Несколько утешает, правда, то, что множество подобных сюжетов уже присутствует в гоголевском творчестве. Взять хотя бы вот этот:
"Городничий. Послушайте ж, вы сделайте вот что: квартальный Пуговицын... он высокого роста, так пусть стоит для благоустройства на мосту. Да разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтоб было похоже на планировку. Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя. Ах, Боже мой! я и позабыл, что возле того забора навалено на сорок телег всякого сору. Что это за скверный город! только где-нибудь поставь какой-нибудь памятник или просто забор — черт их знает откудова и нанесут всякой дряни! (Вздыхает.)
Да если приезжий чиновник будет спрашивать службу: довольны ли? — чтобы говорили: "Всем довольны, ваше благородие"; а который будет недоволен, то ему после дам такого неудовольствия... О, ох, хо, хо, х! грешен, во многом грешен. (Берет вместо шляпы футляр.) Дай только, Боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску...
Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела. Я об этом и рапорт представлял. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что она и не начиналась".
Похоже ведь, не правда ли? Впрочем, утверждать, что за без малого два века с момента появления гогололевского "Ревизора" в наших палестинах ничегошеньки не поменялось, было бы совершенной неправдой. Ну как же не поменялось? Гоголь, пожалуй, и слов-то таких, как "барак" и "баннер", не знал. Разве что в изначальном, иноземном их значении: "барак" происходит от французского baraque ("лачуга"), "баннер" - от английского banner ("знамя").
Соответственно, не было в гоголевскую эпоху и такого способа лакировки провинциальной действительности. Далеко ушел прогресс! Железный конь пришел на смену крестьянской лошадке. В смысле: красочный фотобаннер - на смену вербальному очковтирательству.
Более того, в каком-то смысле полысаевское градоначальство усовершенствовало и эту прогрессивную технологию. По информации местной прессы, сибирские новаторы закрыли фасад барака целиком, вместе с выходящими на улицу окнами, лишив таким образом проживающих в этих помещениях людей дневного света. О таком методе прежде не было известно. Очень, надо заметить, рациональный подход.
Прорезать окна в недешевом полотне - значит обречь городскую казну на дополнительные траты: такой баннер уже нельзя будет использовать повторно, на каких-нибудь других руинах. Нет, если людишки не бунтуют - а они и не думают бунтовать, со смирением принимают свою незавидную судьбу - то церемониться с ними, право, нет никакого резону. К чему, если эффект тот же? Если нет разницы, то, как учила одна мудрая реклама, платить больше незачем.
Наверняка найдутся, однако, въедливые любители истории, которые примутся доказывать, что сие ноу-хау появилось еще до Гоголя: мол, потемкинские деревни и все такое. И сядут в лужу! Да, понятие "потемкинская деревня" давно стало нарицательным, синонимом начальственного обмана. Однако столь же давно установлено, что история о том, как светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический повелел строить бутафорские деревни по маршруту таврического вояжа Екатерины II, - суть легенда, миф, сказка.
Но не зря сказал поэт: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью". Подлинное, буквальное воплощение - и подобающий размах - легендарный "потемкин-стайл" обрел именно в наши дни. Куда ни кинь взор, всюду баннеры, всюду блестящие нарисованные фасады, за которыми, выразимся деликатно, совсем не блестяще.
А если принять в расчет еще и информационную сферу нашей наполненной треволнениями жизни, то можно смело можно назвать нашу державу страной потемкинских деревень - да не будет непричастный к ним князь за это в обиде. Включите любой федеральный телеканал, и вы узнаете, как все идет плану, как хороши у нас дела. Хороши как никогда. Ну, за исключением каких-то пустяков, каких-то временных трудностей, которые вот-вот будут преодолены.
И еще одно важное отличие от гоголевских времен. Тогда обман осуществлялся в одном направлении: развалины либо пустоши выдавали за роскошь. Потемкинские деревни наоборот - феномен, присущий нашей эпохе. По факту, к примеру, у какого-нибудь важного высокопоставленного гражданина имеются дворцы, яхты, бизнесы и бизнес-джеты, автопарк из роскошных лимузинов. А по документам - ничего. По документам гражданин начальник гол как сокол.
Ну, не в буквальном, конечно, смысле: одежда присутствует. И очень неплохая - не лохмотья и даже не фабрика "Большевичка". Но и тут есть нюанс: логотипы, выдающие дорогущие зарубежные бренды, аккуратно заклеены, замазаны или срезаны. Это дьявол, сиречь враг Отечества, может позволить себе открыто носить Prada. А наши вип-ангелы, дабы не смущать умы избирателей, вынуждены носить Prada скрытно.
Избиратель может ведь и не понять расхождения между громкими и частыми патриотическими речами, призывами переходить на продукцию отечественного производителя и не жалеть для Отечества ничего, никакого имения - и таким личным примером, таким сибаритством. Начнет, подлец, ропать - а там и до обрушения рейтингов недалеко.
Если смотреть с этого ракурса, печаль о том, что Гоголя с нами нет, становится несколько более светлой. Не его это все-таки время, ох, не его. Воскресни Николая Васильевич да примись за старое, за описание разнообразных "ревизоров" и "мертвых душ", непременно был бы обвинен в непатриотизме и русофобии. К сатире - и вообще к критике в свой адрес - власти предержащие относятся в соответствии с известной формулой:
Мы – за смех! Но нам нужны
Подобрее Щедрины
И такие Гоголи,
Чтобы нас не трогали.
Эта эпиграмма, кстати, тоже из другой эпохи: впервые была опубликована почти 70 лет назад - в апреле 1953-го (автор - поэт-юморист Юрий Благов). Но не устарела ни на йоту. Вообще говоря, эпохи в России, похоже, меняются значительно реже, чем это принято считать.
