Немецкое издание Frankfurter Rundschau выпустило не так давно материал под заголовком «Что произойдет, если Эрдоган проиграет выборы в Турции?»
По оценкам газеты, «поражение Эрдогана на выборах, похоже, существенно меняет внешнеполитический курс Турции. Это также имеет последствия для натянутых отношений с Западом».
Действительно, Запад внимательно присматривался к событиям в Турции со вполне предсказуемым интересом. Как писало независимое онлайн-издание Vox, «под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана Турция сместила свое внимание с Запада на Восток». Стоит ли объяснять, что такое положение вещей никогда не устраивало коллективный Запад?
И здесь следует пояснить важный момент. В октябре 2022 года Европейский парламент вынес как отдельный вопрос для обсуждения «отказ Турции идти на санкции в отношении России и превращение ее в российский «транзитный узел». В общем, европолитики посчитали это важной проблемой. После 24 февраля 2022 года, как отмечает Европарламент, «Евросоюз и его государства-члены вместе со странами НАТО ввели против России очень жесткие санкции». И в ЕС хотят привлечь к этому и Анкару. Но тут коса нашла на камень. И это притом что Турция входит в НАТО, помогает Киеву поставками военного назначения, подчеркивая поддержку «территориальной целостности» Украины и голосуя в ООН за антироссийские резолюции. Однако в плане торгового сотрудничества турки проявляют четкий прагматизм, исходя, само собой, не из большой любви к России, а прежде всего из собственной выгоды.
«Случай с Турцией особенно сбивает с толку, — признает американское издание The Wall Street Journal. — Турция является союзником по НАТО, поставила Украине беспилотники, которые сыграли решающую роль в начале конфликта, и помогла заключить пакт с Россией, который обеспечивает поставки украинского зерна по всему миру. Но она также превратилась в ключевой пункт транзита полупроводников и другого электрооборудования потенциально двойного назначения в Россию, пункт назначения для российских туристов и для российских авиакомпаний, выполняющих транзитные рейсы самолетами американского производства. Турция также является ключевым покупателем российских энергоносителей — и все это при задержке вступления Швеции и Финляндии в военный альянс».
К слову, говоря о Турции, «которая стала транзитным узлом для России», евродепутаты подсчитали, что грузы с примерно 250 судов ежемесячно перегружаются на 3000 грузовиков в одном только порту Мерсина. И это не говоря уж о том, что большое количество российских компаний открыли филиалы в Турции и сотрудничают с турецкими партнерами. А глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу недавно заявил, что российским олигархам и гражданам в его стране рады и они могут вести бизнес в Турции в соответствии с международным правом.
«Количество компаний с российским капиталом, расположенных в Турции, увеличилось в четыре раза за первые восемь месяцев 2022 года, при этом экспорт в Россию вырос на 43%, а импорт из нее — примерно на 125%», — сокрушался Европарламент.
Экспорт Турции в Россию вырос до $9,3 миллиарда в 2022 году с $5,8 миллиарда годом ранее.
В любом случае контакты России и Турции нельзя недооценивать. Это и продолжающееся движение в сторону строительства первой в Турции АЭС «Аккую». Уже известно, что президент России Владимир Путин и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в режиме видео-конференц-связи примут участие в церемонии завоза туда топлива. Нельзя упускать из виду и туристическую составляющую. Так, согласно некоторым источникам, на пике летнего сезона в этом году авиакомпании будут выполнять 1150–1200 рейсов в неделю между Россией и Турцией. Для сравнения, летом прошлого года этот показатель колебался на уровне 750–850 авиарейсов в неделю. Получается, объем перевозок вырастет на 40–60%. И речь идет не только об отдыхе российских туристов на турецких курортах. Турция действительно стала воздушным хабом для россиян, желающих попасть в ту же Европу, куда отечественным авиакомпаниям полеты заказаны.
Как отмечается министерством иностранных дел Турецкой Республики, «экономические и торговые отношения являются движущей силой турецко-российских отношений. Россия была одним из важнейших торговых партнеров Турции… Благодаря проектам «Турецкий поток» и АЭС «Аккую» сотрудничество с Россией, которая является одним из наших ведущих поставщиков энергии в области энергетики, продолжается».
Если представить себе, что в Турции к власти придут некие откровенно антироссийски настроенные силы и Анкара примкнет к санкционному фронту против Москвы, то о многом из вышеперечисленного придется забыть. Что, безусловно, создаст массу как минимум неудобств как на макроуровне, так и на уровне обычных россиян.
Но есть основания думать, что тотальная смена турецкого курса в отношении России даже при смене власти в Турции вряд ли возможна. Однако определенная корректировка политики Анкары на этом направлении реальна.
Впрочем, и без выборов турецкий особый путь может оказаться под вопросом. В марте 2023 года агентство Bloomberg констатировало, что Турция резко прекратила транзит в Россию подпадающих под санкции товаров, «поскольку Европейский союз и США оказывают давление на союзников».
Подтверждая блокировку, главный исполнительный директор стамбульской таможенной брокерской компании Subasi Мустафа Бояджиоглу отметил: «Позиция Турции связана с расширением санкций ЕС в отношении России. Не было ни официального объявления, ни переходного периода, что вызвало путаницу среди компаний».
И на Западе широко обсуждаются варианты давления на Анкару — в частности, введение вторичных санкций в отношении уже турецких компаний за сотрудничество с Россией. США и их европейские союзники косо поглядывают на Турцию, прилепив к ней ярлык «безопасной гавани» для России. В этой связи часто припоминают то, что Роман Абрамович пришвартовал две свои яхты на турецких курортах.
Столкнувшись с наплывом новых российских клиентов, турецкие банки отклонили некоторые запросы на внесение депозитов и переводы и усилили проверки соответствия требованиям, опасаясь нарушения санкций. Это разочаровало некоторых россиян. Но, как отмечает Reuters, это отражает осторожность во всем секторе, который стремится избежать повторения многолетнего судебного преследования США турецкого государственного кредитора Halkbank, который обвинялся в том, что помог Ирану избежать американских санкций.
Даже вполне прагматично настроенные турецкие аналитики признают, что вторичные санкции могут негативно сказаться на торговых и финансовых отношениях с Россией. Правда, есть вероятность того, что Запад не будет упорствовать в давлении на турок, учитывая роль медиатора между Москвой и Киевом, которую берет на себя Турция в украинском кризисе.
С другой стороны, не только Россия зависит от дующих в Турции политических ветров. По словам экспертов, крупные турецкие компании и конгломераты имеют активы в России на сумму более 10 миллиардов долларов. Так что они тоже заинтересованы в продолжении своего бизнеса в нашей стране.
Достаточно вспомнить, что после того, как Москва ответила на сбитый турецкими военными российский самолет над Сирией в ноябре 2015 года продолжавшимся около полугода спадом в двусторонних отношениях, Эрдоган был вынужден признать, что Турция нуждается в России для поддержания ключевых экономических связей. Прямым следствием того кризиса стали трудности, которые турецкая экономика испытала в 2016 году, особенно в сфере туризма, сельского хозяйства и строительства, и которые были частично связаны с Россией. Туриндустрия сильно пострадала, когда Москва приостановила безвизовый режим с Турцией, прекратила чартерные рейсы в эту страну, запретила туроператорам продавать путевки в Турцию и запретила турецким турфирмам работать в России. Введенный тогда запрет на импорт ряда фруктов и овощей из Турции стоил серьезных потерь для турецких фермеров. Как и ограничение деятельности турецких строительных компаний в России. Похоже, уроки кризиса 2015 года были усвоены. И эта реальность мало зависит от того, кто находится у власти.
Есть и политические мотивы нежелания Анкары рвать беспощадной рукой с Россией — например, ситуация в соседней Сирии, где без сотрудничества с российской стороной туркам, озабоченным перспективами создания автономного региона, контролируемого сирийскими курдами, вдоль турецкой границы и усилением отрядов Рабочей партии Курдистана, придется несладко. И опять-таки это мало зависит от того, кто — Эрдоган или его оппоненты — возглавляет Турцию.
Как бы то ни было, понятно, что коллективный Запад нынешняя ситуация с российско-турецкой взаимозависимостью не устраивает и он хочет увидеть на посту президента в Анкаре того, с кем можно было бы выстроить однозначно прозападную линию. А из этого можно сделать вывод, что там с нетерпением ожидают победы Кылычдароглу. Тогда, глядишь, и партнер будет более сговорчив, и свои интересы станет легче продвигать. Но с западниками все ясно, а как это отразится на самой Турции и ее отношениях с Россией?
Об этом «МК» в преддверии выборов поговорил с экспертом по Турции, автором telegram-канала «Турция — это» Иваном Стародубцевым:
— Начнем с того, что разные опросы общественного мнения показывали разные результаты: то победит Эрдоган, то победит Кылычдароглу. При этом самого Кемаля Кылычдароглу называют более прозападным кандидатом. По вашему мнению, чем отличается характер политики двух соперников?
— Если рассматривать программу действующей в Турции власти и программу местной оппозиции, то по большому счету разницу можно свести к двум моментам. Первый — это векторность. То есть вектор турецкой оппозиции, в случае ее прихода к власти, будет направлен в сторону США и Европейского союза. Это означает, что все прочие направления турецкой внешней политики будут как минимум второстепенными, а как максимум — будут зависимы от положения дел с американцами и европейцами.
В отличие от них нынешняя турецкая власть проводит политику «360 градусов». Это значит, что в Анкаре стараются равномерно распределять свою повестку и собственные усилия по всему периметру турецких интересов. А они простираются достаточно широко: от Латинской Америки до России, Китая и Австралии.
Второй момент — интенсивность турецких усилий на международной арене. Эта интенсивность у турецкой оппозиции будет заметно ниже. Она считает, что турецкий внешнеполитический активизм обходится стране слишком дорого в последние годы. Это повлияло на экономическое положение, поэтому Турция будет очевидно проводить политику, немного замкнутую на себе самой. И это тоже отличает оппозицию от действующей турецкой власти, которая, напротив, считает, что Турция — глобальный игрок, у страны есть интересы до всего и, исходя из этого, она проявляет неослабевающую активность, демонстрируя завидную хватку по очень широкому спектру вопросов.
— Представим, что прозападный политик побеждает. Как меняется сама Турция?
— Если оппозиция приходит к власти, то у руля страны появляются люди, которые резко антагонистически настроены по отношению к нынешней турецкой власти и к тому, что делалось на протяжении последних 20 лет.
В первую очередь на ум приходит переход Турции от парламентской к президентской форме правления. Оппозиция пообещала, что она эту систему будет демонтировать, вернет страну в русло парламентаризма, а не в русло президентской республики. Но, конечно, одно — декларировать такую задачу, другое дело — быть в состоянии сделать это на практике, с точки зрения наличия парламентского большинства. Тем не менее они это декларируют как свою самую главную цель. Все остальное по большому счету вторично. Они говорят о том, что в стране должна быть не вертикально интегрированная власть, а должна работать система. А система — это парламентаризм. Соответственно, они будут пытаться проводить демонтаж той системы, которую создал Реджеп Тайип Эрдоган, и это приведет к неизбежной смене политической и деловой элиты.
— Что касается международных отношений, в особенности взаимоотношений с Россией. Что произойдет с существующими двусторонними договоренностями и проектами?
— Можно утверждать, что важнейшие внешнеполитические соглашения будут как минимум подвергнуты определенному анализу на предмет соответствия взглядам оппозиции у власти. Они уже открыто объявили, что в поле зрения турецкой оппозиции попадет российско-турецкое соглашение по созданию первой в Турции атомной электростанции «Аккую».
Это соглашение как минимум будет подвергнуто некой экспертизе на предмет того, насколько оно соответствует турецким интересам. Безусловно, будут и другие соглашения. Очевидно, что в поле турецкого зрения могут попасть соглашения между Россией и Турцией в сфере поставок природного газа. Там тоже могут возникнуть вопросы. В целом можно сказать, что все более-менее крупное еще раз будет рассмотрено под микроскопом турецкой оппозиции.
— Могут ли появиться новые проекты у Турции с Россией?
— Если мы говорим об этих двусторонних отношениях, то в интересах России, во-первых, обеспечить сохранение того наследия, которое останется от эрдогановской эпохи. Во-вторых, в интересах России довести до ума вопрос газового хаба, который был поставлен президентом Путиным и был поддержан турецкой властью. Это, пожалуй, крупнейший проект, который в дальнейшем будет иметь и политическое измерение.
Все остальное менее значимое и находится не на межгосударственном уровне, а на уровне хозяйствующих субъектов. Соответственно, оно не будет пользоваться таким пристальным вниманием со стороны турецких властей. Там уже все будет определяться скорее не политикой, а некой экономической целесообразностью.
