— Северодонецк в целом освобожден, боевики, наемники и украинские военные удерживают только небольшую часть промышленной зоны, которая становится все меньше и меньше, — говорит Максим Григорьев. — Но они продолжают бить с промзоны по жилым кварталам и местному населению. Также Северодонецк обстреливают из соседнего Лисичанска.
Общественник говорит: им удалось собрать множество свидетельств людей, которые говорят, что на «Азоте» боевики насильно удерживают мирных жителей.
— Прикрываются ими как щитом от наступающих союзных сил России и ЛНР. Так же было и на «Азовстали».
Жители Мариуполя нам рассказывали, что военные хотели эвакуироваться только вместе с мирным населением. Еще и под гарантии ООН, рассчитывая, что им помогут международные силы. Теперь киевский режим пытается вывести украинских военных с «Азота» вместе с мирными жителями Северодонецка в Лисичанск. Но этого никто не допустит.
— Как местные жители оказались на «Азоте»?
— Часть удерживаемых людей — это работники предприятия. Начальство пригласило их укрыться на предприятии, убедив, что в бомбоубежищах сделаны запасы продовольствия и воды. А в городе к тому времени уже были перебои с продуктами, не действовал водопровод, был отключен свет. Кто-то пошел в бомбоубежища на «Азот», спасаясь от обстрелов. Боевики били по городу из танков и артиллерии именно из промзоны. Понятно, если ты находишься на предприятии, риск попасть под бомбежку меньше. Это тоже было мотивацией.
— Сколько мирных граждан может находиться на «Азоте»?
— Их количество неизвестно. С советского времени на «Азоте» остались бомбоубежища, которые были рассчитаны на ядерную войну. Как рассказывают работники предприятия, под крупными цехами там есть внушительные пространства. Конечно, они меньше, чем на «Азовстали». Но промышленная зона на «Азоте» достаточно обширная, химическое предприятие занимает треть территории города.
— Заложники сидят вместе с украинскими подразделениями?
— Думаю, что они находятся в разных местах. На «Азовстали», например, националистические подразделения забрали себе лучшие бомбоубежища. ВСУ занимала бункеры по остаточному принципу. А местные жители укрывались в тех подземных помещениях, которые еще не были заполнены.
— 18 июня в районе Северодонецка был замечен столб оранжевого дыма. Звучали предположения, что боевики могли подорвать в промзоне емкость с азотной кислотой.
— Я не думаю, что там могла взорваться какая-то большая емкость с химикатами. Надо понимать, что наемники и украинские подразделения сами сидят на тех позициях. И вряд ли на них надеты костюмы химической защиты. Они же не самоубийцы, чтобы подорвать емкость с азотной кислотой и первыми от этого пострадать.
Хотя теоретически, они, конечно, могут рассчитать розу ветров, чтобы все выбросы пошли на город. Но это дело тонкое, и вряд ли им сейчас до подобных расчетов. Я сегодня общался с работниками предприятия. Они говорят, что руководители «Азота» часть продукции и сырья вывезли, а то, что осталось, постарались максимально переработать. Так что, никакой глобальной экологической катастрофы там быть не может. Что-то из химикатов 18-го могли взорвать по глупости или случайно. Выбросы ушли в атмосферу.
— У мирных жителей нет сейчас возможности выйти с «Азота»?
— Мы были на передовых позициях наших войск перед проходной завода «Азот». У нашей стороны все готово к выходу местных жителей с химического предприятия. Все готовы им помогать. Там прямо за промзоной идет городская застройка. Им достаточно пройти метров 500, чтобы оказаться на наших позициях.
Но заложников с завода не выпускают. Идут постоянные обстрелы. Засевшие на «Азоте» наемники и боевики не воспринимают этот гуманитарный коридор. Людей запугивают.
Думаю, что все происходит, как было на «Азовстали», где местных жителей убеждали, что, как только они выйдут, войска ДНР откроют по ним огонь. Поэтому надо сидеть до конца. Тем, кто все-таки пытался выйти к проходной, с украинских позиций, которые там располагались, кричали: «Возвращайтесь назад». И начинали стрелять в воздух.
Также очевидцы нам рассказали, что боевики «Азова» не выпускали из горящих зданий людей. Они выскакивали, пытались потушить пожар, им стреляли под ноги и загоняли обратно в здание. Мирное население для них не люди, а расходный материал.
Мы собрали множество свидетельств, когда националисты занимали позиции в домах, и, если кто-то из местных жителей пытался им возражать, получал пулю в лоб. У нас есть все материалы о преступления украинских военных в Северодонецке. Они ведь начали обстреливать город еще до прихода войск ЛНР.
— Какая обстановка в самом городе? Сколько там остается людей?
— Тысячи человек. По одному адресу, в одном доме в подвале сидит 50 человек, в другом — 20, в третьем — 10. Какие-то запасы у людей есть. Масштабную гуманитарную помощь им оказывают наши военные. Волонтеры тоже приезжают, но им прорваться под обстрелами достаточно сложно. Люди просят в основном привезти медикаменты. Мы, когда собирались в Северодонецк, купили несколько коробок лекарств. Ездили, раздавали их адресно.
— Где местные жители набирают воду?
— У кого-то есть поблизости артезианская скважина. И удается на короткое время подключить к ней дизельгенератор. Кто-то пользуется технической водой. Берет воду из пожарных водоемов. Кто-то живет рядом с колодцем. Есть те, кто ходит на родник.
— В это время их и обстреливают?
— Город обстреливают в любое время. Может быть, просыпаются боевики после попойки и открывают огонь. Может быть, соответствующие распоряжения поступают из Киева.
— Местные жители могут сейчас выбраться из города? Пути не отрезаны?
— Взорван мост, который соединял Северодонецк с Лисичанском. В сторону, где еще держат оборону украинские подразделения, не попасть. А вглубь ЛНР путь открыт. Но проехать там не так-то просто. Надо, чтобы была машина. И, чтобы она была на ходу. Многие автомобили были повреждены обстрелами или украдены ВСУшниками. Должно быть топливо. К тому же, националисты отслеживают обстановку с помощью квадрокоптеров. Наносят удары по всему движущемуся транспорту. Мирные там жители — не мирные — им все равно. Поэтому многие считают, что лучше переждать в подвалах, чем трогаться в путь.
— Очень многие ищут своих родственников в Северодонецке. Видела в чате в телеграм-канале что и вас просили сходить, узнать, что с их близкими. Называли разные адреса.
— Старались откликнуться на все запросы. Бывало, выдвигались по указанному адресу, а этот дом стоял прямо около промышленной зоны, где шла интенсивная стрельба. Наши сопровождающие говорили: «Это не наша зона ответственности». Возвращались в комендатуру, и уже с другими бойцами ехали туда.
— Ситуация в Северодонецке и Лисичанске может измениться со дня на день?
— Думаю, что в ближайшее время будет подвижка. По нашим данным, они с промзоны отходят. Понимают, что удерживать завод нет смысла. Огонь ведут уже не такой интенсивный. Видимо, боекомплектов остается все меньше и меньше.
— Мост взорван. Как украинские подразделения отходят в Лисичанск — вплавь?
— Могут и вплавь, и переправляться на плотах. Все равно до них доберутся и в Лисичанске, и в других местах.
— Под Северодонецком, в поселке Метелкино, сдались в плен боевики «Айдара» (запрещенная в РФ экстремистская организация), включая командный состав. Не довелось с ними пообщаться?
— Мы их видели, опрашивали пленных. Это — убежденные националисты, как и «азовцы» (запрещенная в РФ экстремистская организация). На одной из баз «Азова» я нашел копию карты немецкого генштаба 1941 года прямо тех мест, где они базировались в Мариуполе. Там остались дороги, нанесены все высоты.
— Зачем им карта 80-летней давности?
— Понимаете, они чувствовали себя преемниками фашистов, завоевателями.
— Если они настолько верны своим идеалам, почему решили сдаться в плен, а не погибнуть на поле боя?
— Это классическая ситуация. Вспомните их предшественников из дивизии СС «Галичина» (на Нюрнбергском процессе была названа преступной организацией) и остальных полицаев. Наводить террор, расстреливать и пытать мирное население, быть в охране концлагерей, мучить женщин и детей — это одно. А вот воевать с регулярной армией у них всегда плохо получалось.
Сами немцы не считали их хорошими воинами. Их привлекали в основном к карательным операциям. Они жгли деревни вместе с жителями, воевали с партизанами. Единственное их боестолкновение с частями 1-го Украинского фронта случилось в июле 1944-го под Бродами. Недалеко от Львова украинские эсэсовцы-«галичане» попали в котел и были разгромлены.
