Только на этой неделе необузданный в своей ненависти к России премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий отметился двумя высказываниями. Для начала выступил против переговоров по украинскому конфликту с Москвой, назвав Россию «государством- террористом». Затем, в интервью итальянской газете Corriere della Sera заявил, что: «Победа над Россией — это и польский, и европейский государственный смысл». То есть смысл существования Европы в целом и Польши в частности в том, чтобы Россия перестала существовать. Поскольку «мы считаем войну в Украине прежде всего экзистенциальной угрозой для Польши и всей Европы». Ну, и намекнул, что если Россия выиграет на Украине, то на этом не остановится: «Весь геополитический анализ может быть отброшен. Польша не выбрала своё место на карте, но полностью понимает ту ответственность, которую влечёт за собой это положение».
Президент Польши Дуда разоткровенничался и признался, что посоветовал Зеленскому принять капитуляцию России в Переяславе на месте Переяславской рады (там в 17 веке казаки Хмельницкого присягнули на верность России). Идея у Дуды заключалась в максимальном унижении России. Зеленского он умолял: «когда вы победите Россию, когда русские придут сюда на коленях подписывать мир, тогда ведите их в Переяслав». Мол капитуляцию русские должны подписать именно там: «пусть перечеркнут все те годы советского и российского влияния и этот плен со времен царизма до недавнего времени, от которого вы сейчас снова обороняетесь».
А вот, что на этом фоне пишет ВВС: «Несмотря на постоянные призывы Варшавы отказаться от российских энергоносителей и усилить экономическое давление на Москву, Польша, как выяснилось, по-прежнему получает около 10% требующейся ей нефти из России». Выяснился этот факт после выступления в Сейме первого замминистра госимущества Польши Мацея Малецкого. Он заявил, что государственный контракт с российской нефтяной компанией «Татнефть» по-прежнему действует. Срок контракта истекает в конце 2024 года, а поставки покрывают «примерно на 10% нужды польской нефтяной компании Orlen». Таким образом Польша по-прежнему каждый месяц закупает в России 200 тысяч тонн нефти. Это при том, что в прошлом году Польша обнародовала радикальный план, согласно которому к концу 2022 года должна была полностью отказаться от российской нефти. Конечно, Малецкий заявил, что государственная компания Orlen тут же прекратит закупать российскую нефть, как только ЕС введет на нее эмбарго. Однако при досрочном расторжении контракта с «Татнефтью» Польше придется выплатить компенсацию. А это дорого и неприятно, потому – пока вот так, как есть.
Казалось бы, можно возмутиться двуличию поляков: Россия у них, значит, «государство-террорист» и должна быть уничтожена, но нефть они все равно покупают. Однако, если посмотреть чуть под другим углом, получается, что Польша крайне прагматична.
Вот такое, примерно, польское рассуждение можно вывести: да, мы покупаем у врага нефть, которая помогает нашей промышленности выпускать вооружения для Украины, обеспечивает работу транспорта и аэропорта Жешув, ставшего главным хабом для снабжения ВСУ западным оружием, а когда мы уничтожим Россию, то будем покупать нефть уже не у РФ, а у всяких маленьких государств, оставшихся на ее месте – условного Свободного Татарстана или Независимой Башкирии. Проще говоря: мы имеем Россию как хотим, а она еще и сама нам в этом помогает.
Далеко не все знают о популярном и одобряемом в либеральной среде извращении – куколдизме. Куколд – это человек, которому нравится смотреть как с его женой совершает половой акт другой мужчина. Торговля энергоресурсами с «недружественными», а если называть вещи своими именами, вражескими странами – это национал-куколдизм. И оправдания – мы же тоже на этом зарабатываем, здесь не прокатывают. Ну, сдайте свою жену в публичный дом – она же для семьи зарабатывает, так что ли?
Впрочем, ничего нового в этом, кроме терминологии, нет. Это неизбежно – у нас же капитализм. Карл Либкнехт, один из основателей Коммунистической партии Германии, писал больше ста лет назад: «Капитал не признаёт отечества, и он тем менее патриотичен, чем больше заявляет о своём патриотизме».
Так к кому обращать классический вопрос про «крестик или трусы»?
