Пресс-служба Кремля сообщила, что киевским режимом в ночь на среду совершена попытка нанесения удара БПЛА по кремлевской резиденции президента России Владимира Путина. Два беспилотных летательных аппарата выведены из строя нашими военными и специальными службами с применением систем радиолокационной борьбы.
Из прифронтовых городов постоянно приходят новости либо об очередном теракте, либо о его предотвращении. Украинские беспилотники бьют по нефтебазам, военным аэродромам и пытаются дотянуться вглубь страны. Был взорван Крымский мост. В Подмосковье взорвали Дарью Дугину, в Санкт-Петербурге — Владлена Татарского. Сколько уже было случаев диверсий на железной дороге?
Главком ВСУ Валерий Залужный еще в сентябре прошлого года озвучивал план на год 2023-й, анонсировал удары вглубь России: «Россияне должны почувствовать войну». Военные удары у них не получаются и вряд ли получатся. Значит, остаются террористические. И опасность их будет только нарастать.
Увы, но никакой ФСБ и никакого МВД не хватит, что купировать угрозу. Внешне неотличимые, говорящие на том же языке, точно так же знающие обычаи и местность люди — так выглядят террористы. Сколько их с начала конфликта въехало в Россию? Сколько их уже инфильтровано, работает и живет в России? Сколько завербовано «нетвойнистов», глупой либеральной молодежи? Сколько сочувствующих «испуганных патриотов»?
Можно вспомнить, что бандеровцев гоняли по лесам еще два десятка лет после Победы. По лесам страны-победителя.
Давно, еще в прошлом веке, меня занесло на пляж Хайфы. И меня поразили стоящие на песке пирамидки оружия. Рядом с ними загорал солдат, а его сослуживцы в это время купались. Увольнение у них было. Тогда-то я узнал, что в стране, которая постоянно воюет и борется с терроризмом (где террориста внешне не отличить от местного), государство доверяет своей армии (а это равносильно — своему народу) ходить с оружием не только в расположении части. И применять это оружие, если потребуется, даже находясь в увольнении.
Наша страна находится в состоянии военного конфликта. И даже в Кремле говорят: не только с Украиной, а с коллективным Западом. И одновременно исподволь все делается так, чтобы ощущение мирной жизни никуда не уходило, чтобы было «спи, страна огромная», у нас все есть, все всем обеспечены, все на страже.
Поэтому у нас государство до сих пор не может решить, можно ли создавать местную самооборону (не говоря о том, чтобы ее вооружить). А ведь это вопрос доверия.
И еще более глубинный вопрос — вопрос власти. Винтовка, как известно, рождает власть. Так можно ли допустить, чтобы люди на местах почувствовали, что они что-то могут, что они, как и записано в Конституции, «единственный источник» власти?
Пока эти архиважные вопросы решаются наверху, остается только вспомнить опыт самого конца 90-х — начала 2000-х. Когда люди сами организовывались в патрули, осматривали дворы, бесхозные машины, сообщали обо всем подозрительном. И это работало.
Сработает и сейчас. Нет смысла ждать, что «вот придут наши». Наши не придут. Все наши — это мы.
