- Атака вертолетов – это спланированная, скоординированная операция, в подготовке которой участвовали разведсообщества стран НАТО, - утверждает Леонков. - НАТО предоставило информацию о работающих в зоне маршрута средствах российской ПВО.
Думаю, специалисты НАТО и проложили маршрут, по которому вертолеты, используя рельеф местности, пересекли границу России и нанесли удар по нефтебазе. По-другому вертолеты не смогли бы проникнуть на нашу территорию. Они знали обстановку. А сведения об обстановке им дала космическая разведка США.
Применялись вертолеты Ми-24, которые могут совершать низкопрофильные полеты – на сверхмалых высотах с огибанием рельефа местности. Цель была выбрана недалеко от границы, чтобы сразу вернуться на свою территорию, на аэродром, а скорее площадку подскока, которая была подготовлена заблаговременно. Думаю, заблаговременно и вертолеты были доставлены на эту площадку, для того чтобы в нужное время осуществить эту операцию. На выполнение операции отводился узкий промежуток времени.
- Но в общественном сознании есть представление, что наше воздушное пространство полностью прикрыто. Тем более, что периодически появляются новости такого типа: на километр залетел чужой самолет, средства ПВО среагировали, были подняты истребители и так далее. А здесь, рядом с зоной боевых действий, дыра получается? До границы от Белгорода примерно 30 километров.
- Нужно понимать, как работает система контроля воздушного пространства. Конечно, на дальних рубежах воздушное пространство контролируют системы ПВО большой дальности. Но у этих зенитных ракетных комплексов ПВО большой дальности, например, С-400, есть нижняя граница обнаружения воздушных целей. А если в эту нижнюю границу попадают еще и складки местности, то получаются слепые зоны.
Есть комплексы средней дальности обнаружения, у них нижняя граница, конечно, пониже. Они видят от 20 метров по высоте. Комплексы ближней дальности, такие как «Тор-М2», видят от 5 метров. Само построение комплексов, когда строится эшелонированная система, осуществляется таким образом, чтобы исключать прорыв на низких высотах таких средств воздушного нападения, как крылатые ракеты, вертолеты и самолеты, использующие профиль низковысотного полета. Время реакции, кстати, таких комплексов, как «Тор-М2», составляет менее 5 секунд. За это время комплекс успевает не только обнаружить цель, но и уничтожить ее. Сразу возникает вопрос, и где это всё?
- Вот именно, где?
- Давайте по существу. «Торы» - это войсковая ПВО. Объектовые средства ПВО – это С-400 и «Панцири». У меня нет сведений, есть ли «Панцири» в районе аэропорта Белгорода. Это вопрос из разряда почему сбили Су-24 в 2015 году, почему его не прикрыли.
Все предусмотреть при всем желани\ невозможно. Не исключено, что предполагалось: вся военная техника, которая есть на вооружении Украины, будет использоваться по прямому назначению – для борьбы с нашей армией.
Но когда ВСУ начали использовать оружие против мирного населения, то, понятное дело, стоило ожидать - такое же произойдет и в отношении территории России. Тем более что Белгород уже дважды подвергался ударам. Первый раз это было прощупывание, смотрели, как и что у нас работает, готовились к этой показательной акции. А это была показательная акция.
О пожаре на нефтебазе будет известно всем, снято это будет всеми и обсуждаться всеми. Понятное дело, это вызовет определенный резонанс и на Украине, и за рубежом.
- В Белгороде есть и гражданский аэропорт, радиолокационные станции которого тоже отслеживают воздушное пространство. Они тоже ничего не смогли увидеть?
- Да, у гражданских аэропортов, конечно, есть свои собственные РЛС. Но, если вы помните, у нас все гражданские аэропорты в прифронтовой зоне временно закрыты. А раз аэропорт закрыт, то и его РЛС могут не участвовать в контроле воздушного пространства – зачем им крутиться, если ничего не летает.
- Наши войска уничтожили или контролируют почти все аэродромы на занятой территории. Откуда-то украинским вертолетам надо было взлетать. Не летели же они через половину Украины…
- Вертолетам не нужны аэродромы. Им нужна даже не площадка, а полянка. А полянка может располагаться в зоне леса. Вертолет может пролететь к этой полянке над полотном дороги, чтобы верхушки леса скрывали его пролет. В умелых руках это очень грозное оружие.
- И что делать?
- Такие вертолеты тоже можно искать в качестве профилактики. У нас есть «Тор-М2КМ» - автономный боевой модуль, который можно ставить на нужных направлениях. Он транспортируется полуприцепом, его можно размещать на господствующих высотах и даже на крышах зданий, если конструкция здания позволяет. Один такой модуль закрывает площадь в 200 квадратных километров.
Есть тактика боевого дежурства в воздухе. Когда на таких направлениях осуществляет контроль пара истребителей с подвесными топливными баками и ракетами класса воздух-воздух. Это является средством борьбы с вертолетами. В войсках есть и другие средства, но они сейчас используются на поле боя, потому что некоторое количество вертолетов у украинской армии осталось.
Но нужно понимать, что работу всех этих средств будут контролировать натовские стратеги. Они будут искать бреши в ПВО, для того чтобы совершать подобного рода показательные акции.
Вопрос в том, что нам придется выстроить систему, закрыть наиболее опасные направления. Противник для того и существует, чтобы показать наши некие просчеты.
Но ничего катастрофического в этом нет. И с той стороны не просто хорошо обученная армия. Ей руководят, она имеет определенную информационную составляющую. Если бы не разведданные НАТО, то эта акция, которую совершили два Ми-24, просто не состоялась бы. Точно так же прокладывался маршрут для вертолетов в Мариуполе, где из четырех Ми-8 чудом ушел один (по другим данным, из 5 вертолетов были сбиты 2. - «МК»). Прокладывался с учетом того, есть ли в этой зоне войсковые средства ПВО. Нужно понимать, что войсковые средства ПВО прикрывают наши войсковые подразделения. Но там нет сплошной линии фронта. А раз нет сплошной линии фронта, значит, нет сплошной линии противовоздушной обороны.
