Когда после своего неожиданного поражения на парламентских выборах 1945 года Уинстон Черчилль впал в глубокую депрессию, его жена Клементина, пытаясь утешить только что потерявшего должность премьера, сказала ему: «А вдруг это скрытое благословение?» «Очень сильно скрытое!» — недоверчиво проворчал в ответ Черчилль и ошибся. Шесть лет пребывания в оппозиции позволили экс-главе правительства отойти от бесконечного напряжения военного времени, впервые в своей жизни стать финансово обеспеченным человеком, а затем вернуться на пост премьера. Превращению Виктора Зубкова в государственного деятеля федерального масштаба предшествовал очень схожий эпизод.
Осенью 1991 года первый заместитель председателя Ленинградского областного исполкома Зубков был уже состоявшимся и уважаемым человеком, специалистом по превращению отстающих совхозов в передовые хозяйства. Но тут в Ленинградской области сменилась власть. Прежний глава региона Юрий Яров перешел на другую работу. А команда нового главы областной администрации Александра Белякова дала понять Зубкову, что в ней для него нет места. «Да ради бога», — ответил объявленный чужаком чиновник и попросился на нижестоящую работу — заместителем руководителя в один из новосозданных комитетов питерской мэрии. Сменщик Виктора Зубкова в областной администрации сумел продержаться в своем кресле всего несколько месяцев. А у самого Зубкова начались совершенно другая жизнь и совершенно другая карьера. Председателя комитета, чьим замом он стал, звали Владимир Путин.
Однако секрет карьеры Виктора Зубкова заключается вовсе не в том, что он оказался в нужном месте в нужный час. В современном русском языке практически не осталось выражений, с помощью которых можно описать успешного государственного служащего. «Крепкий хозяйственник», «эффективный менеджер» — все эти термины давно потеряли свой первоначальный положительный смысл и являются сейчас скорее уничижительными. Использую поэтому англоязычный термин «траблшутер» — в буквальном переводе «истребитель проблем». Виктор Зубков — это человек, который приходит либо на целину, либо на абсолютно заваленный участок работы и приводит все в образцовый порядок.
Спасая Питер
Место и время действия: Санкт-Петербург, 90-е годы. Действующие лица: заместитель руководителя Государственной налоговой службы РФ — начальник налоговой инспекции Северной столицы Виктор Зубков и начальник управления налоговой полиции региона, будущий губернатор города Георгий Полтавченко. Рассказывает Георгий Полтавченко: «Однажды мы с Виктором Алексеевичем встречались с очень небедным человеком, который доказывал нам, что налоги лучше не платить — все равно их разворуют! Я в ответ ему сказал: «Вот ты богатый человек. У тебя есть возможность в случае необходимости уехать лечиться в лучшую клинику Германии. Но, допустим, ты выходишь с этой нашей встречи и тебе на голову случайно падает кирпич. Твой помощник сразу звонит в «скорую помощь». А там ему отвечают: «Мы не можем приехать — у нас нет бензина!» А бензина у них нет в том числе и потому, что ты не заплатил налоги! Наш собеседник ответил мне: «Я как-то об этом никогда не думал!»
С позиций сегодняшнего дня эта сцена представляется совершенно фантасмагорической. Но в позапрошлом десятилетии подобные эпизоды были совершенно обыденными. Налоговая служба — сердце (или, вернее, желудок) любого государства. Однако в первые годы после крушения СССР значение этого «желудка» было совершенно гипертрофированным. Георгий Полтавченко: «В тот период были времена, когда в казне города оставался буквально последний миллион. Помню совещания, которые регулярно проводил в мэрии Владимир Путин: как и за счет чего кормить людей, как и за счет чего наполнить казну. Единственным источником денег в те годы были налоговые поступления. Никакой помощи от федерального центра не было в принципе. Соответственно, сбор налогов был в те годы задачей номер один. А решать эту задачу приходилось на фоне всеобщего правого нигилизма. Уклонение от уплаты налогов было в тот период чуть ли не национальным спортом — хотя налоговые ставки не были такими уж большими».
Уверен, что дефицита желающих поспорить с Георгием Полтавченко по поводу «не очень больших размеров налоговых ставок» в 90-е годы точно не будет. Но вот по поводу чего с ним спорить совершенно невозможно: сбор налогов был в те годы уделом отважных смельчаков, готовых «броситься на амбразуру». Первым в ряду этих смельчаков в городе на Неве была совершенно легендарная личность — бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, бывший руководитель штаба строительства БАМа, бывший секретарь Ленинградского обкома КПСС по промышленности Дмитрий Филиппов. Однако в 1993 году создатель Государственной налоговой инспекции натолкнулся на другую, не менее легендарную личность и непреодолимую силу в виде Анатолия Чубайса.
Дмитрий Филиппов попытался остановить в Санкт-Петербурге процесс приватизации и в результате в течение 24 часов был уволен по указанию из Москвы без объяснения причин. Следующим на амбразуру был брошен заместитель руководителя комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга Виктор Зубков. Вот как сам Виктор Алексеевич рассказал мне об этом событии в интервью пять лет тому назад: «Однажды вечером ко мне в кабинет пришел Владимир Владимирович и спросил, кто я по образованию. Я с гордостью ответил, что окончил экономический факультет Ленинградского сельскохозяйственного института, но ни одного дня экономистом не работал. «Ладно, — он говорит, — пойдете работать начальником налоговой службы города». Я ответил: «Если надо, то пойду». Так я стал работать в сфере финансов».
Для успешной «работы в сфере финансов» на таком уровне одного желания пойти туда, куда просит начальство, точно недостаточно. Однако в данном случае кадровый инстинкт Владимира Путина оказался безошибочным. Как с неприкрытой гордостью за друга и за себя сказал мне Георгий Полтавченко, за восемь лет работы Виктора Зубкова в историческом здании штаб-квартиры региональной налоговой службы на Литейном проспекте, 53 (при царях там была сначала усадьба графа Шереметьева, а потом торговый пассаж), доходная часть бюджета города увеличилась в четырнадцать раз. Как это удалось человеку, который до своего прихода в налоговую службу «ни дня не работал экономистом»? За ниточку, которая постепенно привела меня к ответу на этот вопрос, мне удалось ухватиться в ходе разговора с человеком, который знал Виктора Зубкова в его первой профессиональной ипостаси — директора крупного объединения совхозов Ленинградской области.
Сейчас профессиональный сельхозник Сергей Яхнюк является депутатом Государственной думы, а в 1984 году, сразу после окончания вуза, пришел на должность главного агронома в совхоз «Первомайский», входивший в возглавляемое Зубковым объединение. Наш разговор о совхозных буднях Приозерского района эпохи генсеков Черненко и Горбачева неспешно шел своим чередом, как вдруг Сергей Яхнюк сказал нечто, изумившее меня до глубины души: «С проводимых Виктором Алексеевичем по понедельникам аппаратных совещаний многие выходили с испариной на лбу. Его боялись!»
Я периодически общаюсь с Виктором Зубковым, начиная с 2016 года. И в процессе нашего общения он всегда показывал себя как спокойный, ровный и исключительно доброжелательный человек. Поэтому я недоуменно поинтересовался: «А почему его боялись? Он что, кричал?» «Бывало, и повышал голос, как же у нас без этого! — ответил мне Сергей Яхнюк, но потом добавил деталь, которая поставила все на свои места: — Он всегда очень хорошо владел ситуацией и задавал конкретные вопросы по существу. Поэтому у него получалось быть жестким в плане требовательности».
Об этой же особенности Виктора Зубкова — но уже с другой точки обзора — мне рассказал работавший в период его премьерства начальником секретариата главы правительства Юрий Чиханчин: «Перед каждым своим выездом в регион он обязательно отправлял туда на разведку помощника. Задачей такого «разведчика» было выяснить, чем живет простое население этой территории, зайти в магазины и на рынок, узнать, сколько стоят основные продукты питания. Это позволяло Виктору Алексеевичу, заранее зная ответ, задать губернатору, например, такой каверзный вопрос: «А вот сколько у тебя на рынке стоит молоко?» Министрам и губернаторам такая «излишняя осведомленность» премьера нравилась далеко не всегда.
А вот простым людям она, наоборот, почти всегда приносила пользу. Приведу еще один рассказ Юрия Чиханчина: «В декабре 2007 года премьер прилетел на Сахалин, чтобы лично проинспектировать, как ведутся восстановительные работы в зоне недавнего разрушительного землетрясения. Когда мы приехали в особо пострадавший поселок, Виктор Алексеевич по своему обыкновению попросил меня пройтись по нему инкогнито, узнать, какие у людей проблемы. Иду и вижу — несмотря на давно выделенные федеральным центром средства, люди по-прежнему живут в гаражах и прочих времянках. Спрашиваю: почему? Выясняется, что причина банальна: нет сварщиков. Докладываю об этом премьеру, который как раз заслушивает отчет губернатора. Проблема тут же решается на месте в рабочем режиме».
Эта фраза «проблема тут же решается на месте в рабочем режиме» может считаться жизненным девизом Виктора Зубкова. Бывший премьер РФ не теоретик, а ярко выраженный практик. Практик, который перед тем, как вгрызться в ту или иную сложную проблему, в обязательном порядке со всех сторон досконально «изучает матчасть». Впрочем, это только одна половина секрета неизменного профессионального успеха Виктора Зубкова. Другую половину секрета я постараюсь раскрыть на примере следующего профессионального вызова, с которым пришлось столкнуться нашему юбиляру.
Отправленный в разведку
Время и место действия: сентябрь 2002 года, Урал и Тула. Действующие лица: глава новосозданной российской финансовой разведки Виктор Зубков, его первый заместитель Юрий Чиханчин, главный спец министерства юстиции США по борьбе с отмыванием денег Тед Гринберг. Двумя годами ранее Тед Гринберг был инициатором внесения нашей страны в «черный список» государств, которые не борются с финансированием терроризма и отмыванием денег, нажитых преступных путем. И вот теперь вместе с делегацией малоизвестной широкой публике, но очень влиятельной международной организации ФАТФ (эта английская аббревиатура расшифровывается как «Группа разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег») он прибыл в Россию с инспекционной поездкой.
Рассказывает Юрий Чиханчин: «Тед Гринберг настоял на том, чтобы делегация ФАТФ проехала по всей стране, не выбирая маршрута заранее. В каком-то небольшом уральском городе — если мне не изменяет память, в Нижнем Тагиле, — Гринберг увидел из окна автобуса небольшое отделение крупного российского банка и предложил: «А давайте зайдем!» Зашли. К нам вышла управляющая. При виде такого количества начальственного вида людей женщину начало колотить от страха. Но при этом она смогла ответить на все вопросы. «Вы отбираете подозрительные операции?» — «Отбираем» — «Давайте проверим». Проверили. Сверили все по телефону с данными, которые имелись в центральном аппарате нашего ведомства в Москве. Все совпало.
В Туле история повторилась. Выбрав наугад отделение банка, Тед Гринберг заявил: «Я хочу сюда зайти!» Зашли. Гринберг начал допрашивать управляющего: «Знаете ли вы всех крупных клиентов вашего отделения?» Управляющий: «Я все про них знаю». Гринберг: «Докажите». Управляющий доказал. После этой инспекционной поездки проблем с исключением России из «черного списка» не возникло. Тед Гринберг сам выступил с таким предложением. Вслед за этим Владимир Путин поставил перед нами еще более масштабную задачу: Россия должна стать полноправным членом ФАТФ. ФАТФ — это закрытый элитный международный клуб, куда раз в два года принимают одну-две страны. Но нас туда через некоторое время не просто приняли. Тед Гринберг выступил с идеей, чтобы Россия стала координатором создания региональной группы членов ФАТФ из числа стран бывшего СССР. Позднее Виктор Алексеевич сумел привлечь в качестве членов этой региональной группы Китай и Индию».
А между тем начиналась эта история для России совсем нерадужно. В мае 2000 года Владимир Путин впервые вступил в должность Президента РФ. А уже в следующем месяце созданная еще в 1989 году на саммите «Большой семерки» в Париже ФАТФ впервые в своей истории «показала зубы» — опубликовала «черный список» из пятнадцати стран — «нарушителей конвенции» с прицелом на потенциальное введение против них серьезных экономических санкций. Год спустя этот список подвергли ревизии. Но России в числе исключенных из него не оказалось. Москве даже обозначили, в какие конкретные сроки против нее будут введены санкции, если она не начнет шевелиться. Так что же изменилось за этот краткий промежуток времени с лета 2001 года по осень 2002 года? Я дал вам достаточное количество намеков: изменилось то, что в России президентским указом была создана финансовая разведка во главе с Виктором Зубковым.
Две чуть ли не главные гарантии успеха любого масштабного начинания в России — наличие поддержки первого лица и умение ориентироваться в лабиринтах коридоров власти. У Виктора Зубкова изначально было и то, и другое. Но перед существовавшим в тот момент только на бумаге новым ведомством все равно стояла колоссальная задача. Как признают специалисты, в «черный список» ФАТФ Россия угодила совершенно заслуженно. Антиотмывочной системы в нашей стране просто не существовало. Все ее элементы — законодательную базу, каналы получения, передачи и обработки информации о подозрительных финансовых операциях — предстояло создать на фоне скептического или даже враждебного отношения и со стороны банковского сектора, и со стороны уже существующих правоохранительных органов.
Вот как, согласно воспоминаниям Юрия Чиханчина, Зубков начал разматывать этот клубок проблем: «Виктор Алексеевич сразу сформировал группу специалистов. Вместе с ней мы вылетели в США и посетили там все важные для нас ведомства: госдеп, министерство юстиции, службу финансовой разведки OFAC (Управление по контролю за иностранными активами министерства финансов). Виктор Алексеевич сразу сделал ставку на Теда Гринберга и через полгода вышел с ним на товарищеские отношения, которые, кстати, сохранились до сих пор, хотя Гринберг уже давно ушел в отставку. Первые сто сотрудников нашей службы были приняты на работу после подробных собеседований, которые лично проводил сам Зубков. Так как дело было новым, он таким образом пытался понять, что можно использовать в работе. Эти личные собеседования были одновременно и способом взаимного обучения, и способом формирования команды. Беседуя со специалистами на первых порах, Виктор Алексеевич не пытался скрыть своей неосведомленности, задавал самые элементарные вопросы. Но вскоре было сложно представить, что еще совсем недавно этот человек был очень далек от той сферы, о которой идет речь. Когда мы только начинали работу, в других российских спецслужбах к нам относились как к фантазерам. Однако и в спецслужбах очень быстро начали относиться к Виктору Алексеевичу как к равному — хотя спецслужбы, как известно, структуры очень консервативные».
Конечно, Виктору Зубкову очень помог опыт его предыдущей работы налоговика. Как рассказал мне Георгий Полтавченко: «Из Москвы нас постоянно критиковали за малое число посадок. Мол, вы занимаетесь не оперативно-разыскной деятельностью, а выколачиванием денег. Но мы же выбивали эти деньги для страны! Мы приучали людей платить налоги!» Переехав в Москву, Зубков стал приучать людей — или, в данном случае, скорее, учреждения — делиться информацией о подозрительных финансовых операциях. На стартовом этапе такая «учеба» встречала просто бешеное сопротивление. Вспоминает Юрий Чиханчин: «В начале 2000-х годов все еще было на понятийном уровне. Никто не хотел делиться информацией о доходах/расходах. Иногда нам прямо заявляли: «Мы не будем подчиняться!» Но мы действовали методом убеждения: «Если мы вас внесем в наши российские «черные списки», то как вы будете работать за границей?»
Из этого повествования может создаться впечатление о спокойной, планомерной, даже безмятежной работе, в основе которой не было никакой обещанной мной второй половины секрета профессионального успеха Виктора Зубкова. Но эта половина секрета все же есть. И заключается она в особом, даже уникальном отношении нашего юбиляра к людям. Россия — страна, в которой очень хорошо быть большим начальником. Но даже на «солнце большого начальника» есть «пятна». «Пятна» в виде несметного количества самых разных просителей, подчиненных, ходатаев, коллег, каждому из которых от тебя что-то нужно. Многие большие начальники в России — да и, наверное, в любой другой стране, человеческая натура везде одинакова — решают эту проблему, обзаводясь толстым панцирем профессионального цинизма и умением держать «лишних людей» на расстоянии. А вот Виктор Зубков принадлежит к гораздо более редкой категории больших начальников — той, чьи члены получает моральное удовлетворение, разруливая сложные и запутанные проблемы других людей.
Летая с Зубковым
«Однажды мы летели с Виктором Алексеевичем в его служебном самолете по делам российского-германского форума «Петербургский диалог», который он возглавляет с нашей стороны. Полет проходил в штатном режиме до того самого момента, пока не началась гроза и молния с жутким грохотом не ударила прямо в наш самолет. Все, естественно, были очень напуганы. Виктор Алексеевич тоже чуть-чуть побледнел, но уже через секунду как ни в чем не бывало продолжил разговор, который у нас был до молнии. И всем в самолете вдруг стало хорошо и спокойно», — услышал я от легенды российской журналистики, генерального директора «Общественного телевидения России» Виталия Игнатенко в ответ на просьбу рассказать какую-нибудь интересную историю про юбиляра.
Мой собственный полет на служебном самолете Виктора Зубкова с конечным пунктом назначения на малой родине его предков — село Мартыновка Курганской области, — к моей немалой радости, обошелся без подобного экстрима. Но зато в ходе этого перелета я услышал из уст Виктора Алексеевича не менее захватывающий рассказ об истории его семьи. «Мой дедушка со стороны отца, видимо, погиб в Первую мировую войну. Мама моего отца тоже очень рано умерла. С самых юных лет мой отец Алексей Андреевич, который родился в 1914 году, воспитывался своим дядей — братом отца. Как он мне рассказывал, у этого брата отца было восемь своих собственных детей. Они вели хорошее хозяйство. У них были лошади, коровы. Они были богатыми людьми, хорошо ухаживали за землей и получали хороший урожай. У них даже была лицензия на торговлю алкоголем. Их стоящий в самом центре села дом из хорошего красного кирпича был единственным здесь каменным строением. И вот эта богатая семья в 1930 году была раскулачена. Всех — включая моего отца, которому было тогда 16 лет, — выслали в Мурманскую область строить комбинат «Апатиты». Дом отобрали и сделали там правление совхоза.
В 2013 году я захотел посмотреть, как выглядит малая родина отца, и послал туда помощника. Помощник прилетел и говорит: «Полный мрак. Все убито. Ничего нет. В селе живет не две тысячи человек, как раньше, а всего 500. Воды нет, газа нет, в школе не было капитального ремонта с 1956 года, и она разваливается. Работы нет никакой. Есть только кустарная мастерская, где делают пружины. Вокруг деревни солончаки. В советское время привозили воду каждый день, а сейчас только два раза в неделю, и дерут за нее немыслимые деньги». У меня были кое-какие заработанные деньги. Я решил построить церковь, решить вопрос с водоснабжением и восстановить дом своих предков (теперь там библиотека). Потом встал вопрос о том, что надо бы провести газ. Я спросил соответствующего руководителя, насколько это реально. Мне отвечают: «Совсем нереально. Надо тянуть трубу в 80 км!» Я в ответ интересуюсь у местного газового начальника: «А у тебя самого дома газ есть? Есть, говоришь? А у них нет! Делайте что хотите. Но чтобы на будущий год газ был!» Газ появился. Затем стало ясно, что в селе надо создавать рабочие места. Сделали швейный цех. Стали шить спецодежду. Сейчас построили большие теплицы, способные обеспечивать овощами все соседние регионы. Так вот я о чем: делом ли я занимался все эти годы или нет?»
Конечно, делом, Виктор Алексеевич! Вопросов, нет. Или, вернее, вопросы все же есть. «А как к жителям этого села стало относиться население соседних сел?» — интересуюсь я осторожно. «Сначала была ревность. Мол, у вас есть Зубков, а у нас нет такого Зубкова! Где справедливость? Но теперь в Мартыновку люди едут работать с трех соседних районов. Жалобы больше не звучат!» Захожу с другой стороны: «Согласитесь, очень немногим деревням «повезло» — раскулачить в 1930 году того, «кого надо», — отца будущего председателя совета директоров «Газпрома». Слышу в ответ: «Свои малые родины есть и у всех других крупных чиновников. Кто мешает им их обустраивать?» Отчаявшись, я задаю последний из своей серии циничных вопросов: «А нет ли в вашем кругу общения недоуменных вопросов: мол, зачем вам это надо?» Ответ: «Конечно, есть. Мне часто говорят: «Там же есть местные власти. Пусть они и делают то, что им положено!» Я говорю: «Да, это их обязанность. Но у них пока не получается. А у меня есть возможность!»
Я привел этот наш диалог совсем не для того, чтобы раздать кому-то моральные оценки. Любая подобная попытка, на мой взгляд, будет совершенно неуместной и очень быстро упрется в логический тупик. Речь идет не о том, кто, кому и чем обязан, а совсем о другом. Каждый из нас в первую очередь решает свои собственные проблемы. И у каждого из нас после этого остается разный объем эмоциональной, моральной и физической готовности помогать другим. У кого-то этот объем является очень скромным, или даже нулевым, или отрицательным. А у кого-то — как, например, у Виктора Зубкова, — напротив, очень масштабным. Жители села Мартыновка — это ведь не исключение. «Виктор Алексеевич — это человек, к которому всегда можно прийти со своей бедой, — поделился со мной воспоминаниями о временах их совместной работы Юрий Чиханчин. — Он старается, если есть возможность, всем помогать!»
В финале нашего разговора Георгий Полтавченко сделал очень любопытное признание: «Я в шутку называл его Командующим всеми налоговыми силами Северо-Запада, а близкие друзья по-прежнему называют его командармом. Он настоящий во всем — и в работе, и в дружбе!» С юбилеем вас, товарищ командарм! Уверен, что вы и дальше будете оставаться на коне!
