Сходная лексика — «меры военно-технического характера» — активно использовалась российскими дипломатами и перед судьбоносными событиями 24 февраля этого года. Поэтому звучит все это достаточно тревожно. Однако оснований впадать в панику пока нет.
Мы имеем дело со сложными дипломатическими маневрами Москвы, нацеленными уже не на предотвращение вступления Финляндии в НАТО — эту битву можно считать уже проигранной, — а на максимальную нейтрализацию практических последствий такого расширения Североатлантического альянса.
Вступление Финляндии в НАТО — это очередное «крушение основ». С точки зрения нашего среднестатистического обывателя, эта страна после Второй мировой войны всегда была частью коллективного Запада. Но в реальности все обстояло совсем не так.
После 1945 года Сталин активно испытывал на прочность многих соседей СССР: «пробовал на зубок» Анкару, потребовав от нее вернуться к границам между Российской и Османской империями на 1878 год, «пробовал на зубок» Иран, пытаясь установить фактический контроль над Иранским Азербайджаном. Однако любопытным образом сталинские геополитические аппетиты не были распространены на Финляндию — соседнюю с СССР страну, которая до 1944 года была союзником Гитлера и активно участвовала, например, в блокаде Ленинграда. Хотя до 1917 года Великое княжество Финляндское было частью Российской империи, эту страну не присоединили к СССР и даже не загнали в социалистический лагерь.
Однако за сохранение капиталистического строя Финляндии все же пришлось заплатить Москве серьезную политическую цену. На Западе в этой связи даже появился специальную термин «финляндизация», означавший «подчинение политики малой страны политике соседней великой державы при номинальном сохранении суверенитета этой малой страны».
«Номинальное сохранение суверенитета» — это, пожалуй, очень сильный пропагандистский перебор. Суверенитет Финляндии после 1945 года был не номинальным, а реальным. Но при этом Москва оказывала очень серьезное влияние на внешнеполитический курс Хельсинки и даже внутриполитические процессы в стране.
Свою выгоду из такой ситуации смогла извлечь и сама Финляндия. Роль экономического моста между Востоком и Западом позволила Финляндии превратиться в очень богатое и процветающее государство. На установленном в Хельсинки памятнике «навигатора» такого политического курса, первого послевоенного президента Финляндии Юхо Паасикиви высечена его цитата: «Осознание реальных фактов — есть основа любой политики».
Сейчас, видимо, в Хельсинки решили, что «реальные факты» изменились и требуют выработки принципиально иной политической линии. Финляндия отказывается от принципа нейтралитета во внешней политике и де-юре становится частью западного военного пространства.
Юридически присоединение Финляндии к НАТО еще не оформлено. Но политическое решение на этот счет можно считать принятым на 90%.
Что это в практическом плане меняет для Москвы? Довольно многое. Протяженность сухопутной границы между Россией и Финляндией составляет 1271 км. Расстояние от Санкт-Петербурга до финской границы — всего 148 км.
Можно говорить о том, что в символическом плане НАТО уже в самом ближайшем будущем вплотную приблизится ко второму по значению городу России и «малой родине» Владимира Путина. И предотвратить этот «символизм» Кремль не может. Финны закусили удила. Их не остановят ни угрозы Москвы типа тех, что озвучил Дмитрий Полянский, ни перспектива лишиться российского газа.
За что же сейчас ведется борьба? Мне кажется, что за практическое наполнение такого шага, как вступление в НАТО. Можно подписать документы о вступлении в альянс, укрыться под натовским зонтиком (пресловутая пятая статья устава блока: «Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооруженное нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на них в целом») и этим ограничиться.
А можно подписать документы о вступлении в альянс и дать зеленый свет активному военному освоению со стороны НАТО свой территории. Разница огромная, я бы сказал, даже принципиальная.
«Чистый символизм» в Москве, скорее всего, пусть и с большой неохотой, но проглотят. Не зря же Дмитрий Песков отказался считать вступление Финляндии в НАТО «экзистенциальной угрозой для России». Но если «символизмом» с финской стороны все не ограничится, то и действия Кремля тоже могут оказаться непредсказуемыми.
До открытия второго фронта специальной военной операции дело, думаю, не дойдет. Это уже чревато третьей мировой войной. Но что-то жесткое, неприятное и демонстративное точно будет сделано.
Ведомство Сергея Лаврова уже заявило: «Россия будет вынуждена предпринять ответные шаги как военно-технического, так и иного характера в целях купирования возникающих в этой связи угроз ее национальной безопасности… Будем реагировать по ситуации». А мы будем надеяться на то, что эта ситуация будет развиваться не по сценарию максимальной эскалации.
Начиная с 1945 года отношениям Москвы и Хельсинки был свойственен хорошо продуманный с обеих сторон прагматизм. Сейчас точно не время отказываться от этой традиции.
