Через несколько месяцев Софья подала на помилование. Но судя по всему, про девушку забыли. Мы поговорили с матерью осужденной.
Софья Сапега была задержана в Минске в мае 2021 года вместе с основателем оппозиционного телеграм-канала Романом Протасевичем. Их рейс из Греции в Вильнюс был принудительно посажен в Белоруссии.
В начале мая 2022 года белорусский суд приговорил Сапегу к шести годам лишения свободы. Ее обвиняли по семи статьям УК Белоруссии, включая «разжигание социальной вражды и розни» и «незаконные действия в отношении персональных данных».
Летом Софья написала прошение о помиловании на имя Александра Лукашенко.
– До сих пор никакого результата мы не получили. Я понимаю, сейчас непростое время, не до нас. Не исключаю, что про мою дочь могли забыть, – начала разговор мать осужденной Анна Дудич. – По информации адвоката, комиссия по помилованию при президенте рассматривает прошения раз в квартал. Квартал заканчивается, а результата нет. Не можем понять, с чем связана тишина. Может, есть решение, но его оглашение оттягивается? Хотя с нашей стороны мы все сделали — оформили досудебное соглашение, выплатили иски пострадавшим.
– Софья вроде даже публично извинилась?
– Да, извинения звучали. В силу своего юного возраста, она думала, что как только подаст на помилование, тучи рассеются, ее услышат и поймут. Но вышло несколько иначе
– Ваша дочь — россиянка. Наша страна помогает вашей семье?
– Я писала одному депутату Госдумы. Мне пришел ответ: решение принимает глава государства республики Беларусь. Обращалась в администрацию нашего президента. Отправляла очередное письмо на помиловании, просила, пожалуйста, помилуйте моего ребенка. Оттуда мне приходили ответы: всю информацию получит лично Софья. Поэтому я никогда не выпускаю телефон из рук, боюсь пропустить любой звонок.
– У вас есть возможность общаться с Софьей?
– Мы постоянно переписываемся. Письма доходят. Разве что последние пару недель возникла небольшая задержка. Может, начальник ее отряда заболел или ушел в отпуск.
Созваниваемся раз в месяц. Ей разрешают один обычный звонок, второй – по видеосвязи. Но Софья видеозвонками не пользуется, объясняет: «Мам, не хочу, чтобы ты меня видела такой». Она щепетильный человек, не хочет меня расстраивать.
Недавно нам дали одно краткосрочное свидание. Я ездила к дочери в гомельскую колонию. На общение за стеклом по телефону нам отвели четыре часа. А вот долгосрочное свидание мы так и не получили. Хотя политзаключенным выделяют сутки для таких встреч.
– Как она выглядела?
– Софья - молодец, приготовилась к свиданию, хорошо выглядела. Видимо, попросила персонал колонии, чтобы ей дали помыться, привести себя в порядок. Боялась меня огорчать. Но я ведь все чувствую...
– О чем вы говорили?
– Сначала я думала, о чем можно говорить целых 4 часа? Но по итогу, 4 часа пролетели, как пять минут. Столько всего хотелось охватить, рассказать, что произошло за это время. Нас переполняли эмоции. После свидания я ехала в машине, из Гомеля до нашего дома в Лиде почти 600 км. Так я всю дорогу молчала. Пыталась вспомнить, что говорила дочь. Потом мы с Софьей списались и вместе судорожно припоминали, что говорили друг другу. Видимо, мы обе находились в ступоре, что могли вспомнить лишь отрывки беседы.
- Как она себя чувствует?
Она много работает. Поначалу была помощником машинного оборудования. Честно говоря, понятия не имею, что это такое. Сейчас ее перевели на работу с утюгом. Наверное гладит одежду, которые другие заключенные шьют для силовиков. Говорит, что работа тяжелая. А она – девочка хрупкая, худенькая, маленькая.
– Софья в курсе о последних событиях на Украине?
– Конечно, она в курсе. Иногда мне кажется, что она знает даже больше, чем мы здесь. Голубиная почта у них что ли лучше работает.
– Телевизор в колонии есть?
– Телевизор есть. Правда, им включают только два государственных телеканала. Софья сказала, что старается не смотреть новости. Да и не до телевизора ей, устает сильно от работы.
– О Романе Протасевиче что-то слышно?
– Ничего не слышно. В местных СМИ про него тоже тишина. Что с ним происходит, понятия не имеем. Если честно, чисто по-человечески, мне не безразлична его судьба. Не смотря на то, что после его женитьбы я резко высказывалась в его адрес, все равно желаю ему только добра. Дай бог, чтобы все у него сложилось.
– С его родителями вы общаетесь?
– Время от времени мы списываемся с его мамой, но исключительно, чтобы поддержать друг друга. Никакой информацией не обмениваемся.
– Софья вспоминает его?
– Не знаю, но у меня про него не спрашивала. Во время свидания Софья только описала, в каком психологическом состоянии находилась, когда узнала, что он женился. Ей было неприятно, она немножечко всплакнула, но не более того. Сегодня она нормально себя чувствует, не питает иллюзий. Софья – не девочка с бантиками и рюшечками. Трезво оценивает происходящее вокруг. Все прекрасно понимает.
А я постоянно повторяю: Софья, молю, не упади духом. Как только упадешь, придет конец.
