бойцы чувствуют себя спокойнее и увереннее, зная, что рядом есть человек, готовый прийти им на помощь.
- У ребят глаза начинают гореть по-другому. Зная, что тыл тебя поддержит и окажет помощь, они лучше концентрируются на боевой работе, и это в значительной мере помогает выполнять задачи, которые перед нами ставят.
По словам военврача, он, как человек, воспитанный в Советском Союзе, всегда был готов оказывать помощь в любых условиях, невзирая на стандарты и санитарные нормы. Установка такая: есть раненый, и его надо спасти во что бы то ни стало.
- Мы обязаны применить все навыки, знания и умения для спасения жизней тех ребят, которые здесь находятся.
Говоря о травмах, с которыми чаще всего приходится сталкиваться медработникам в зоне СВО, военврач говорит, что это однозначно минно-взрывные ранения. Самая большая доля раненых поступают к медикам именно с такими комбинированными травмами.
- Противник в большом количестве использует западные боеприпасы и технику натовского калибра, поэтому в основном потери идут из-за них. А точнее - из-за тех западных спонсоров, которые бездумно снабжают Украину современными калечащими боеприпасами.
- Пришлось чему-то учиться уже здесь?
- Нет, учиться не пришлось, а вот вспоминать пришлось многое. Я скажу вам так: когда ты молод и не так сильно задумываешься о том, кто ждёт тебя дома, не так страшно видеть все, что здесь происходит. А вот уже немного повзрослев, ты понимаешь всю степень ответственности. Понимаешь, что здесь ты для того, чтобы ребенок твой спал спокойно, чтобы жена спокойно жила, чтобы мама улыбалась.
По словам хирурга, нового в плане медицины для себя он здесь не увидел. Безусловно, есть нюансы по территории, по театру боевых действий, по использованию сил и средств. Однако, благодаря помощи государства и общественности, ограничения по медикаментам у медиков-добровольцев нет.
- Психологически было, конечно же, немного тяжелее, чем в молодые годы. Но это не значит, что этого не надо делать и что ты можешь отсиживаться. Мы все должны думать о нашей общей победе. А победа может быть только совместная, когда передовая и тыл слиты воедино.
Из последних тяжёлых случаев врачебной практики, с которым пришлось столкнуться медику, он вспоминает, как шесть дней назад ему пришлось спасать жизнь мобилизованному бойцу, которому в лицо выстрелил украинский снайпер.
- Пуля калибра 7,62 мм остановилась в трех миллиметрах от лобной доли головного мозга, - делиться военврач.- Помощь оказывали в полях на протяжении девяти часов, пока не стих обстрел. Эвакуация в таких условиях была невозможна.
Медик пояснил, что любая эвакуация осуществляется малыми мобильными группами, которые, вопреки всем принципам гуманности, становятся лакомой целью для ВСУ, которые открывают огонь эвакуационным группам. Раненый, врач - для противника нет разницы.
- В моем понимании это уже за гранью. Мы все понимаем, идёт бой, мы противники, но видя, что люди без огнестрельного оружия выносят раненого, работать по ним артиллерией... Сами можете делать выводы о степени морального уродства тех, с кем мы воюем.
К счастью, тот мобилизованный выжил. Бойца успешно эвакуировали и отправили в госпиталь.
Помимо помощи военным, врачи-добровольцы оказывают помощь и мирному населению ближайших деревень. Люди признаются, что при украинской власти вся медицина «незалежной» была поставлена на коммерческие рельсы. Хочешь быть здоровым - плати. И они были искренне удивлены, когда российские военные медики начали лечить их бесплатно. Тем более на фоне многолетней пропаганды, что русские – это варвары и дикари.
- Как вы можете оценить коллег с той стороны?
- После того, что я видел на поле боя, я не хочу называть этих людей коллегами...
По словам собеседника, военные медики ВСУ не спешат спасать всех своих раненых. Подход к спасению у «последователей Гиппократа» с той стороны крайне избирательный. Бросают своих легко. «Хирург» делится воспоминанием о случае, когда раненый украинский солдат в «серой» зоне шестнадцать часов просил о помощи. От его криков и стонов становилось жутко, однако никто из «побратимов» не пришел ему на помощь. Хотя и могли. В какой-то момент наши бойцы уже были готовы сами эвакуировать несчастного, но артиллерия ВСУ всячески препятствовала этим попыткам. Командование добровольцев приняло решение прекратить попытки во избежание дополнительных санитарных потерь.
- Наверно, у них тоже много достойных врачей, за плечами которых не одна блестяще проведенная медицинская операция, но их отношение к профессиональному долгу и к своим бойцам здесь, на поле боя, не вяжется с принципами и долгом врача.
- В вашей практике были случаи, когда вам уже казалось, что раненый умирает, но он выживал вопреки всему?
- Ни у кого из медиков, находящихся здесь, никогда не закрадывается мысль, что пациент безнадёжен. На мой взгляд, это не очень хорошая парадигма современной медицины, когда врачи начинают «играть в Бога» и решать - кому жить, кому не жить. Моя задача сделать все в полном объеме, чтобы сохранить жизнь. И я не имею права остановиться, даже видя, что человек в агонии.
В подтверждение своих слов, военврач вспоминает ситуацию, когда залетевший в окоп снаряд заживо закопал четверых военнослужащих. Их откапывали под обстрелами с семи вечера до четырех утра следующего дня, даже понимая, что скорее всего, эти люди уже мертвы. Страшные опасения, к сожалению, подтвердились.
- Мы не имеем права допускать мысли, что раненый умрет. Или выбирать: этот выживет точно, значит, я буду его спасать. Нет, так нельзя. Это неправильно.
Зона СВО.
