Президент российской секции Международной полицейской ассоциации генерал-лейтенант, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист России Юрий Жданов рассказал нам, смогут ли террористы и бандиты стать борцами с преступностью, в том числе - с наркобизнесом и коррупцией.
– Юрий Николаевич, представитель талибских властей Афганистана заявил, что новые власти будут бороться с наркобизнесом и выразил надежду, что другие страны, включая Россию, присоединятся к этим усилиям. Насколько искренними можно считать эти заявления?
– «Талибан» (запрещенная в РФ террористическая группировка – «МК») - это мафиозная организация, которая строит свою финансовую основу на наркобизнесе. Могут быть временные решения об усилении борьбы с наркотиками, но это будут тактические решения для международного признания. Талибы НИКОГДА не откажутся от наркобизнеса, который даёт им миллиардные доходы. Это игра, не более того.
В то же время в борьбе с наркобизнесом Россия должна сотрудничать с кем угодно. Главное, чтобы был результат. Получив в свое распоряжение целую страну, талибы могут прийти к выводу, что у них появляются новые источники доходов. Для нас же важны не декларации, а результаты. Если наркотрафик на нашу территорию упадет, то игра стоит свеч. И ради этого можно сотрудничать хоть с чертом. Потому что для нас определяющим являются жизнь и здоровье граждан России. Так что хочется не закрывать дверь – и нужен луч света в тёмном царстве….
Вполне вероятно, что наркотрафик из Афганистана не удастся победить с талибами. Но совершенно очевидно, что сегодня его нельзя победить без талибов
– Спустя месяц с лишним после захвата Кабула у талибов еще не прошла эйфория от победы? Они уже поняли, с какими огромными вызовами им придется иметь дело как властителям обескровленной многолетним конфликтом страны?
– Начинают понимать. Афганистан находится на грани полного экономического коллапса. Инфляция, засуха, пандемия коронавируса, внутренние перемещения и массовая эмиграция угрожают опустошить и без того пострадавшую от войны страну. «Талибан» находится под санкциями ООН и США. К тому же, могут быть приняты дополнительные санкции из-за захвата власти этой группировкой и нарушений прав человека. Санкции могут иметь катастрофические последствия, еще более обостряя афганские экономические проблемы.
Предыдущее афганское правительство зависело от иностранной помощи на 75 процентов своего бюджета. После захвата Афганистана талибами неясно, на что будет существовать эта страна. МВФ и Всемирный банк уже приостановили финансирование Афганистана, а США заморозили активы афганского центрального банка. «Талибану» придется воссоздавать хоть какое-то государство, со всеми его институтами, в том числе – правоохранительными. Иначе не выжить. Вот только возможно ли такое?
– А на что вообще сейчас живет Афганистан?
– Для экономистов это загадка (но не для криминалистов). Афганистан по-прежнему в основном работает как экономика наличных денег. Для многих афганцев последние недели обнажили наихудший сценарий для страны, стоящей на устаревших финансовых рельсах, - общенациональная нехватка наличных средств, закрытые границы, падение валюты и быстро растущие цены на основные товары. Многие банки вынуждены закрыть свои двери из-за того, что банально закончились деньги. Western Union приостановил все услуги, и даже многовековая система «хавала», которая облегчает трансграничные транзакции через сложную сеть обменников денег и личных контактов, на данный момент остается закрытой.
– Возникает впечатление, что у лидеров «Талибана» нет возможностей развивать легальную экономику. Им придется и дальше расширять наркобизнес. Можем ли мы говорить об Афганистане, как о «наркогосударстве»?
– Не только говорить, но и констатировать этот печальный факт. Причем уже давно. И не только талибы в этом виноваты. Не исключу, что будет попытка зафиксировать факт признания такого квази-государства на официальном международном уровне. Как минимум, может быть установление двусторонних отношений с некоторыми государствами. А это – уже признание. Да и как не признать очевидные вещи?
Незаконная наркоэкономика Афганистана беспрецедентна по своим масштабам и глубоко укоренилась в стране еще с 1980-х годов. Что, этого никто никогда не знал? Вот такая ошеломляющая новость для всех? По данным ООН, Афганистан уже долгие десятилетия является основным источником опия в мире. В 2007 году производство афганского опия выросло до 8 200 тонн. На его долю с 2015 по 2020 годы приходилось 83 процента мирового производства.
ООН оценила валовую стоимость афганской опиатной экономики, включая выращивание мака, переработку в героин и незаконный оборот до границ Афганистана, в размере от 4,1 до 6,6 миллиарда долларов США в 2017 году. Правда, через год из-за засухи цены и оборот снизились - от 1,2 до 2,2 миллиарда. Впрочем, наркодельцы этот ущерб наверстали.
Опиатная экономика Афганистана сейчас оценивается от 6 до 11 процентов ВВП. Но если принять во внимание вторичные экономические эффекты, когда наркотики лежат в основе большей части другой законной экономической деятельности (такой, как строительство и покупка товаров длительного и краткосрочного пользования), наркотики составляют гораздо большую часть афганской экономики.
Более того, даже без учета побочных эффектов производства наркотиков, которые делают возможной легальную экономическую деятельность для многих афганцев, стоимость наркобизнеса превышают стоимость афганского экспорта легальных товаров и услуг. Государственные доходы практически равны стоимости производства опийного мака.
Что это, как относительно успешное существование на протяжение полувека вполне жизнеспособного наркогосударства? Остается только официально признать очевидный, так сказать, медицинский факт.
– Но ведь прежнее афганское правительство как-то с наркобизнесом боролось?
– Большинство мер по борьбе с наркотиками, принятых с 2001 года, были неэффективными или откровенно контрпродуктивными с экономической и политической точек зрения, особенно в сравнениями с усилиями по борьбе с талибами.
Искоренение посевов опийного мака и запреты на него, от которых страдали беднейшие и наиболее маргинализированные в социальном отношении общины, создали значительный политический капитал для талибов и подорвали усилия по борьбе с ними. Но когда сами талибы в свое время запретили производство опиума, они столкнулись с растущим гневом декхан, лишенных средств к существованию. И сейчас это тоже может спровоцировать сопротивление новому режиму. Для большей части сельского населения выращивание опийного мака является важным источником основных средств к существованию.
– Сколько людей в Афганистане этим заняты?
– Больше, чем во всех других секторах экономики. Например, выращивание мака и сбор опиума в пять раз более трудозатратны, чем выращивание пшеницы.
– Получается, что пшеницу выращивать легче. Так почему ее не выращивают?
– Невыгодно, в том числе и простым декханам. Если все посевы мака в Афганистане заменить пшеницей, четыре пятых населения страны потеряют работу. По данным Специального генерального инспектора США по восстановлению Афганистана (SIGAR), в год выращивание мака обеспечило до 590 тысяч рабочих мест с полной занятостью, что превышало количество людей, занятых в Национальных силах обороны и безопасности Афганистана.
В стране, где более половины населения живет за национальной чертой бедности, а безработица периодически вырастает до 25 или даже 50 процентов, занятость в наркобизнесе является спасательным кругом для многих. Поэтому любые попытки запретить наркотики сейчас потребуют долгосрочного плана по выращиванию альтернативных культур. Все предыдущие запреты на опий в Афганистане продемонстрировали сложность сохранения запретов при отсутствии экономических альтернатив.
- То есть, талибы объективно обречены остаться в наркобизнесе?
– Ну почему «объективно обречены»? Очень даже субъективно. Именно к этому они всегда и стремились и не мыслят своего существования без наркобизнеса. Стремительное возвращение «Талибана» к власти в Афганистане знаменует собой один из немногих случаев в истории, когда многоцелевой преступной организации удалось захватить всю страну.
– Но ведь талибы изображают себя воинами «священной войны»…
– Что совсем не мешает им получать гигантскую прибыль от торговли опиумом в четырех основных секторах.
– Что это за секторы?
– Первый – это «налог» с дехкан, выращивающих мак, в размере 10 процентов от их сельскохозяйственной продукции. Второй - плата за охрану поставок опия и заводов по переработке героина. Третий - «налоги» с этих заводов. Четвертый - управление собственными лабораториями по производству наркотиков.
Руководство «Талибана» даже устанавливает сельскохозяйственные квоты на выращивание мака, предоставляет финансирование фермерам и оптом закупает урожай с последующей переработкой его в опий и героин. И, наконец, транспортирует готовую продукцию в соседние страны.
– Какими маршрутами афганские наркотики попадают к конечным потребителям? И насколько велика опасность наркотиков из Афганистана для стран СНГ – и прежде всего для России?
– Существует несколько маршрутов транспортировки произведенного в Афганистане опиума, которые затем либо в самом Афганистане, либо в лабораториях за его пределами превращается в героин.
Основной - это балканский, через Иран и Пакистан, далее морем в Турцию, балканские страны, а затем в южную и центральную Европу в сторону Нидерландов. Второй по значимости – северный или «шелковый путь». Здесь главными магистралями являются маршруты проходящие через Таджикистан, Кыргызстан, либо Узбекская часть Ферганской долины, Казахстан, Россию, а затем через Украину, Белоруссию, либо через балтийские страны в восточную Европу, Германию и Нидерланды.
Бывают и ответвления маршрута, через афганско-узбекскую границу и Казахстан, либо через афганско-туркменскую границу в Казахстан или Азербайджан, подходя после этого к российской территории, а иногда в обход ее через Турцию.
Основным преимуществом балканского маршрута является короткое расстояние в страны ЕС, меньшее число границ, а «Шелковый путь» упрощает для наркобизнеса преодоление границ между странами СНГ. Большинство экспертов понимают что транспортировка героина из Афганистана в основном идет через страны СНГ. Например: афганская провинция Бадахшан - Горный Бадахшан (Таджикистан) – Ош- Бишкек-Нижний Новгород-Москва-Эстония-Швеция-США. Или Мазари-Шариф (Афганистан) - Термез (Узбекистан) — Северный Кавказ -Нахичевань (Азербайджан)-Турция. Или Мазари-Шариф – Термез – Самарканд – Гянджа – Северный Кавказ – Абхазия – Румыния.
По данным Управления ООН по наркотикам и преступности объемы контрабанды героина по «северному маршруту» не превышают 15%, однако наши правоохранительные органы констатируют их резкий рост и оценивают сейчас не менее чем в 25%.
Едет к нам афганское зелье фурами и поездами. Регулярные конфликты с работниками железных дорог Таджикистана и ловля их с поличным сильно напрягают российских правоохранителей. А кроме наркотиков, «экспортным товаром» являются и драгоценные камни. В отличии от наркотиков они не несут смертельной опасности, но уверенно подпадают под УК РФ.
– «Талибан» вписался в транснациональный наркотрафик?
– И довольно успешно. Например, в Мексике самым крупным наркокартелем сейчас является картель Синалоа, контролирующий самые высокоурожайные площади в этой стране, на которых выращивается опиумный мак. Казалось, это должно было бы превратить этот картель в конкурента талибов, однако обе организации обслуживают различные рынки, поэтому могут дополнять друг друга.
По оценкам Управления по борьбе с наркотиками США, картель Синалоа является фактическим монополистом на рынке героина в США. Кроме того, этот мексиканский картель торгует наркотиками в 60 процентах стран мира, в том числе в Западной Африке, Европе, России, Индии и Китае, - странах, в которых продают наркотики и из Афганистана. Однако в них картель в основном сбывает кокаин из Южной Америки и синтетические наркотики. Это - не первый случай, когда преступные организации, которые вообще-то должны конкурировать друг с другом, объединятся, чтобы увеличить прибыль и политическое влияние.
- Вы назвали «Талибан» мафиозной многоцелевой преступной организацией. То есть, наркотики – не единственная сфера действий талибов?
– Разумеется. Есть и другие, весьма прибыльные, незаконные источники доходов «Талибана».
Что касается мафиозного характера, «Талибана», Можно и так сказать, если называть мафией организованную преступность. Так, полевые командиры на местах собирают «налоги» и платежи за защиту в своих зонах контроля, выплачивая процент от заработка руководителям талибов. Вообще же, талибы создали обширный портфель прибыльных теневых предприятий.
Они применяли безжалостный режим «налогообложения», взимая плату с торговцев, путешествующих через контролируемые районы, а также с клиентов поставщиков электроэнергии, телекоммуникационных сетей и операторов мобильной связи.
Четыре основные афганские телекоммуникационные компании, обслуживающие около двух миллионов абонентов, должны ежемесячно вносить плату за защиту в каждой провинции. Иначе их вышки передачи данных будут атакованы. Платежи обычно колеблются в пределах 2000 долларов за башню в месяц, но это зависит от того, кто контролирует зону вокруг каждой башни.
– Кого еще рэкетируют талибы?
– Они цинично используют традиционную исламскую форму налогообложения, называемую «ушр», что позволяет им брать 10-процентную долю от урожая дехканина наряду с «закятом», 2,5-процентным налогом на богатство. Но огромный доход талибам приносит и горнодобывающая промышленность. Это - крупный бизнес. В Афганистане есть огромные запасы полезных ископаемых, в том числе золота, изумрудов и рубинов. Промышленники платили и платят боевикам (как мафии) деньги за защиту, за поддержание их деятельности на плаву. Им угрожают смертью, если они этого не сделают.
В отчете НАТО за 2020 год говорится, что под руководством муллы Якуба (который сейчас занял в правительстве талибов кресло министра обороны) прибыль от рэкета на добычу полезных ископаемых выросла с 25 миллионов фунтов стерлингов в 2016 году до 336 миллионов фунтов в 2020 году.
– На фоне общей нищеты в Афганистане, сам «Талибан» выглядит весьма процветающей организацией.
– Как минимум – успешной. В сентябре 2020 года в конфиденциальном отчете по заказу НАТО был сделан вывод о том, что «Талибан» благодаря организованной преступной деятельности «достиг или близок к достижению финансовой и военной независимости», что позволяло ему самостоятельно финансировать свое повстанческое движение без необходимости поддержки со стороны правительств или граждан других стран.
По данным исследований, которые приводит The New York Times (18.08. 2021), 235 миллионов долларов талибы ежегодно получают в результате взимаемых денег за возможность безопасного перемещения товаров по территории Афганистана. А еще до победы в августе 2021 года талибы сосредоточили свое внимание на приграничных городах, поскольку они имеют огромное экономическое значение, что давало военное и политическое преимущество.
«Талибан» контролировал около десяти международных пунктов пересечения границы, рынки и торговые пути в Пакистан, Иран и Таджикистан, что позволяло им систематически облагать «налогами» различные звенья в товарных цепочках. Получение контроля над ключевыми контрольно-пропускными пунктами наполняло казну талибов, в то же время лишало бывшее правительство важного источника доходов. Ну чем вам не новое, пусть и своеобразное толкование Великого шелкового пути?
- Многие ОПГ не брезгуют похищением людей. Как с этим у талибов?
– У них тоже хорошо поставлен этот бизнес. Тем более, что это не только еще один поток солидных доходов, но и действенный политический рычаг воздействия.
Похищения планировались с военной точностью, а цели находились под наблюдением в течение нескольких месяцев. Часто жертвам вводились успокаивающие средства после того, как они попадали в засаду. Выдвигались требования, выдаваемые через Skype, представители различных групп боевиков использовались для отдельных этапов переговорного процесса, чтобы избежать обнаружения.
Требования выкупа варьировались от 360 тысяч до 1,5 млн фунтов стерлингов, хотя возможные сборы могли составлять лишь часть запрашиваемой цены. Афганская полиция свергнутого режима неоднократно обнаруживала списки богатых участников фондового рынка у похитителей, причем талибы нацелены во многих случаях на индуистов, шиитов и мусульман-ахмади.
- Такое влияние «Талибана» и свобода его действий в стране еще до прихода к власти было бы невозможно без продажных чиновников. Получается, что именно тотальная коррупция и сгубила прежнее правительство Афганистана?
– Это одна из главных причин его падения. Согласно отчетам Управления ООН по наркотикам и преступности, афганцы в последнее десятилетие ежегодно платили взяток в размере 2,5 миллиарда долларов, что эквивалентно 23 процентам ВВП этой страны.
Коррупционные сети, пользовавшиеся наибольшей степенью влияния в свергнутом афганском правительстве и его важнейших институтах, уходят своими корнями в сети командиров моджахедов и политические партии, возникшие в ходе конфликтов 1980-х и 1990-х годов, в период советско-афганской войны и последующей гражданской войны.
После Боннского соглашения 2001 года (о временных механизмах власти в Афганистане после вторжения США) многие деятели этих сетей заняли руководящие должности в сформированном национальном правительстве станы. Именно тогда практика покупки государственных постов стала широко распространенной. Эта коммерциализация политической власти привела к развитию внутри ключевых министерств сплоченных сетей патронажа, участники которых стали заниматься незаконной деятельностью. К моменту нынешнего захвата власти талибами, эти сети доминировали на политическом пространстве Афганистана. Они являлись заинтересованными сторонами в слабости государства, поскольку сохранявшаяся хрупкость институтов Афганистана обеспечивала им свободу действий и безнаказанность.
Подрывая веру населения в легитимность, эффективность и долгосрочную устойчивость правительства, коррупция не позволяла населению активно мобилизоваться против повстанцев, тем самым оказывая «Талибану» пассивную поддержку.
– Как вы считаете, талибы учтут уроки и ошибки своих предшественников?
– Разве что в тактических и декоративных нюансах. До захвата власти в стране в организованной преступной деятельности принимали участие большинство членов нового правительства Афганистана. Ждать от них переориентации своих криминально-террористических установок, по мнению большинства международных экспертов, не приходится.
– Это значит, что Талибан, не смотря на создание правительства и государственную риторику, так и останется по своей сути большой «бандой басмачей»?
– Увы, да. Остается только пожалеть многострадальный афганский народ, которому предстоит пережить еще долгие годы невзгод.
Афганистан - не первая зона конфликта, где организованная преступность стала серьезным дестабилизирующим фактором. Исследование Стэндфордского университета, в котором проанализировано 122 гражданские войны с 1945 года, показало, что конфликты, в которые были вовлечены участники организованной преступности, в среднем длились в пять раз дольше, чем остальные. Например, подпольные сети военного времени в Боснии превратились в политические преступные сети, связанные с контрабандой, уклонением от уплаты налогов и торговлей людьми. Связи между так называемой «Освободительной армией Косово» и балканскими контрабандистскими сетями также замедлили усилия по стабилизации положения в Косово.
