По сути это был первый с начала войны, очень убедительный для других стран аргумент Советской России, который показывал, что Красная Армия выстоит под мощными ударами вермахта и станет в итоге победительницей германской военной машины.
Парад войск РККА, организованный как дань устоявшейся уже в стране традиции отмечать таким образом каждую годовщину Октябрьской революции, в ноябре 1941-го стал для зарубежных журналистов, находившихся в СССР, чем-то фантастическим, событием из разряда «это совершенно невозможно». Ведь наступающие немецкие войска были всего в нескольких десятках километров от советской столицы, город уже пережил панику, масштабную эвакуацию, здесь было объявлено осадное положение – и вдруг…
«Организация в Москве обычного, традиционного парада в момент, когда на подступах к городу идут жаркие бои, представляет собой великолепный пример мужества и отваги». (Британская газета News Chronicle.)
«7 ноября в Москве на Красной площади должен был состояться победный парад немецкой армии. Немецкая пропаганда прямо заявила, что Москва будет занята 7 ноября, и этот праздник для СССР будет отравлен. Но Красная Армия 7 ноября защищала подступы к Москве и участвовала в традиционном параде…» (Французская газета Le Temps.)
А для жителей Первопрестольной, для миллионов других советских граждан сообщение о проведенном параде лучше всяких иных агитационных материалов, воззваний стало убедительной гарантией: Москву врагу не сдадут, враг будет разбит, победа будет за нами!
Вождю нужны подсказки
«Виновник» проведения этого уникального по своему драматизму парада известен: Иосиф Виссарионович Сталин. Именно он в те труднейшие дни осени 1941-го, когда из-за отчаянного положения на фронте под Москвой всем казалось, что о каких-то традиционных праздничных мероприятиях в честь годовщины Октября и думать нечего, вдруг распорядился провести в городе военный парад.
Данное указание он дал, по некоторым свидетельствам, 24 (согласно другим источникам – 28) октября во время очередного заседания ГКО. При этом на возражения нескольких присутствовавших Сталин ответил: «Парад стоит фронтовой операции».
Будет ли проведено парадное шествие войск и в какое время – это оставалось неизвестным для его участников даже за несколько часов до начала церемонии.
На подобной засекреченности настаивал сам «хозяин». Поручив командующему Московским военным округом генералу Павлу Артемьеву заняться организационными вопросами, Сталин обмолвился: «Сделайте так, чтобы и я в последний момент узнал (о времени проведения парада. – А.Д.)…»
Конечно, вождь лукавил: конкретное решение оставалось за ним. А чтобы принять его, Иосиф Виссарионович воспользовался «подсказкой» надежного консультанта – Г.К.Жукова. Прославленный военачальник в то время командовал Западным фронтом. Проанализировав ситуацию, данные, полученные от армейской разведки и от захваченных «языков», он накануне праздника отправил в Кремль сообщение о том, что, по его мнению, каких-то серьезных наступательных действий немецкие войска в ближайшие дни на московском направлении не предпримут. Такое жуковское резюме давало «зеленый свет» задуманной Верховным военно-политической акции.
Но все-таки решающим фактором стала погода. Увы, сделать более-менее надежный предварительный прогноз наши синоптики не могли. Причина в первую очередь в том, что западнее Москвы, откуда в основном приходят к столице «подарки небесной канцелярии», уже не оставалось ни одной метеостанции: вся территория была захвачена гитлеровцами. Лишь ранним утром 7 ноября, когда небо над столицей заволокло густыми тучами, из которых все гуще и гуще посыпались белые хлопья, стало ясно, что день обещает быть пасмурным и снежным, а значит, неподходящим для налетов вражеской авиации. После этого от Сталина было получено окончательное «добро» на проведение парада.
Профилактика по-московски
Накануне, 5 ноября, советская авиация провела «профилактику» для уменьшения вероятности налетов «Юнкерсов» и «Хейнкелей» люфтваффе на Москву. Были нанесены бомбовые удары по немецким аэродромам, с которых наиболее вероятно могли взлететь вражеские бомбардировщики.
Впрочем, по мнению некоторых исследователей, такой упреждающий удар сыграл демаскирующую роль. Немцы поняли: русские что-то затевают, и в свою очередь решили основательно «потревожить» противника.
Как бы то ни было, 6 ноября ими был предпринят один из самых массированных авианалетов на Москву. По сообщениям штаба Московской зоны ПВО, в общей сложности к столице в тот день попытались прорваться около 250 бомбардировщиков. Но ни одному не удалось близко подойти к городу. Из состава этой воздушной армады нашими летчиками 6-го истребительного корпуса ПВО Москвы и зенитчиками было сбито 34 вражеских самолета.
Без патронов и снарядов
Организаторы парада позаботились о принятии самых серьезных мер по безопасности первых лиц государства, присутствовавших на этой церемонии. «Режим» обеспечивали сотрудники Управления коменданта Московского Кремля и 1-го отдела НКВД СССР.
Чтобы гарантировать товарища Сталина и его соратников от потенциальной угрозы оказаться под прицелом во время пребывания на трибуне Мавзолея, все огнестрельное оружие, предназначенное для участников парада, позаботились заблаговременно разрядить. В винтовках и автоматах солдат, в пистолетах и револьверах командиров не было патронов. Из танков и зарядных ящиков артиллерийских орудий вынули все снаряды.
Такое обстоятельство однозначно дезавуирует широко растиражированную в книгах и фильмах версию о том, что «прямо с Красной площади участвовавшие в параде войска отправились на фронт». Идти на передовую без патронов и снарядов – пустая трата людских жизней. Так что наверняка даже те «парадные» воинские части, которые уже вскоре приняли бой с немцами под Москвой, все-таки на пути к линии фронта завернули в расположение своих тыловых подразделений, чтобы запастись боекомплектом.
«Скорая помощь» у Кремля
На случай, если 7 ноября немецкая авиация все-таки атакует столицу и попытается прорваться к центру города, где происходит парад, его организаторы предусмотрели ряд мер.
Вокруг Кремля появились дополнительные зенитные батареи. Было предусмотрено также и все необходимое для ликвидации последствий гипотетически возможной немецкой бомбардировки центра Москвы во время проведения парада. В районе самой Красной площади и окружающих ее кварталов разместили 35 медицинских постов и 10 санитарных автомобилей для оказания помощи и перевозки раненых. Сюда подтянули также полтора десятка пожарных машин. Пять ремонтно-восстановительных бригад готовы были по первому сигналу приступить к ликвидации повреждений электрических сетей, газовых магистралей, водопровода.
Оркестр – марш!
Музыкальное сопровождение парада должен был обеспечивать сводный военный оркестр из 200 человек. Дирижировать им назначили капельмейстера Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Ф.Дзержинского войск НКВД Василия Агапкина – автора знаменитого марша «Прощание славянки». Для работы на параде собрали музыкантов из нескольких уже «обескровленных» к тому времени военных оркестров – дивизии им. Дзержинского, Московского военного округа, минометно-артиллерийского училища. Им прислали также подкрепление из Горького, оттуда прибыл небольшой военный оркестр…
Для репетиций музыкантам выделили обширное помещение конного манежа в районе Хамовников. Несколько раз эти репетиции становились «по совместительству» еще и тренировочными занятиями для маршала С.М.Буденного. Ему как заместителю наркома обороны Сталин поручил принимать парад, и теперь Семен Михайлович приезжал в манеж, чтобы объездить под музыку, исполняемую оркестром, своего коня, который отвык от громких звуков труб и барабанов. Кроме того, именно Буденный отобрал из предложенных Агапкиным музыкальных композиций четыре марша, которые предстояло исполнять сводному оркестру во время парада.
Радиосюрприз для фюрера
Репортаж о московском военном параде в честь 24-й годовщины Октябрьской революции решили транслировать на весь Союз и на зарубежные страны в самый последний момент. У организаторов были вполне понятные опасения, что гитлеровцы, узнав из радиоэфира о происходящем в большевистской столице, все-таки попытаются накрыть центр Москвы бомбами. Именно поэтому сперва собирались давать такой репортаж только по городской трансляционной сети. Указание дать радиопередачу с Красной площади в «глобальном» эфире поступило от самого Сталина уже тогда, когда «отец народов» вместе с несколькими своими ближайшими соратниками стоял на трибуне Мавзолея. Однако потребовалось еще некоторое время, чтобы радийщики пустили «голос Красной площади» в общесоюзное вещание. Так что в отличие от москвичей жители других городов и поселков услышали репортаж о параде с середины. Как вспоминали потом старожилы, некоторые граждане даже не сразу поняли, о чем в этой радиопередаче идет речь.
Репортаж с Красной площади 7 ноября 1941 года вел популярнейший в те годы комментатор Вадим Синявский.
Сталинское распоряжение начать полноценную трансляцию парада в эфире аукнулось тяжелым нервным потрясением для его «заклятого оппонента» Гитлера.
Впоследствии очевидцы событий из числа приближенных фюрера вспоминали, что даже когда соответствующие службы, отслеживающие передачи советского радио, сообщили о проходящем в Москве военном параде, никто не решился передать эту неприятную новость Гитлеру. Он сам все узнал, случайно включив радиоприемник и настроив его на «русскую волну». Фюрер не понимал, конечно, о чем говорит комментатор Синявский, но легко догадался о происходящем в большевистской столице по хорошо слышным в передаче звукам военного оркестра, играющего марши, армейским командам, рычанию танковых моторов… Фюрер пришел в ярость. Он связался по телефону с командующим силами люфтваффе на московском направлении и потребовал тотчас поднять в воздух эскадры бомбардировщиков и нанести удар по Красной площади. Однако такой «блицкриг» организовать в сложившейся ситуации оказалось уже невозможно.
Чекисты в парадном строю
Среди почти 30 тысяч участников парада больше всего было военнослужащих, относящихся к наркомату внутренних дел.
По Красной площади в тот памятный день промаршировали несколько подразделений из состава 1-й и 2-й мотострелковых дивизий особого назначения войск НКВД – пехота, кавалерия, артиллерийские расчеты.
Кроме того, в парадных расчетах перед Мавзолеем прошли также подразделения 1-го полка отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД и истребительный мотострелковый полк УНКВД Москвы и Московской области.
Подразделения энкаведешников были в те дни подтянуты к Москве, чтобы при прорыве гитлеровцами наших оборонительных рубежей дать им бой на улицах города. А участвовавший в торжественном марше 1-й Московский особый кавалерийский полк НКВД – более 550 человек и 16 пулеметных тачанок – являлся в случае столь трагического развития событий последним мобильным резервом Ставки в московской зоне обороны.
Бронированные «призраки»
Во многих справочниках и публикациях, посвященных параду 7 ноября 1941 года, указываются конкретные числа: сколько пехотинцев в нем участвовало, сколько кавалеристов, сколько орудий, пулеметов и минометов… Однако кропотливые исследователи до сих пор еще пытаются распутать некоторые загадки, которые обнаруживаются при более тщательном изучении документов и архивных материалов, имеющих отношение к этой легендарной церемонии.
Одной из таких загадок является присутствие в парадных расчетах танка-«призрака». Речь идет о «сухопутном броненосце» – тяжелом танке Т-35, имеющем пять башен (именно такая бронированная машина с очень характерным внешним видом изображена на лицевой стороне медали «За отвагу»). «Тридцать пятые» выпускали в СССР в середине – второй половине 1930-х, а к началу Великой Отечественной они уже попали в разряд «техники вчерашнего дня» и были малоэффективны в боях с немецкими войсками. Поэтому считается, что столь устаревшие образцы супертанков в параде 7 ноября не участвовали. Да и в списках прошедшей перед Мавзолеем техники они не значатся.
Но все же есть один противоречащий этому факт. Нашлись архивные фотографии, на которых виден «тридцать пятый», стоящий на улице в центре Москвы рядом с другими танками, готовящимися к знаменитому ноябрьскому параду 1941-го.
Неужели «сухопутный броненосец» все-таки проехал тогда по брусчатке перед Мавзолеем? Но почему же тогда его не запечатлели во время этого действия фотокорреспонденты и кинооператоры?
Единственным объяснением подобного парадокса может быть такое: пятибашенного «ископаемого мастодонта» на всякий случай все-таки подогнали поближе к Кремлю – ради обеспечения большего количества участвующих в марше по Красной площади боевых машин, но в последний момент от его участия в парадных расчетах все же отказались.
Еще одна «танковая головоломка», связанная с легендарным парадом, касается «антиподов» Т-35 – легких плавающих танков Т-38. В официальных документах упоминаний о присутствии их на московском парадном шествии 7 ноября найти не удалось. На кадрах кинохроники «тридцать восьмые» – их за малые размеры, юркость и скоростные качества прозвали «бешеной саранчой», – тоже не запечатлены. Но, с другой стороны, смущает цитата из репортажа, опубликованного 8 ноября в «Вечерней Москве»: «…Завершали марш военной техники танки. Сначала по заснеженному асфальту прошли маленькие подвижные танкетки... За ними шли легкие танки, средние, тяжелые...» Однако никаких танкеток в списках техники у организаторов парада не значилось. Может быть, это все-таки «малыши» Т-38 по Красной площади в то утро проехали, заслужив у пишущих журналистов не слишком почтительное обозначение – «танкетки»? А составители отчетов, фото- и кинохроникеры их и вовсе проигнорировали из-за «несерьезного» внешнего вида?
Точных ответов на эти танковые загадки 80-летней давности пока нет.
«Тридцатьчетверки» взбунтовались
Зато другую загадочную историю, также связанную с участием танков в том параде, удалось разгадать благодаря рассекреченным не так давно архивным документам.
Оказывается, когда практически все бронированные машины уже проехали мимо Мавзолея, вдруг на дальней стороне площади, у стен ГУМа, показались два танка Т-34, которые двигались в противоположном направлении! Эти экипажи только что проследовали в общем парадном строю техники, но теперь почему-то лихо катили назад, к Историческому музею и расположенным по обе стороны от него проездам на площадь.
В секретном донесении, составленном по горячим следам, на сей счет было написано: «...Встречным движением правой стороной Красной площади проследовали два танка… Установлено, что эти танки были выделены для дежурства, но не в районе Красной площади».
Чекисты, которые осуществляли охрану присутствовавших на параде высокопоставленных лиц, конечно, сильно напряглись от такой неожиданности. А вдруг в этих двух шальных танках осталась часть боезапаса? А вдруг их экипажи в следующий момент развернут орудия в сторону Мавзолея, на трибуне которого находится товарищ Сталин, и откроют огонь?!
К счастью, инцидент был быстро исчерпан, дело обошлось без стрельбы и жертв.
Иосиф Виссарионович этот «фортель» танкистов заметил и поинтересовался у начальника своей охраны Власика: в чем дело? Пришлось провести срочное расследование.
Оказалось, что два танка, вызвавшие переполох, отправились на помощь своему третьему товарищу. Этой «тридцатьчетверке» не повезло: она забуксовала на наледи при движении по подъему, ведущему от Манежной к Красной площади. В отчаянии командир боевой машины передал по рации более удачливым своим сослуживцам по танковому взводу: «У меня полный стоп!» Те подумали, что произошло нечто серьезное (перед началом парада экипажи проинструктировали: могут возникнуть самые непредсказуемые и опасные ситуации, вплоть до прорыва неприятеля, так что нужно быть в полной боевой готовности), и поспешили на помощь.
Данный эпизод, конечно, не попал на фото- и кинокадры. А ведь произошедшее тогда на Красной площади чуть было не посчитали сгоряча за покушение на самого товарища Сталина!
