Оператор управления беспилотными летательными аппаратами с позывным «Егерь» участвует в спецоперации уже год, с самого начала. За это время ему довелось поработать на нескольких тактических направлениях. Рассказывая об этом, «Егерь» признается, что «охота» на его «птичек» (так в войсках называют беспилотники) ведется постоянно.
Противник пытается глушить каналы управления дронами, линии передачи данных, спутниковую навигацию. Оператор управления, несмотря на это противодействие, обязан выполнить свою задачу. Для этого он использует различные технологии.
Но ключевую роль, по словам офицера, в успехе играет опыт специалиста. Если его не хватает, то с задачей он вряд ли справится. Оператор должен оперативно понять, что противник начинает «глушить» его дрон, после чего сделать все, чтобы увести машину из этого района, используя программу управления и учитывая погодные условия.
— Как оператор понимает, что беспилотник начинают «глушить»?
— Беспилотник начинает вести себя неадекватно. Дроном становится практически невозможно управлять, теряется связь с машиной.
— Сколько времени есть у оператора на спасение беспилотника, чтобы не потерять его безвозвратно?
— Скажу из личного опыта: у меня на Киевском направлении беспилотник находился без управления восемь часов, но при этом выполнял задачу...
Ответ военного меня удивил. Честно говоря, я думала, что в такой ситуации счет идет на минуты, а тут целых восемь часов. Заметив мое удивление, «Егерь» пояснил, что время не играет особой роли, главное — опыт и навыки, чтобы впоследствии вывести дрон из зоны подавления. Хотя, конечно же, чем раньше это случится, тем лучше. Многое еще зависит и от тех методов, которые использует противник.
— На различных направлениях противник охотится на дроны по-разному, — уточняет военный. — Самое тяжелое, по моему мнению, в нашей работе было Херсонское направление. Там мы столкнулись с более сильными средствами противовоздушной обороны и радиоэлектронной борьбы противника. Тогда ситуация складывалась так, что уводить беспилотник надо было в кратчайшие сроки. К сожалению, были и потери дронов.
— Насколько в боевых действиях важны беспилотники?
— На мой взгляд, они играют в СВО одну из ключевых ролей. Беспилотники выполняют важные задачи воздушной разведки, корректировки артиллерии и авиации. Способны выполнять задачи по разведке электронных абонентов. Выполняют ударные задачи, когда беспилотники несут боезаряд.
— За год СВО в нашей беспилотной авиации многое изменилось?
— Конечно, и существенно. Появляются новые образцы. Мы обучаемся работе на них. Операторы получают допуск в специальных заведениях. Каждый беспилотник, несмотря на то, что задачи у них схожие, управляется по-своему.
— В Сети можно прочитать, что операторы придумывают своим дронам названия: «Пчелка», «Муха», «Чижик»... Или присваивают имена героев СВО. А у вас в подразделении такое практикуется?
— Нет, мы свои не именуем. А вот противник нам придумывает названия. И это очень смешно зачастую. В радиоперехватах мы слышим, как они называют наши аппараты: «малина», «ежики», «чахлики», даже «цыбульками» называют.
— Есть какой-то случай в беспилотной истории, который вам запомнился больше всего?
— Да, конечно. Как-то наш беспилотник был подбит противником, и он на одном крыле спустился на землю. Группа из четырех человек, в том числе и я, поехала на его эвакуацию. Мы бежали, где-то ползли под огнем противника, чтобы найти и спасти машину. В какой-то момент нас накрыла вражеская артиллерия, но, несмотря на сложные условия, беспилотник был спасен. Личный состав вышел без потерь, а аппарат на следующий день уже был в работе. За этот поступок все участники спасательной миссии были представлены к госнаградам.
— Почему так важно было его спасти? Разве машина может стоить того, чтобы четыре человека рисковали своими жизнями ради нее?
— Во-первых, тогда у нас было немного образцов в наличии. Каждый был на вес золота. А во-вторых, если бы он попал в руки противника, то украинские специалисты могли бы вычислить наши стартовые позиции, наши посадки, районы ведения воздушной разведки, а также — где стоит наша антенна. Понимаешь, к чему бы это привело?
— С беспилотниками противника приходится сталкиваться?
— Только когда нам приносили сбитые образцы для оценки. Сейчас ВСУ в основном используют два вида разведывательных аппаратов — это «Фурия» и «Лелека». Они летают на небольшие расстояния — до 50 километров. Время ведения воздушной разведки у них до четырех часов. Это не очень мощные машины. Плюс они летают на аккумуляторных батареях, на них сильно влияют погодные условия.
Еще приносили трофеи ВСУ кустарного производства, которые собирают народные умельцы. Могу сказать, отталкиваясь от сирийского опыта, на Украине кустарные дроны изготавливаются на порядок профессиональнее. В Сирии «самоделки» были примитивные: труба, машинка и камера. А здесь противник уже использует 3D-принтер для вытачивания тех или иных деталей.
— Большие ударные вражеские беспилотники вам приносили для изучения?
— Нет. Основной ударный беспилотник, который используют ВСУ, — это турецкий «Байрактар». Если их сбивают, то от них уже ничего не остается. Перехватить такие мини-самолеты и посадить не удается — у нас не то программное обеспечение. У каждого дрона своя закодированная программа. Украинские специалисты со своей стороны также не могут захватить наши беспилотники по той же причине.
