— Вы не представляете, как мы ждали этого дня! — говорит жительница Артемовска Тамара. — Переживали, молились за ребят, которые отбивали у ВСУ и наемников один дом за другим. Два месяца назад купили бутылку коньяка и банку маслин. А когда к ночи пришла новость, что над Артемовском развевается российский флаг, сели за стол. Радость была полнейшая. И плакали, и смеялись. Звонили знакомым артемовцам, кричали: «С Днем Победы!»
Тамара рассказывает, что многих из ее знакомых только недавно эвакуировали из Артемовска.
— У сестры кума с 20-летней дочкой до последнего оставались в подвале разрушенного дома. Что они вытерпели — не передать словами. Обе сейчас — в тяжелом психологическом состоянии, у девушки развились фобии.
Своего знакомого Юру мы нашли в пункте временного содержания в Шахтерске. Стали спрашивать у него по телефону: «Куда ты дальше?» Он говорит: «Не знаю, и тут никого не осталось, и в России никого нет». Стали звать его к нам в Ростов-на-Дону, убеждать, что «мы у него есть». Нашли для него и жилье, и работу. А он до конца еще не мог понять, где он и как, на каком свете… Нужно время, чтобы они пришли в себя. Главное ведь — живы!
Тамара уехала из Артемовска девять лет назад.
— В мае 2014-го в Артемовске и Артемовском районе проходил референдум о независимости Донецкой народной республики. Мы с дочкой были в избирательной комиссии, она — в центральной, а я — в Серебрянке. Сын был среди добровольцев, которые дежурили около участков, охраняли общественный порядок. За независимость ДНР тогда высказались 98% проголосовавших.
Потом сын с ополченцами ушел отстаивать Славянск, мы помогали беженцам, которых разместили в интернате, работали на кухне. И нас всех записали в «сепаратисты».
В июле 2014-го в Артемовск вошли украинские войска. Домой Тамара с родными уже не вернулась.
— Когда в Донецке лежала в больнице, познакомилась с женщиной, которая помогла нам найти жилье. Дом был «на земле», на двух хозяев, в одной половине разместились мы с двоюродной сестрой, в другой — 90-летняя бабушка, которой мы помогали. За жилье ничего не платили, только за коммуналку.
Тамара осталась без паспорта. Все документы сгорели при обстреле.
— Три года ходила по инстанциям, собирала нужные справки, чтобы оформить новый паспорт. Получала в ДНР минимальную пенсию около 10 тысяч рублей. Сын все девять лет провел в окопах. Все это время я вскакивала по ночам, думала: вот я сплю, а он, может быть, где-то умирает.
Сын был несколько раз ранен, получил черепно-мозговую травму, на правой руке у него нет пальцев. Попал под обстрел в Рубежном, был контужен, посечен осколками. Три месяца провел в больнице, потом его списали.
Сейчас Тамара с родными обосновалась в Ростове-на-Дону.
— Подала документы, чтобы мне рассчитали российскую пенсию. Сдать бумаги — это был еще тот квест. Можно было приходить в пенсионный к семи утра, стоять там в очереди весь день, но так и не попасть на прием. Меня спасло то, что я инвалид. Одна из проходящих мимо сотрудниц увидела у меня зеленый корешок документов об инвалидности и провела без очереди. Это было 10 мая.
Как думаете, какого числа мне назначено прийти за результатом? 24 октября, через пять с половиной месяцев.
Тамара сейчас по несколько раз просматривает видеорепортажи военных корреспондентов из Артемовска.
— Смотрю ролики, и большую часть улиц не узнаю. Вместо домов сплошные руины. Мы сначала жили улице Юбилейной, потом на Циолковского. Я восемь лет работала диспетчером в такси, навигаторов тогда еще не было, пользовались рацией и ручкой. Знала в Артемовске все переулки, нередко подсказывала водителям нужный маршрут. Город сейчас разрушен, сердце сжимается от боли. Но здания ведь можно восстановить, главное, что люди остались живы.
Дом, где последнее время жила Тамара с семьей, полностью сгорел.
— Дети, наверное, в Артемовск уже не вернутся. Они обустроились на новом месте. А я приеду. Для меня ничего роднее Артемовска нет. Понимаю, что будет нелегко. Но за годы военных действий я уже привыкла к неудобствам. Мы столько лет жили в Донецке без воды… Мне сейчас звонят знакомые, спрашивают, как попасть на восстановление Артемовска. Люди уже готовы ехать. Но нам сказали, что, как минимум два месяца потребуется на разминирование города. ВСУ оставили там множество ловушек. Потом комиссия будет проводить оценку повреждений зданий и коммуникаций. Это процесс не быстрый.
«Застыл перед пачками соли»
Нам удалось связаться еще с несколькими жителями Артемовска. У Екатерины, которая сейчас живет в Липецкой области, погибли в ополчении дядя и двоюродный брат. Сама она уехала из Артемовска в 2015-м, когда на Украине началась так называемая декоммунизация. По решению городского совета в городе снесли памятник большевику Артему. А потом Артемовск переименовали в Бахмут.
— Город взят, теперь он снова Артемовск, — говорит Екатерина. — Это моя родина, там все родное. Восточный пруд, Бахмутка, милые сердцу улицы Петровского, Комсомольская, дома-«близнецы» на Артема и Ленина… Сколько там исхожено и всего пережито! В городе стоял монумент, посвященный воинам-танкистам, я даже помню, что на танке был нанесен краской номер 315. Как только появится возможность, я в Артемовск обязательно вернусь.
Пенсионер Василий Иванович живет сейчас у дочери в Подмосковье. В Артемовске осталась могила жены. И он тоже намерен вернуться в родной город.
— Вся жизнь ведь там прожита, родители лежат на кладбище и жена Галя. Недавно увидел в магазине пачки соли и застыл на пять минут около полки. Мыслями вернулся в прошлое. У нас ведь рядом были соляные шахты, многие работали на предприятии «Артемсоль». У меня в гараже были целые залежи этих бело-синих пачек соли. Рядом была разбита грядка с зеленью и лучком, как говорится, «на закуску». Погреб был полон всяких закруток. Сами тогда не понимали, как хорошо жили.
Василий Иванович хорошо знает историю города. Напоминает, что 5 сентября 1943-го Артемовск был освобожден от фашистов, а 20 мая 2023-го — от националистов.
— Зеленский многое поставил на Бахмут и проиграл. Сколько жизней перемолото в этой мясорубке, украинский народ ему этого не простит. А для меня город всегда оставался Артемовском, и никак не Бахмутом.
Семью еще одной нашей собеседницы, Татьяны, родня приютила в Воронеже. Женщина вспоминает, как работала в Артемовске на заводе шампанских вин, который располагался под землей в гипсовой шахте.
— Там все свое, родное, — делится с нами Таня. — На смену спускались на отметку «минус 72 метра», где были вечные 14 градусов. Игристые вина вызревали не в больших емкостях, а прямо в бутылках. Поднимались на поверхность — цветы на клумбах казались яркими-яркими, небо — голубое-голубое.
Татьяна признается, что, когда видит сейчас кадры с немецкими танками с крестами, идущие по Украине, у нее перед глазами встает мемориальная плита, которая была установлена на глубине в их гипсовой шахте.
— Фашисты в январе 1942-го заживо замуровали там в камере № 46 более трех тысяч мирных жителей. Это место с памятной доской стали называть «Стеной Плача». Там по стене выработки все время сочилась, пробивалась грунтовая вода. Как слезы. После войны в этих заброшенных выработках алебастрового комбината был построен завод шампанских вин. Этот мемориал теперь мне снится по ночам.
Татьяна уверена, что город восстановят.
— Пока там на окраинах оборонительные рубежи, но я верю, что Артемовск вернется к жизни и горожане туда вернутся. Я сама готова переквалифицироваться в штукатуры-маляры. Знаю, что у многих земляков такое же настроение. И дома совместными усилиями мы построим, и парки новые с розариями разобьем. Главное, чтобы мирная жизнь наладилась.
