– Сегодня раздача гуманитарной помощи, – поясняет сопровождающий нас военнослужащий, указывая рукой на скопление людей напротив выгоревшего почти до основания торгового центра. – Эх, а какой был город! Здесь все мое детство прошло...
Картина поистине ужасающая, никакие фото- или видеосюжеты не способны передать всю горечь и боль от увиденного. Как контраст с разрухой, на клумбе внутри дорожного кольца распускаются нарциссы. От вида их светло-желтых, еще не до конца раскрывшихся бутонов непроизвольно наворачиваются слезы.
Кировский район Мариуполя. Еще совсем недавно здесь шли ожесточенные бои. Но вот уже несколько дней, как говорят сами местные, относительно тихо.
У подъездов полуразрушенных пятиэтажек сидят люди. Здесь же – самодельные, сложенные из кирпичей, решеток от холодильников, металлических поддонов и прутов, подобия печей. На них жители готовят себе пищу из тех скудных продуктов, которые собирают всем двором. Ни электричества, ни воды в городе нет с конца февраля.
– Власти наши знали заранее, что здесь будет твориться, – рассказывает 83-летний Александр Константинович. – За неделю до начала боев отключили нам и свет и газ. Бросили, а сами тикали...
Среди побитых пулями и осколками машин на самокатах катаются маленькие дети. На газонах под теплым весенним солнцем, свернувшись клубком, дремлют бездомные собаки. Раздаю чумазой детворе привезенные с собой конфеты.
– Меня Владик зовут. У нас во дворе ракета лежит, – уплетая шоколадный батончик, спешит поделится мальчишка лет десяти.
– Покажешь?
– Ага, – улыбаясь и опуская на лицо балаклаву, кивает малец.
Отправляюсь с новым знакомым в сторону гаражей. Возле детской площадки взгляд невольно останавливается на деревянных самодельных крестах. Надпись маркером: фамилия, имя, дата смерти. Здесь похоронены те, кто пал жертвой украинских боевиков. Подобные кладбища – почти в каждом дворе.
– Вот она! – кричит Владик. – Смотри, здоровая какая!
Между гаражных крыш – помятый корпус оперативно-тактической ракеты «Точка-У». Ее боевая часть взорвалась в соседнем дворе.
Возвращаемся с Владиком обратно к дому.
– Вы пресса, что ли? – дергает меня за рукав, стоящий у одного из подъездов мужчина по имени Сергей. – Так я вам расскажу, что здесь творилось!
Включаю диктофон.
– Как только бои начались, к нам пришли «азовцы» («Азов» – террористическая организация, запрещена в РФ. – «МК»), – начинает рассказ мужчина. – Человек пятнадцать их было. Загнали нас всех в подвал, сказали, чтобы мы сидели и никуда не выходили. А сами тем временем вскрывали квартиры и свозили в них оружие.
Я подошел к одному из них, говорю: «Ребята, может, нам всем уйти? Мы же видим, что стрельба уже повсюду». Но они запретили. Ночью кинули к нам в подвал мужика какого-то избитого. От него я узнал, что его просто поймали на улице, сказали, что он корректировщик ДНР.
К утру началась сильная стрельба, «азовцы» в соседнем подъезде ДШК (советский крупнокалиберный пулемет. – «МК») поставили. От снарядов завалило вход, мы побежали в другую часть подвала. Но там разместились нацики и никого не выпускали.
В общем, бой длился где-то с пяти утра до шести вечера без перерыва. Потом дым сильный пошел, мы думали, что все уже, здесь и задохнемся. Тут открывается подвал, и военные заходят с белыми повязками на рукавах. Словами не могу передать: как камень с души упал. Мы когда вылезли, ужаснулись. Во дворе арсенала было – мама дорогая! Гранатометы, базуки, автоматы, пулеметы. Много иностранного.
– До начала спецоперации «азовцы» зверствовали в городе?
– Кошмарили, жуть просто! В 2014 году был референдум – мы почти все хотели, чтобы нас присоединили к России. «Азов» тогда еще не был таким многочисленным, они базировались за городом. 9 мая как обычно в Мариуполе хотели провести демонстрацию в честь Дня Победы. Начальник райотдела собрал всех милиционеров и сказал, что надо демонстрацию расстрелять. Но ребята отказались. Тогда он по рации вызвал «Азов» – те приехали и из БМП расстреляли весь отдел.
После этого стали кошмарить мирных. Вылавливали на улицах – и в аэропорт, там у них пыточная была. Много людей тогда пропали без вести. В милицию обращаться толку никакого. Руками разводят: «А шо мы?!»
Потом нацики эти создали себе базу на «Азовстали». Люди даже боялись мимо ходить. Случаев много было: девчонки какие-нибудь идут – они их хвать, и все. Ни следа. Пацаны пойдут отбивать и тоже пропадают.
А вообще все эти «азовцы» под какой-то фигней...
– Наркотики?
– Да не похоже. Скорее, допинги или лекарства. Они вроде и соображают, но какие-то безбашенные. Не от того, что сами смелые по природе, а как киборги, не иначе. Пули летают, снаряды рвутся, а им хоть бы что. Прут напролом. У них знаете развлечение какое было? Один заряжает подствольник и спрашивает другого: «Попадешь в шестой этаж?» Тот: «Да, попаду». Бах – попал. Там пожар сразу. И так лупят по домам, пока самим не надоест.
– Какие-то службы все это время работали в городе? МЧС? «Скорая»?
– Нет. Они же все машины позабирали и сами на них рассекали. Тела с улиц некому было забирать. У нас женщину во дворе убило – четыре дня лежала. Похоронить не могли из-за обстрелов. Потом здесь, во дворе, закопали...
– Они и гражданские автомобили отжимали, – присоединилась к беседе недавно подошедшая супруга Сергея. – Прямо посреди дороги останавливали, водителя выкидывали и сами уезжали. Это еще хорошо, когда так... Нашего знакомого так же остановили – пакет на голову, руки связали и отвезли куда-то за город. Там избивали, говорили, что он наводчик. Как, видать, надоело издеваться, старший и говорит одному бойцу: «Да сколько тех наводчиков! Что с ним возиться? Пойдите пристрелите его где-нибудь». Они его на речку вывезли. Потом, видать, передумали и отпустили. А скольких не отпустили? Никто даже точно и не скажет.
– Сережа, я ж шла тебя позвать костер развести, – прервав свой рассказ, вдруг всполошилась женщина. – Кушать же надо готовить...
