Что-то это все напоминает. И я даже знаю, что именно.
Ноябрь 2016 года. Депутат Вячеслав Никонов прерывает размеренный ход заседания Государственной думы РФ срочным сообщением: «Дорогие друзья, уважаемые коллеги! Три минуты назад Хиллари Клинтон признала свое поражение на выборах президента Соединенных Штатов, а секунду назад Трамп начал свою речь как избранный президент США, с чем и я вас поздравляю!» В ответ члены нижней палаты российского парламента начали громко аплодировать.
Сегодня этот гром оваций вспоминается с чувством легкой (или даже тяжелой) неловкости. Избрание Трампа положило начало скатыванию российско-американских отношений в запредельно глубокую пропасть, подняться из которой они пока так и не сумели.
Однако прошло шесть лет, а воз и ныне там: в Москве вновь стали активно говорить о том, что победа «хороших» республиканцев над «плохими» демократами способна оздоровить атмосферу наших отношений. Нашу политическую элиту ждет скорое повторное осознание того факта, что в глазах республиканцев Россия является не менее «плохой», чем в глазах демократов? Боюсь, что так. И чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить основные вехи превращения Украины в американский политический протекторат.
2004 год. В результате первого Майдана официальный Киев делает первый решительный шаг в сторону от Москвы. На американском президентском престоле восседает республиканец Буш.
2014 год. После победы второго Майдана отношения Москвы и Киева подходят и заходят за точку разрыва. В Вашингтоне руководит демократ Обама.
2017–2021 годы — президентство Трампа. Республиканец активно гнобит высшее украинское политическое руководство за «порочные связи» со своими оппонентами из рядов Демократической партии, но на системной американской поддержке официального Киева это никак не сказывается. Минский переговорный процесс буксует на месте. Украинское начальство в тесной связке с НАТО начинает активно готовиться к возвращению контроля над Донбассом силовым путем.
Учитывая всю эту совсем недавнюю историю, сложно удержаться от очевидного вопроса: на что именно рассчитывают оптимисты в Москве? По поводу Украины в американской политической элите наличествует железобетонный консенсус. Никто — ни демократы, ни республиканцы — не собирается отказываться от этого геополитического актива. Никто — ни партия Байдена, ни партия Трампа (или партия губернатора Флориды Рона Десантиса, который считается сейчас основным внутрипартийным конкурентом Трампа) — не собирается идти на уступки России или Китаю.
Как же тогда следует понимать критику украинской политики нынешней американской администрации, которая активно звучит из уст представителей Республиканской партии? Как то, что теоретики и практики советской литературы именовали в свое время «конфликтом хорошего с отличным».
Байдена ругают не за то, что он использует Украину в качестве «тарана для взлома России», а за то, что он делает это недостаточно эффективно и умело. Все это напоминает ситуацию конца 40-х — начала 50-х годов, когда республиканцы активно бичевали президента-демократа Гарри Трумэна за его мнимые или реальные просчеты на китайском политнаправлении. Трумэна тогда обвиняли в слабости, некомпетентности или даже предательстве. Мол, только так можно объяснить тот факт, что в 1949 году коммунисты захватили власть на всей континентальной территории Китая и, как тогда казалось, пристегнули свою страну к СССР в качестве «младшего брата».
Получается, что все безнадежно и никакого окна возможностей для российско-американских отношений не существует?
Снова пойду против течения: такое окно (или, может быть, форточка) может возникнуть. Но искать его следует совсем не там, где это делают наивные московские утописты. Нет в американской политической элите тех, кто хорошо относится к России. Разговор придется вести с теми, кто относится к России плохо, — например, с нынешней администрацией Байдена.
Такой разговор, собственно, уже ведется — как стало известно из американских СМИ, помощник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан периодически звонит в администрацию Путина на Старую площадь — то внешнеполитическому помощнику ВВП Юрию Ушакову, то секретарю Совета безопасности РФ Николаю Патрушеву. В чем смысл этих разговоров? В том, что на современном внешнеполитическом жаргоне называется «управлением конфронтацией».
С одной стороны, Америке очень выгодно нынешнее развитие событий на Украине. Россия полностью поглощена специальной военной операцией. Европа, еще недавно мечтавшая о «стратегической автономии», выкинула эти мечты на помойку и вновь безоговорочно признает американское политическое лидерство.
Но, с другой стороны, потенциальные риски для США тоже возрастают. Конфликт на Украине постоянно грозит выплеснуться за границы самой Украины и перейти в плоскость применения оружия массового поражения. Американцам это совсем не нужно. Одно дело — создавать в рамках «помощи Киеву» огромный рынок сбыта для собственного ВПК, и совсем другое — рисковать ради этой самой «помощи Киеву» своими жизнями. На это янки не подписывались.
Почему же в таком случае вопрос об активизации контактов РФ и США встал (или, выражусь аккуратнее, может встать) только сейчас — в ноябре? Потому что как минимум за год до любых значимых выборов любая администрация США начинает не столько управлять страной и вести внешнюю политику, сколько заниматься «предвыборной агитацией». Любая значимая тема рассматривается только в разрезе: какую позицию нам надо здесь занять, чтобы не потерять, а выиграть голоса?
И вот что это означает сейчас на практике: временной отрезок с ноября 2022 года по ноябрь 2023 года — период, когда американская элита может думать не о выборах, а о содержательной стороне внешнеполитических проблем. Выборы в конгресс уже прошли, до выборов президента осталось еще два года.
Вот почему я не исключаю возникновения маленького окна возможностей для контактов РФ и США. Но равным образом я не исключаю и того, что это окно или не появится совсем или, появившись, исчезнет словно улыбка Чеширского кота.
Быть пессимистом — это в последние годы беспроигрышная позиция для экспертов по российско-американским отношениям. И вот что сейчас подпитывает мой пессимизм: американский политический цикл благоприятствует началу предметного разговора Москвы и Вашингтона. Но вот про неоднозначную ситуацию в зоне СВО этого не скажешь. Именно это обстоятельство и может сломать все прочие расчеты.
