О наличии подобных планов лидеры Южной Осетии не раз говорили и раньше. Но раньше реакцию официальной Москвы можно было описать словами «пока не надо». Однако на сей раз Цхинвалу (так называется столица республики) явно включили зеленый свет. Близкий к самым высоким кремлевским сферам сенатор Андрей Климов высказался о планах Бибилова с подчеркнутой доброжелательностью: «Нет никаких препятствий правового характера, чтобы осуществить давнюю мечту жителей Южной Осетии войти в состав РФ».
Расширение состава России за счет маленькой республики с населением в 53 тысячи человек мало что изменит в больших геополитических раскладах? С какой стороны посмотреть. А смотреть надо вот с какой стороны. Референдум в Южной Осетии создаст второй после аналогичного волеизъявления в Крыму прецедент. И ждать повторения этого прецедента долго не придется.
На знаменитом заседании Совета безопасности РФ 21 февраля состоялся ставший уже не менее знаменитым диалог между Владимиром Путиным и директором Службы внешней разведки Сергеем Нарышкиным. Путин: «Так скажите: да или нет?» Нарышкин: «Так и говорю: поддерживаю предложение о вхождении Донецкой и Луганской народных республик в состав Российской Федерации». Путин: «Мы об этом не говорим, мы этого не обсуждаем. Мы говорим о признании их независимости или нет». Нарышкин: «Да, я поддерживаю предложение о признании независимости».
У меня хорошая новость для Сергея Нарышкина. Теперь мы (в смысле — высшее кремлевское руководство) «об этом говорим, мы это обсуждаем». И «независимость» Южной Осетии, и «независимость» ДНР и ЛНР (в случае с Абхазией все обстоит несколько по-иному) всегда в значительной степени были политической фикцией, юридической прокладкой, призванной предотвратить лобовое столкновение России и Запада и введение против Москвы новых санкций. Сейчас эта прокладка перестала выполнять какую-либо полезную функцию. Лобовое столкновение с Западом уже имеет место, а все возможные и невозможные санкции или уже введены, или будут введены.
На таком фоне дальнейшие игры в «независимость» становятся неотличимыми от попыток навесить тяжелый засов на двери конюшни, из которой сто лет тому назад ушла лошадь.
Конечно, вызывает некоторое удивление, что избавление от «политической фикции» решено начать с Южной Осетии. Тбилиси подобный шаг Москвы, мягко говоря, не сильно обрадует. Зачем на фоне незаконченной спецоперации на Украине обострять отношения еще и с Грузией — страной, которая отказалась присоединяться к антироссийским санкциям? Затем, что подобным образом Кремль, видимо, посылает сигнал: а нам все равно! Хотите — возмущайтесь, хотите — вводите санкции. Толку от этого для вас все равно не будет, а вот вред — вполне может быть.
Сделаю еще один шаг вперед в предположениях. Описанный мной выше политический сигнал Кремля официальные власти Грузии «прочли по губам Путина» еще до того, как он был послан. Вспомним, например, в каких выражениях премьер-министр Ираклий Гарибашвили мотивировал отказ Тбилиси от участия в антироссийских санкциях. Сделав ссылку на интересы виноделов и нежелание терять доходы от туризма, глава грузинского правительства затем прямо обвинил оппозицию в том, что она хочет «повторить трагедию, которой мы не смогли избежать в ходе августовской войны 2008 года». Короче, сейчас Грузией управляют очень «понятливые» люди.
Кто еще из иностранных государств должен серьезно задуматься о том, не пора ли обзавестись аналогичной «понятливостью»? Очевидный претендент — Молдавия с ее тянущимся с 1992 года приднестровским конфликтом. Раз Путин взялся за «размораживание» замороженных конфликтов, то как он может забыть о регионе, в котором проживает больше чем 200 тысяч граждан РФ?
Да, сегодня Приднестровье не имеет прямой границы с Россией — только с Винницкой и Одесской областями Украины. Но это сегодня, а кто может сказать, что будет дальше? Вскоре после начала специальной операции на Украине Путин очень четко сформулировал: если официальный Киев не примет те условия компромисса, которые ему предлагаются, то эти условия в дальнейшем могут быть значительно ужесточены.
Не слишком ли я забегаю вперед? Однозначно забегаю. Главный переговорщик с Украиной со стороны Москвы — это сейчас вовсе не Владимир Мединский, а российская армия на Донбассе. Дальнейший ход событий зависит именно от «дипломатических талантов» этого переговорщика. Но мы же пока говорим не о том, что будет завтра, а о планах официальной Москвы на это завтра. Посмотрим, возникнет ли зазор между двумя этими понятиями.
