О том, как будут развиваться ДНР, ЛНР, Запорожская и Херсонская области, «МК» побеседовал с директором Института миротворческих инициатив и конфликтологии Денисом Денисовым.
— Какова перспектива объединения новых регионов в единый экономический район? Можно ли будет туда включить Крым?
— Мне кажется, что сейчас это очень целесообразно, особенно исходя из того, что в Крыму есть четко выстроенная структура. Есть органы власти, которые не один год формировались и действовали достаточно эффективно в тех условиях, в которых они работали. Это помогло бы оптимизировать процессы, особенно в экономической плоскости, для регионов, которые только-только были присоединены. Мы прекрасно понимаем проблемы этих регионов. Они связаны и с кадровым потенциалом, и с отсутствием четкого понимания алгоритмов и схем, в рамках которых функционируют ведомства в Российской Федерации. Поэтому если будет создана такая агломерация с доминирующей ролью Крыма, то специалисты и управленцы оттуда смогут всегда оказать содействие, чтобы процесс интеграции прошел максимально быстро и безболезненно для этих регионов.
— А насколько целесообразно, учитывая текущую обстановку, будет заниматься прямо сейчас восстановлением промышленного и сельскохозяйственного потенциала регионов?
— Во-первых, развитие сельскохозяйственного потенциала этих регионов уже идет — через сотрудничество с Республикой Крым. Что же касается второго аспекта, связанного с восстановлением промышленного потенциала в нынешних условиях продолжения боевых действий, — то это проблематично. Логично и органично будет дождаться момента окончания активной фазы боевых действий и уже после этого вернуться к данному вопросу. Так как до нынешнего времени нет четкого понимания, какова будет впоследствии конфигурация, в первую очередь территориальная.
— Насколько быстро там получится восстановить экономику?
— На этот вопрос нет однозначного ответа. Потому что на процесс влияет колоссальное количество факторов. Сказать о том, что это будет быстро или продолжительно растянется во времени, — ткнуть пальцем в небо. Это вопрос скорее к футурологам, чем к аналитикам. Есть все ресурсы, чтобы этот процесс сделать максимально быстрым и максимально эффективным. Теперь зависит от исполнителей, насколько будет грамотно поставлен этот процесс и, как следствие, какие будут результаты.
— Необходим ли режим КТО или какой-либо иной особый режим в прифронтовых районах и нужны ли будут дополнительные законы и регламенты для регионов из-за СВО?
— На первом этапе, безусловно, придется принимать совершенно специфические нормативно-правовые акты, которые будут регулировать экономические и, возможно, некоторые политические процессы в этих регионах, исходя из той военно-стратегической ситуации, которая сложится. Насколько они будут радикальны и будут ли сильно отличаться от общепринятых практик, это еще большой вопрос. Здесь опять-таки мы исходим из конкретных реалий и на них ориентируемся.
— Есть ли необходимость отправлять чиновников из других российских регионов и из центра или же целесообразнее искать и готовить местные кадры?
— Безусловно, готовить местные кадры целесообразно. Другое дело, что нужно очень выверенно подходить к этому процессу. Потому что у нас есть опыт с республиками Донбасса, ЛНР и ДНР, который, относительно управленческих качеств является, в общем-то, негативным. Негативным относительно и управленческих качеств, и эффективности министерств, и конкретных чиновников. Необходимо учесть те ошибки, которые допускались за эти восемь лет, и попытаться их избежать на новых территориях. Почему мы и говорим о том, что сейчас крайне важно очень взвешенно и качественно подходить к вопросу кадровой политики.
Как мы знаем, на 11 сентября 2023 года будут назначены выборы в муниципальные органы власти в регионах, в течение 15 дней после принятия регионов будут назначены сенаторы в сенат РФ, и уже как следствие пойдет процесс переформатирования местной власти, оптимизации политических систем согласно базовым принципам Российской Федерации. Будут ли менять власть на первом этапе? Я очень сильно сомневаюсь в этом, хотя надо сказать честно, что у населения есть запрос на более профессиональных руководителей, имею в виду руководителей высшего уровня. А в Херсонской и Запорожской областях отдельная проблема в том, что там вообще нет вертикали власти как таковой, но это, может быть, и лучше для регионов в целом, так как с нуля можно создать более эффективную систему.
— В ДНР и ЛНР законы изначально создавались на основе российских, насколько сейчас там высок уровень интеграции с РФ?
— Несмотря на то что территории ЛНР и ДНР вроде как строили свои нормативно-правовые базы исходя из российского опыта и с ориентацией на этот опыт, чиновники все же заявляют, что переход будет возможен в течение где-то трех лет. Это для меня, конечно, просто удивительно. О чем это свидетельствует? Либо о какой-то тотальной некомпетенции людей, которые выстраивали эти структуры, либо об откровенном саботаже. Мы прекрасно знаем, что при желании, при политической воле очень быстро можно разрешать подобные проблемы. То есть привести в соответствие с российским опытом базу регионов можно в течение двух-трех месяцев.
— Есть ли необходимость в работниках сфер образования, медицины, правоохранительных органов и иных структур? Можно ли будет создать для привлекаемых из других регионов работников этих сфер особые льготы?
— Главное сейчас — это обеспечить стабильную военно-стратегическую ситуацию. Я думаю, мы будем рассматривать вопрос с привлечением специалистов, как только наступит стабильность. Тогда можно будет предлагать различный набор стимулов и предложений, чтобы люди туда ехали. Такой опыт у нас есть. Можно вспомнить и времена Российской империи, и опыт Советского Союза. Ничего на самом деле сильно не меняется.
— Известно, что на бывших украинских территориях очень непростая церковная ситуация. Там есть не только Украинская православная церковь, но и Православная церковь, которую Вселенский Патриарх признал автокефальной. А в России она считается раскольнической. Как будет решаться этот религиозный вопрос?
— Церковный вопрос на Украине начиная с конца 80-х — начала 90-х годов является очень болезненным и притом очень важным. У меня четкое мнение, что на первом этапе, год или два, этот вопрос не должен актуализироваться. Особенно представителями власти, так как это немедленно вызовет у населения крайне негативную реакцию. Там должна быть максимально либеральная религиозная политика, пусть люди сами выбирают, на каком языке им слушать проповеди и богослужения, в какую церковь ходить. А вот после того, как инкорпорирование в состав РФ будет завершено, о чем мы поймем по лояльности населения к России и политическим элитам, можно будет вернуться к этому вопросу и рассмотреть различные модели того, как может быть изменен статус этих религиозных организаций.
— Может ли факт присоединения новых регионов облегчить или усложнить переговорный процесс с Украиной?
— Процент влияния присоединения новых территорий на переговорный процесс совершенно минимальный, исходя из тех реалий, которые мы видим. С одной стороны, есть официальная позиция украинского государства, что переговоров быть не может. С другой стороны, мы все прекрасно знаем, что, допустим, переговоры, связанные с так называемой пшеничной сделкой, уже ведутся. Поэтому надо понимать, что такое публичная и неформальная переговорная позиция. Это означает, что факт присоединения никак — ни принципиально, ни концептуально — не будет влиять на переговорный процесс.
