Сверхзадача: обеспечить стратегический тыл
«Главный стратегический интерес Пакистана в Афганистане, который определяет другие его интересы, заключается в том, что «Талибан» (запрещенная в РФ террористическая организация) является ресурсом, с помощью которого Исламабад взял под контроль соседнюю страну. Это была сверхзадача, ради которой, собственно, «Талибан» с середины 1990-х годов и поддерживали пакистанской разведкой и руководством пакистанской армии.
В основе геополитической архитектуры Южной Азии лежит давнее противостояние Пакистана и Индии, продолжающегося с момента распада Британской Индии в 1947 году. Я бы сравнил эти противоречия с «вечным» израильско-палестинским конфликтом, который вряд ли возможно когда-нибудь решить. Все отдельные попытки примирить две эти страны, обернулись ничем. Пакистан и Индия – непримиримые противники, которые борются за влияние в регионе. Тем более, что сегодня пакистанская позиция подкрепляется еще и тесным сотрудничеством с Китаем, который является еще более глобальным конкурентом для Индии.
И в значительной степени судьба несчастного Афганистана определялась этим соперничеством. Согласно концепции стратегической глубины, которая является основополагающей доктриной для руководства пакистанских вооруженных сил, рано или поздно произойдет большая война между Индией и Пакистаном. И пакистанцы будут нуждаться в стратегическом тыле, куда можно отступить перед превосходящими силами индийской армии. В случае двустороннего (без китайского участия) конфликта велики риски, что Пакистан может утратить значительную часть своей территории, которая может быть занята индийскими войсками. В связи с этим Пакистану необходим стратегический тыл, отступая в который, он может продолжить войну с Индией.
Если посмотреть на карту, единственным тылом может быть только Афганистан. Поэтому пакистанцам всегда было очень важно иметь в Кабуле максимально лояльное к себе правительство. Соответственно, еще одна задача – не допустить закрепления афганского правительства, которое является союзником Индии.
Именно поэтому так открыто враждебно относились пакистанские представители к последнему президенту Исламской Республики Афганистан Ашрафу Гани, поскольку он активно выступал за сотрудничество с Индией и открыто выступал против всех требований, которые ему предъявляли пакистанские военные. Исламабад считал правительство Гани союзником Индии – и соответственно, своим противником.
Задача была разрушить это афганское правительство и заменить его либо нейтральным по отношению к Пакистане, либо – в идеале – дружественным. А в «суперидеале» – сделать Афганистан фактически колонией Пакистана, то есть полностью контролировать ситуацию в официальном Кабуле. Последнее «счастье» свалилось на голову Пакистана – ситуация стала развиваться по сценарию, который ранее казался практически фантастическим, но потом выяснилось, что он оказался самым реальным.
«Талибан» в руках Пакистана представлял собой гибридную армию, которая финансировалась, обучалась, имела стратегический тыл, имела возможность для вербовки многочисленных новых сторонников, пользовалась инфраструктурой госпиталей и финансовой поддержкой на пакистанской территории. Естественно, подобного рода инфраструктура не могла бы существовать ни в одной стране без поддержки ее спецслужб, ее вооруженных сил.
Именно благодаря пакистанской поддержке «Талибан» сначала выжил в период вторжения в Афганистан американских и натовских войск, двадцать лет благополучно просуществовал и, в конце концов, победил. Поэтому победа талибов в Афганистане – в первую очередь победа Исламабада. А точнее, победа межведомственной разведки и вооруженных сил Пакистана, которые самым активным образом участвовали в войне против афганского правительства и на последнем этапе делали это почти открыто. В боевых действиях против афганцев принимали участие не только завербованные в Пакистане наемники, но и было зафиксировано участие в боях на афганской территории военнослужащих пакистанской армии. По данным афганских силовиков, на конец июля в боях в разных провинциях Афганистана погибло более трехсот пакистанских военных, воевавших в рядах талибов.
Пакистан вложился в победу «Талибана» по полной программе – и сегодня торжествует».
«Линия Дюранда»: момент истины
«Есть и другие задачи, которые Пакистан не мог решить без свержения правительства Ашрафа Гани, без создания максимально лояльного и подконтрольного Афганистана, – продолжает Андрей Серенко. – Для Исламабада весьма важная задача – признание «линии Дюранда» в качестве официальной государственной границы между Афганистаном и Пакистаном.
«Линия Дюранда» была проведена в конце XIX века между Афганистаном и Британской Индией, определяя их границы. Когда Британская Индия распалась, и из нее выделился Пакистан, пакистанское руководство предложило считать эту «линию» афгано-пакистанской границей. На это афганские руководители, начиная с 1947 года, отвечали категорическим отказом. И аргумент был однозначный: эта «линия» проводилась между Афганистаном и Индией, а не между Афганистаном и Пакистаном.
Самое главное, что «линия Дюранда» разделило пуштунский народ. Огромное количество пуштунов проживает в Афганистане, еще большее количество проживает в Пакистане. Это один народ, объединенные родственными связями, но эта линия превратила их в крупнейший разделенный народ в мире. Ни один пуштун не признает эту «линию» в качестве государственной границы.
Поскольку в Афганистане все лидеры были пуштунами (или ориентировались на пуштунскую точку зрения, как Бабрак Кармаль), – независимо от того, был это король Захир-шах, или президент Дауд, или коммунисты у власти, или моджахеды, или Карзай и Гани – никто из них категорически не признавал «линию Дюранда» границей между Афганистаном и Пакистаном.
Поэтому для Пакистана было принципиально важно решить вопрос о своих границах с Афганистаном. Причем сделать это так, чтобы еще эту «линию Дюранда» отодвинуть на афганскую территорию, расширив физически территорию пакистанскую. Чем, собственно, пакистанские военные занимались последние несколько лет. Под предлогом борьбы с терроризмом они строили вдоль «линии Дюранда» заграждения, но таким образом, что даже от этой «линии» граница отодвигалась на многие километры вглубь территории Афганистана. Это приводило к вооруженным стычкам между афганскими и пакистанскими военными. Правительство в Кабуле неоднократно обращало на это внимание, что происходит недопустимый захват территорий, но до этого никому дела не было.
Пакистанцы сейчас будут решать вопрос о признании «линии Дюранда» официальной границей. И это станет серьезной проверкой талибов на «вшивость». Если они признают эту «линию» госграницей, то последние иллюзии, что они не прямые наемники Исламабада, отпадут у всех. С другой стороны, если талибы признают «линию Дюранда», они станут врагами всех пуштунов, живущих по обе стороны границы.
Обратите внимание, сегодня обсуждаются самые разные вопросы в привязке к «Талибану»: какой «исламский эмират» они будут строить, что будет с правами женщин и меньшинств. Но на тему границы – молчок! Абсолютное забвение. А эта тема принципиально главная для афганцев и пакистанцев.
Все равно талибам придется свою позицию обозначить. И это будет момент истины. Я думаю, что талибы границу признают – деваться им некуда. Вопрос в том, как именно они это сделают. Может, произойдет признание «на цыпочках», украдкой. Но рано или поздно им придется отвечать на вопрос, как они относятся к «линии Дюранда». Этим определяется все!»
Водные ресурсы и силовики
Есть и третий вопрос, который весьма важен для Пакистана, отмечает Андрей Серенко – это проблема управления водными ресурсами Афганистана.
«Одна из главных претензий, которую пакистанские военные и политики предъявляли правительству Ашрафа Гани, а до этого и Хамиду Карзаю, это режим управления водными ресурсами на афганской территории, – говорит эксперт. – Пакистан всегда огорчало, что афганцы «имеют наглость» самостоятельно управлять своими реками, строить там гидротехнические сооружения, плотины, ГЭС и так далее. Пакистанцы (как и иранцы) были уверены, что эти вопросы нужно согласовывать с ними.
По сути, от афганских властей хотели добиться согласия на фактический отказ от суверенного права распоряжаться водными ресурсами в Афганистане. Талибы, когда захватывали отдельные районы страны, где расположены плотины и другие сооружения, вводили их в тот формат работы, который выгоден пакистанцам.
Сейчас для Пакистана эта тема будет одной из приоритетных. И в Исламабаде эту проблему при помощи талибов хотят тоже решить.
Ну, и наконец, целью пакистанской стороны является ограничение деятельности Индии в Афганистане. Пакистанцы требовали закрыть все индийский консульства за пределами Кабула, ограничить деятельность индийского диппредставительства только столицей страны.
И конечно, очень важный вопрос – деятельность силовых структур Афганистана: пакистанцы настаивали на том, чтобы численность афганских силовых ведомств (и полиция, и служба безопасности, и разведка, и армия) была сокращена до 100 тысяч человек. И при этом все офицеры должны проходить обучение в Пакистане.
Эти условия предлагались и раньше правительству Гани. Последний раз такие кондиции выдвигались пакистанским генералом Баджвой в мае этого года, когда он в сопровождении британского генерала сэра Николаса Картера приехал в Кабул. Было сказано, что если Гани согласится на эти условия, война прекратится немедленно, и в Афганистане будет сформировано коалиционное правительство, а не талибская диктатура. Но Гани от этих предложений отказался, сочтя их вмешательством во внутренние дела страны и попытку превратить Афганистан в колонию Пакистана. После чего тут же по всей территории Афганистана начались активные боевые действия. Многие связывают это с выводом американских войск. Но резко обострилась ситуация сразу после того, как президент Ашраф Гани и его команда отвергли пакистанский ультиматум, сделанный при посредничестве британцев. Тогда Исламабад дал сигнал на силовой захват власти, что талибы и сделали».
Талибы под колпаком
Возникает вопрос – не может ли «Талибан», почувствовавший вкус победы и власти, решит выйти из-под тени своих пакистанских «кураторов» и начать свою самостоятельную игру?
«В пакистанской разведке дураков нет, – уверен Андрей Серенко. – Они давно предвидели такую возможность. Поэтому провели несколько волн кадровых чисток в руководстве «Талибана». В 2000-е и 2010-е годы физически были уничтожены те полевые командиры или политические функционеры талибов, которые проявляли непослушание к приказам, которые исходили от пакистанских генералов и оперативников из ISI (Inter-Services Intelligence, межведомственная разведка Пакистана). Убивали подрывами, ударами беспилотников.
На тех достаточно влиятельных деятелей «Талибана», которые пытались начать самостоятельную игру, например, начать переговоры с правительством Афганистана в лице тогдашнего президента Хамида Карзая, о перемирии или о формате участия талибов в афганском правительстве, тоже оказывалось давление.
В конце 2000-х годов мулла Абдул Гани Барадар, известный ныне как глава политического офиса талибов, второй человек в руководстве «Талибана», который вместе с муллой Омаром создал в 1990-е это движение, имел репутацию в большей степени пуштунского националиста, чем исламиста. Тогда заговорили о «патриотическом крыле» в руководстве талибского движения, ассоциировавшимся с муллой Барадаром – как о людях, которые не хотят танцевать под дудку пакистанцев, хотя и очень от них зависят (поскольку и сами они, и из семьи, и их бизнес, и вся инфраструктура выживания находятся на территории Пакистана). Мулла Барадар был арестован пакистанскими спецслужбами, провел восемь лет в пакистанской тюрьме, там его хорошенько перевоспитали. И только после того, как он в значительной степени «перековался», его выпустили из тюрьмы, где с ним очень интенсивно работали различными методами. Конечно, человека сломали. Иначе его бы не выпустили, а убили бы. Как это случилось со многими его соратниками, которые были менее влиятельными внутри «Талибана» и менее покладистыми.
Пакистанская разведка знает материал, с которым она работает. Знает, на что эти люди способны, а на что не способны. Те, кто способны – давно уже в могиле. А те, кто жив – значит, на этих людей есть серьезные инструменты давления. Так что не вижу никаких оснований для серьезных сюрпризов для нынешних руководителей талибов. Это «ручные» ребята для Пакистана. Болонки ISI, которые не то что покусать, но даже порычать не посмеет на своего хозяина.
Конечно, они могут имитировать самостоятельность. Возможно, пакистанцы им сами будут говорить, что надо максимально изобразить дистанцию между талибами и Исламабадом. Им будет позволено сделать какие-нибудь норовистые заявления в отношении Пакистана по третьеразрядным и общефилософским вопросам, порассуждать о своей независимости. Но важно не то, что талибы будут говорить, а то, что они будут делать».
