Давно является общим местом миф, что Петр I прорубил «окно в Европу», но почти не замечается, что окно рубилось с другой стороны — из Европы, и его изначально предполагалось оттуда открывать и закрывать. Сейчас по так называемым санкциям против нас любой видит, где эта задвижка и что она чисто материально-экономического свойства. Во времена СССР это окно занавесили «железным занавесом», но по причине идеологических противоречий.
Давайте, избегая официальных и небезосновательных восторженных эмоций, вспомним иные убеждения известных исторических личностей о том, что нам из европейского окна за этим триста лет прилетело, прилетает и будет прилетать как всего лишь «месту в системе».
Вспомним, как увидела Европа завоеванное Петром I место России «в системе европейских государств»: «Запад, до сих пор видящий в России только материальный факт, материальную силу. Для него Россия — это следствие без причины. То есть, будучи идеалистами, они не замечают идею» (см. у дипломата и поэта Ф.И.Тютчева «Запад и Россия: книга пророчеств», 1850 год). Это так и есть по сей день. В XXI веке еще М.Тэтчер полагала, что из России Европе нужны лишь природные ресурсы и в качестве рабочей силы 15–20 млн человек. Современные евро-американские санкции чисто материальные, т.е. культ материальной пользы, как и десятки лет назад, поставлен «во главу угла». Кроме того, западный исторический модерн выстраивает механическую картину истории, которая оказывается «ошеломляющим образом упрощенной». Так, в победе над фашистской Германией к 2022 году России отведена роль подручных Америки, Англии, Франции. В Украине историки более тридцати лет, с 1990 года, сочиняют страшные сказки о многовековой России — царстве, империи. В Россию из либерально-демократического «окна в Европу» нам прилетели воинствующие революционеры- декабристы; три нашествия (Наполеон, Вильгельм, Гитлер), бродивший по Европе «призрак коммунизма» и, наконец, либеральные конституционные ценности.
Но вернемся к замеченному историками: «Почти нет ни одной сферы жизни, история которой не уходила бы к Петру». Среди этих сфер жизни — история русской православной жизни, обычаев, культуры и история Русской православной церкви и ее патриархов.
Из многочисленных деяний Петра лишь Русская православная церковь хранит память о еще одном его незаметном для светской истории решении — отмене патриаршества на Руси и учреждении Священного (святым) правительствующего синода как части государственного аппарата (1721 г.). Петр шел к этому решению долго, сначала отдаляясь от действующего патриарха Иоакима, затем игнорируя нового (Адриана), а после его смерти в 1700 г. до 1721-го препятствуя выбору нового. Упомянутые патриархи в целом негативно относились к склонностям юного Петра все чаще посещать немецкую слободу с ее, мягко говоря, нетрадиционными для патриархальной России развлечениями. В Св. Писании для нас сказано: «Не обольщайтесь — дурные сообщества портят добрые нравы». Дело не в башмаках, камзолах, чулках и париках (что тоже раздражало все сословия), а в подмене традиционных духовных культурных ценностей с целью изменения мировоззрения и самосознания.
Скажем прямо: в 1721 году Петр I обезглавил Русскую православную церковь, которая до него не один век обосновывала, настаивала и направляла князей, великих царей к служению христианским догматам как основе управления Россией по правде Божьей и его справедливости. И в старые времена и ныне Св. Патриарха называли и называют отцом. С этим не поспоришь — в известное Смутное время Св. Патриарх заменял отсутствующего монарха, и что бы ждало Россию, если бы не духовное государственное руководство Св. Патриарха Гермогена с 1606-го по 1612 год (годы засилья на Руси латинян Речи Посполитой). Конечно, к решению 1721 г. Петра подводили наставники из «европейского окна», и был европейский пример в лице английского короля Генриха VIII, что в 1534 г. решил покончить с «духовной оппозицией» Папы Римского, создав собственную Англиканскую церковь и возглавив ее. Историки отмечают «нигилизм Петра по отношению к традиции» (см. у Л.Полякова), но патриаршество не традиция на Руси, а самоценность и самоцельность Русского государства. Здесь патриаршество основа не раз поминаемой публично сакральной «духовной скрепы» народа и власти. Светский читатель скажет, что он вне религии. Но он нередко недоволен решениями властей. Всякие формальные и неформальные оппозиции т.н. «гражданского общества» не в силах дать нравственную оценку недобросовестных поступков власть предержащих — это право только у Церкви через неблагословение безнравственных решений властей. А пока, как результат, мы имеем 200 лет политического бессилия православной церкви, которые русский философ И.А.Ильин отсчитал с 1721 года. В отношении православной Церкви со стороны Петра I это не реформа, это попытка реформации наподобие лютеранства и кальвинизма — ревизия христианства.
За Петром I закрепилась слава реформатора, но не забыта и еще одна «метафора» — антихрист как мистический образ, выражающий идею. Причем эта аналогия с антиподом Христа — антихристом как вестником конца мира — возникла у русского народа еще до начала его реформ именно в связи с его агрессией по отношению к внешним и внутренним правилам обычного русского уклада жизни и репрессиями против староверов (старообрядцев), неведомых началу раскола при его отце. Гонение закончил император Николай II, но староверы-промышленники и политики много лет мстили династии Романовых, спонсируя революции и революционеров (масса т.н. «исторических фактов»).
Сейчас актуально (и модно) публично восклицать, что выросло не одно поколение «Иванов, не помнящих родства», т.е. безродных космополитов (в переводе с греческого граждан мира, колеблющихся от толерантности до нигилизма по отношению к национальной культуре и традициям). Нигилизм начинается с частного, но потом поражает все человеческие отношения и первоисточники культуры. Начало положил Петр, продолжили коммунисты своим «соцреализмом» и пролетарской ненавистью ко всем бывшим до них социальным группам (сословиям), заставляя потомков забывать о предках из царских офицеров и чиновников; о русской интеллигенции; зажиточных крестьян (т.н. кулаков), казаков в особенности, — о ненавидимых Лениным, Сталиным и Хрущевым попах.
С очевидностью Петр I не похож на антихриста из «Апокалипсиса» апостола Иоанна Богослова: он не выдавал себя за Бога; не богословил и не чудодействовал и не пытался править миром. Попав решением Петра в госаппарат, Церковь (в форме синода) уже виделась как работа некоего идеологического отдела светского правительства. Духовность и нравственность в отношении к императору, губернаторам и далее медленно, но верно утрачивали свое сакральное содержание. Да и все непопулярные решения правительства ассоциировались с деятельностью Церкви. Первый результат падения нравственно-государственных устоев — революция 1905 г. Это заметил русский писатель Д.С.Мережковский, именно в это время опубликовавший книгу «Христос и Антихрист», выведя в образе антихриста Петра I. Уже после переворота 1918 г. русская поэтесса М.И.Цветаева написала о Петре: «Не на своих сынов работал — чертям на торжество… Ты государь-кустарь… державного однофамильца кровь на тебе, бунтарь» (речь об убийстве императора Николая II). И еще от нее: «Ты под котел кипящий этот сам подложил углей — родоначальник ты советов — ревнитель ассамблей». Известный философ Н.А.Бердяев тоже считал Петра I первым большевиком. Президент Академии наук княгиня Е.Дашкова считала огромным вредом для русской культуры внедрение Петром иностранных обычаев и в целом негативно оценивала его революционные реформы (см. ее «Записки», XVIII век).
Еще один след «медного всадника» — это европейский стиль общения власти с народом — через сеть законов (в среднем — 250 в год), закон на закон, которые запутывают людей в клубок.
Самый худший след — это то, что у нас, в России, видят только материальный факт, занимаясь исключительно материальным импортозамещением.
Полководец Петр I не увидел главного, что увидел не менее великий полководец А.В.Суворов: «Безбожие поглощает государства и государей, веру, права и нравы».
