Общеизвестный факт: в период сталинского абсолютизма в Советском Союзе процветала «шпиономания». Обвинение «работал на иностранную разведку» было в годы Большого террора одним из наиболее популярных пунктов, предъявляемых сотрудниками ГПУ-НКВД арестованным из числа военных, советских и партийных чиновников. Впоследствии, после развенчания культа личности такая ситуация была объявлена «высосанной из пальца», спровоцированной сталинской параноидальной подозрительностью. Однако поговоркой «дыма без огня не бывает» в данном случае совсем уж пренебрегать нельзя.
В этом убеждают факты, которыми поделился военный историк, японовед полковник в отставке Анатолий Иванько.
Операция «Эвакуация»
— Военная операция на реке Халхин-Гол, протекающей по Монголии, сопровождалась немалыми потерями с обеих сторон. Но жертвы среди бойцов Красной Армии были не напрасны: по сути та спецоперация предотвратила японский «блицкриг» в отношении не только территории дружественной Монгольской Народной Республики, но и возможное вторжение самураев — как развитие успеха в Монголии — на территорию СССР.
— До сих пор идут споры о том, что явилось подоплекой развертывания халхин-гольских боевых действий с участием крупных воинских контингентов…
— На первый взгляд кажется странным, что в таком вроде бы ничего не значащем, не имевшем стратегического значения месте, каким была речка Халхин-Гол в районе возвышенности Баин-Цаган, разгорелись кровопролитные бои, которые больше походили на настоящую войну, чем на вооруженный приграничный конфликт. Однако имелись серьезные причины возникновения этого силового противостояния.
Цели советской стороны читаются довольно ясно. СССР стремился оказать помощь своему союзнику в лице тогдашнего китайского лидера Чан Кайши, который вел борьбу с японцами, ослабляя их, и этим был выгоден нам. Кремль также считал необходимым поддержать руководство Монголии с целью сохранения суверенитета этой страны, как оплота социализма в данном регионе. Существовало и локальное намерение: помешать строительству японцами стратегически важной железной дороги через монгольскую территорию к границе Советского Союза в районе озера Байкал – вероятного направления наступления армии микадо на Россию.
Если же говорить о «зачинщике» — Японии, то у тогдашнего руководства Страны восходящего солнца существовало несколько веских причин затеять такой вооруженный конфликт. Причем некоторые из них «зарыты» очень глубоко.
Японцам хотелось продемонстрировать гитлеровской Германии решимость воевать против СССР и тем самым поднять свое значение в рамках Тройственной оси, чьим главным устремлением, по мнению японской антисоветски настроенной группировки в руководстве армией и ближайшем окружении императора, должна стать война с северным соседом.
Согласно информации, полученной советской стороной по линии агентурной группы Рихарда Зорге, работавшей в Японии, на совещании в ставке начальник японского генштаба маршал принц Котохито представил императору доклад, где подтверждал желание придать Тройственному союзу прежде всего антисоветскую направленность. Вооруженный конфликт на реке Халхин-Гол должен был проверить степень боеспособности частей РККА и испытать силу Квантунской армии, получившей после поражения в боях на озере Хасан усиление. При этом следует учитывать такой факт: японское командование знало, что в Германии, Англии и Франции существует мнение о снижении боеготовности Красной Армии после масштабных арестов ее высших командных кадров.
Но существовала у японцев и еще одна важная — потаенная, задача. Было необходимо спасти от уничтожения мощную разведывательную сеть, которую они сумели сформировать в предыдущие годы на сопредельных с Монголией и Китаем территориях СССР. Строя планы будущего наступления на СССР, в Токио позаботились о создании здесь максимально густой агентурной сети для разведки и проведения при необходимости диверсионных актов. Но вдруг выяснилось, что над многими ценными кадрами нависла реальная угроза разоблачения и ареста.
О подобном печальном для островитян варианте развития событий их предупредил перебежчик.
Еще летом 1938-го за кордон ушел Генрих Люшков — комиссар государственной безопасности 3-го ранга, начальник управления НКВД по Дальнему Востоку с почти неограниченными полномочиями (по сути, личный представитель всесильного главы НКВД Николая Ежова), орденоносец и «лучший чекист», которого ставили в пример другим. Причина побега была в том, что Люшкову стало известно: его освободили от должности и отзывают в Москву — якобы «в связи с реорганизацией ГУГБ НКВД и назначением в центральный аппарат». Опытный чекист-аппаратчик прекрасно понимал, чем реально грозит ему такой переезд в столицу, сам не раз организовывал подобные «путешествия» для своих попавших в опалу коллег, чтобы без проблем арестовать их. Не желая оказаться в подвалах Лубянки, Люшков предпочел сбежать к «соседям».
Информация, полученная от комиссара НКВД, заставила японцев срочно «прятать концы в воду». По линии их разведки агентам, работавшим в приграничных районах советской Восточной Сибири, были отправлены распоряжения свернуть активную деятельность, поменять дислокацию и затаиться. В дальнейшем руководство японской разведслужбы предполагало организовать массовую эвакуацию самых ценных нелегалов, чтобы гарантированно вывести их из-под удара чекистов. Осуществление подобного плана должна была обеспечить в 1939-м наступательная операция войск из захваченного армией микадо района у реки Халхин-Гол.
Самурайский «облом»
Японцы предполагали, что, благодаря успешному наступательным действиям из захваченных ими районов Монголии и, как они полагали, беспомощности Красной Армии, ближайшие участки советской границы окажутся на какое-то время «прозрачными», и через них удастся без помех вывести с территории Союза своих агентов. Счет этим шпионам и диверсантам шел на сотни!
В планах японского командования восточные территории СССР, включая Забайкалье, были поделены на ряд стратегических направлений, по которым спецслужбы Японии планомерно осуществляли разведывательно-подрывную работу. Забайкальское направление получило наименование «борзинского» (по названию приграничного города Борзя). В Чите размещалось и вело активную разведывательную работу консульство марионеточного государства Маньчжоу-Го, созданного японцами на севере Китая. Основную часть его служащих составляли агенты японских разведывательных органов, а генеральным консулом являлся кадровый разведчик Мацудайра, действовавший под вымышленным именем Хисамацу.
Именно в Борзе сконцентрировалось многочисленное тайное войско самураев в качестве законсервированных агентурных ячеек, и его предстояло спасти от возросшей угрозы обнаружения советскими «органами».
Кадры в этом «войске» были очень ценные. Как пример можно привести старшего переводчика разведотдела Забайкальского фронта, знавшего в силу своего положения значительную часть советской зафронтовой агентуры, которую он сдавал японской разведке. Так продолжалось много лет, еще начиная с событий на озере Хасан. (Арестовать «крота» органам СМЕРШ удалось только в 1943-м.)
Согласно рассекреченным уже в наши дни данным, только в Забайкалье, в даурских казачьих хуторах и станицах находилось тогда до 1000 человек японской агентуры.
— И японцы надеялись одним махом вывести через границу такой огромный «легион» своих агентов?
— Так ведь для этого и намечался удар внушительного армейского «кулака» в том направлении со стороны захваченных монгольских территорий. Японское командование поставило перед войсками задачу: развивая успех наступления в районе Халхин-Гола, стремительным броском выйти к Борзе, вскрыв в этом районе границу СССР. Через образовавшийся коридор должна была выйти находившаяся на советской территории агентура.
В зоне планируемой операции японцы сосредоточили 23-ю пехотную дивизию, чьи командные кадры считались знатоками Советского Союза и РККА. Ее командир генерал Комацубара был в свое время военным атташе в царской России, а позже и в СССР. Офицерский состав дивизии длительное время обучался русскому языку на курсах подготовки в Харбине, Нанкине, Хайларе, где преподавали выходцы из России — белогвардейцы, беженцы-интеллигенты, спасавшиеся от возмездия большевиков за свои прегрешения в годы Гражданской войны и пособничество японцам в период их интервенции.
К слову сказать из числа этого же контингента русских эмигрантов японцы формировали специальные группы, массово забрасываемые ими на сопредельную территорию Монголии и СССР с разведывательными заданиями. Только за вторую половину июля 1939 года советские пограничники задержали 160 подозрительных лиц, среди которых были выявлены десятки японских разведчиков.
— Масштабные планы японцев, связанные с проведением разведывательно-диверсионной работы против СССР в тех краях, потерпели полный провал?
— Их хитроумные замыслы удалось выхолостить буквально в самом начале военных действий в районе Халхин-Гола.
Уверенность в успехе намеченной на середину августа операции была у японского командования столь высока, что в зону предстоящего сражения даже пригласили военных атташе дружественных стран и собрали там внушительный пул зарубежных журналистов.
Поначалу японцам удалось добиться успеха в районе горы Баин-Цаган, но командующий советской группировкой комкор Жуков вводом в бой танковых и бронеавтомобильных частей смог сломить сопротивление противника и отбросить его на исходные позиции. А ранним утром 20 августа 1939 года началось наступление советских и монгольских войск.
К утру 31 августа территория Монголии оказалась полностью очищена от захватчиков. Осознав свое поражение, японцы попросили о перемирии. Подписание договора о нем состоялось 15 сентября 1939 года.
Соло для танка
— При подготовке военной операции по уничтожению японских войск, собранных у Халхин-Гола большая роль была отведена ГРУ РККА, — продолжил Анатолий Иванько. — Чтобы дезинформировать неприятеля военная разведка советских войск прибегала к весьма неординарным мерам.
Был тщательно разработан и неукоснительно соблюдался план оперативно-тактического обмана противника. Все передвижения войск в прифронтовой полосе производились только в темное время суток, категорически запрещалось вводить войска в исходные для предстоящего наступления районы.
Советские спецслужбы сумели убедить японцев в том, что Красная Армия не готовит наступление в этом районе и сооружает здесь линию обороны.
Вот как это описал Н. Плотников - сотрудник ГЛАВПУР РККА:
«Для имитации оборонительных работ прибыл звуковещательный отряд Политического управления РККА. 18 августа на закате солнца Г.К. Жуков поручил мне организовать первый сеанс. Два автомобиля с аппаратурой были размещены у обрывистого склона юго-восточной части горы Хамар-Даба, вблизи реки Халхин-Гол. С наступлением сумерек мы включили аппаратуру: по правому флангу фронта закипели «инженерные работы». Японцы немедленно откликнулись беспорядочной стрельбой… Через какое-то время «работы» стихли. Прекратилась и стрельба. Звуковещательный отряд был перебазирован в центр позиций. Повторилось то же самое, что было на правом фланге. Такие сеансы проводились на разных участках фронта в течение трех дней и ночей, предшествующих наступлению.
Ложное передвижение бронетанковой техники имитировалось по ночам несколькими танками со снятыми глушителями. Они передвигались к переправам и обратно, вдоль фронта и в тыл. Временами водители включали фары. Это продолжалось две недели, вплоть до начала наступления. Японцы привыкли к шумам танков и перестали обращать на них внимание. И мы успешно вывели мощную технику в исходные районы».
Наши смогли запутать неприятеля и с помощью средств связи. Будучи уверены, что японцы прослушивают переговоры, подключившись телефонным линиям, а также ведут радиоразведку, решили дезинформировать врага. Специально для самурайских «слухачей» массово давали ложные радио- и телефонные сообщения о строительстве оборонительных сооружений и подготовке к осенне-зимней кампании. Причем использовали при этом заведомо легко дешифруемый код.
Все эти меры себя полностью оправдали, и готовящееся наступление стало полной неожиданностью для самураев.
А еще ранее руководителями советской военной разведки готовились «многоходовки» с целью введения противника в заблуждение и передачи ему заведомо ложных сведений оперативного характера через подставных «перебежчиков». Это были и командиры РККА, и служащие Монгольской народно-революционной армии. Например, в августе 1938 года ушел через границу с Маньчжоу-Го капитан МНРА. Он детально описал японцам происходящее внутри правящей верхушки МНР, подробно поведал о репрессиях и карательной зачистке монгольской армии. Если суммировать его показания, МНРА небоеспособна, в ряде частей уже были мятежи, часть руководства МНР настроена против СССР, а 80 процентов населения ненавидит советских, готово к восстанию и ждет японцев.
События на Халхин-Голе так и остались вооруженным конфликтом, не переросшим в настоящую войну. Однако значение этих военных действий в истории оказалось гораздо большим, чем их непосредственный масштаб. Жестокий урок, полученный японским командованием на Халхин-Голе, имел далеко идущие последствия.
Мало кому известен примечательный эпизод. На состоявшемся 10 августа 1940 года совещании высшего командования вооруженными силами Японии начальник Морского штаба принц Фусима в присутствии императора Хирохито под громкий xoxoт всех пpиcyтcтвoвaвших осадил начальника японской разведки за призывы к агрессии пpoтив СССР следующими словами: «Мы получили начальное образование от русских на Хасане, среднее на Халхин-Голе, как люди азиатские с получением высшего можем подождать…»
Даже в первые, самые тяжкие для Союза месяцы Великой Отечественной еще не выветрившаяся память о «монгольском разгроме» заставила японские военные круги проявить осторожность и не торопиться со вступлением в войну против СССР.
Что касается планировавшейся японцами «шпионской эвакуации», то она полностью провалилась. Из-за поражения на Халхин-Голе уже приготовившиеся было к уходу с территории СССР японские агенты вынуждены были расползтись по регионам Дальнего Востока, многие из них «законсервировались», некоторые предпринимали индивидуальные попытки пересечь границу. Значительное количество этой вражеской резидентуры было в последующие годы схвачено или уничтожено.
