Насколько значима Россия для Европы сегодня? Как показал уходящий 2022 год, еще больше, чем в XIX веке. СВО и последовавшие за этим реакции стали подчас фатальными для многих.
Конфликт на Украине, самый значимый с момента окончания войны на Балканах, привел к существенной смене роли многих сил, доказав кризис атлантической модели миропорядка, обнажив копившиеся годами противоречия как внутри Евросоюза, так и усилив амбиции многих региональных держав, выведя их риторику в мейнстрим европейской политики.
Прежде всего стоит отметить усиление «посттравматических комплексов» Польши, амбиции которой резко возросли в последний год. В силу географического положения и роли этого государства в перевалке финансово-экономической и военной помощи Украине ее голос в Европе значительно усилился и звучит на равных с ключевыми игроками. Шокирующие заявления о пересмотре итогов Второй мировой войны мало кого удивляют, а требования о необходимости выплаты Германией в качестве репараций почти полутора триллионов евро подаются под соусом комментариев, что эта сумма несущественна для немецкого бюджета.
Наряду с Польшей стоит выделить и громогласность заявлений прибалтийских государств — Литвы, Латвии и Эстонии, участие которых в политической жизни ЕС последнего года вызвано жутким страхом от соседства с Россией и Белоруссией. Заявления эти подчас противоречат как нормам здравого смысла, так и международному праву — от необходимости выстраивания стены на востоке до призывов к нанесению ядерных ударов по Москве.
Молдавия неожиданно приобрела правосубъектность: опасения от прихода России в Приднестровье и отрезания севера Черноморского бассейна от Европы позволили Молдавии говорить о собственной геополитической роли и смысле существования. Заявления Майи Санду с обвинениями Путина во всех бедах своего государства и попытка выторговать под это куски финансовой и военной помощи стали ключевыми в новостной повестке, скрыв текущие системные проблемы Молдавии: высокую безработицу, отсутствие экономического роста и проч.
При всей ярости и яркости заявлений стран Восточной Европы главные процессы, пожалуй, фиксируются в Западной. Так, неожиданно сменилась власть в Британии: в отставку ушел демиург Брекзита Борис Джонсон. Российский фактор в отставке Джонсона сыграл не ключевую, но довольно значимую роль. Жесткая позиция по отношению к СВО на Украине часто помогала господину премьер-министру применять его излюбленный прием: уводить внимание публики от значимых тем в социал-популизм. Заявления о необходимости, в ущерб внутренним вопросам, всей Европой навалиться на Россию иллюстрируют старую поговорку: «Ничто так не объединяет людей, как внешний враг». Даже если этот враг находится за тысячи километров, а опасность его сильно преувеличена. Собственно, об этом и говорил британский премьер весной–летом 2022 года — о сплочении всех политических сил для помощи Украине. Подобное сплочение, правда, подразумевало еще и большие финансовые вливания, не всегда носящие прозрачный характер. Этим также воспользовались противники Джонсона, указав премьеру на нерешенность внутренних проблем Великобритании.
Значимым фактором оказалось и моментное бессилие Бориса Джонсона в ситуации захвата в плен в зоне СВО британских наемников, когда общественность требовала от своего премьера приложить все усилия для освобождения сограждан. Джонсон почти дотла сжег дипломатические мосты, что негативно отразилось на имидже главного «евроястреба».
На фоне европейского политического коллапса, неожиданно для многих, в Италии на выборах евроскептики победили популистов: победу одержали национально ориентированные, правоконсервативные «Братья Италии».
Существенный удар по нормам международной дипломатии был нанесен Эммануэлем Макроном, когда издание Le Temps опубликовало расшифровку секретных переговоров президента Франции с Владимиром Путиным. Уже в этом разговоре Макрон дал понять, что Минские соглашения, способствовавшие прекращению гражданской войны на Донбассе, европейской стороной выполняться не планировались. И заявления экс-канцлера ФРГ Ангелы Меркель, случившиеся позже, фактически подтвердили это. Подобные политические демарши свидетельствуют о том, что Европа готовилась к затяжной войне на Востоке, демонстрируя единство в вопросе проведения антироссийской политики.
В целом общая риторика Европы носит единый характер, причем градус политической напряженности и уровень антироссийской повестки нарастает с запада на восток: чем ближе государство к России, тем более агрессивную риторику оно позволяет себе.
Как говорится в старой русской поговорке, на войне все средства хороши. И в условиях санкционного давления на Россию, целью которого является снижение прежде всего ее экономического потенциала, Европа готова отказываться от прямой торговли с РФ, и прежде всего перестать покупать у нее энергоресурсы. Внесение ряда компаний и лиц в запретные списки, установление потолка цен — все это разрушает годами существовавший, абсолютно стабильный (даже в условиях военного противостояния) энергетический коридор, благодаря которому была обеспечена как европейская промышленность, так и тепло домохозяйств.
Сегодня даже самые отчаянные русофобы говорят о последствиях для Европы в результате отказа от российского газа. Последствия эти будут иметь отложенный эффект: да, на сегодня все газохранилища полны, но в каком объеме потребуется энергия завтра, говорят лишь эксперты — политики предпочитают делать антироссийские заявления.
Энергетический кризис Европы приобретает все более существенные очертания. По оценкам Международного энергетического агентства, опубликованным 12 декабря, ЕС потребуется более трети триллиона евро на преодоление его последствий. Ситуация осложняется тем, что традиционно используемая энергия ветра, занимающая определенную часть вырабатывающих мощностей Европы, дала сбой из-за довольно безветренной погоды последних лет. В целом, по статистике, падают нормы выработки электроэнергии. У многих стран ядерные электростанции на ремонте или законсервированы. Сейчас даже Франции может потребоваться импорт электроэнергии, что меняет динамику развития всех ее соседей. Великобритания, Германия, Испания — всем придется отправлять импорт во Францию, то есть у них самих электричества станет меньше.
На фоне происходящего многие страны разработали рекомендации для домохозяйств и предприятий по добровольному сокращению потребления энергоресурсов — такие, как ограничение отопления в офисах, выключение света на ночь и использование сушильных машин лишь в строго отведенное для этого время.
Незаметно из повестки исчезла экология. Европа, отказываясь от российского газа, начала топить углем, вернув себе неповторимый запах и заболевания органов дыхания у граждан. Конечно, все разом позабыли о задачах достижения экологической нейтральности — ведь на кону вопрос выживания.
В подобной ситуации есть надежда на то, что холодная зима охладит пыл основных «ястребов» европейской политики, а голос здравого смысла, голос тех, кто выступает за более мягкий путь выстраивания диалога с Россией (таких, как, например, премьер Венгрии Виктор Орбан и президент Сербии Александр Вучич), станет более слышим и займет место популистов.
Подводя итог, можно заключить, что, как и в прошлые века, фактор России продолжает оставаться значимым для Европы, но, как и много лет назад, эпоха войны чередуется с эпохой мира и добрососедства. Гуманитарное сотрудничество никто не может отменить.
Приведу пример, может, не самый положительный для нас, но позитивный для братского народа: по данным информационно-аналитического портала «Балканист», в Сербии в этом году фиксируется значительный рост развития IT-сектора. Сопоставляя эти данные с тем фактом, что с начала СВО в Сербию релоцировалось порядка 140 тысяч граждан России, мы можем фиксировать еще один фактор влияния: наша страна, традиционно являясь «донором мозгов», в очередной раз выступила в роли интеллектуального инкубатора для Европы.
