– Как в Китае отнеслись к приходу талибов к власти в Афганистане?
– Мне кажется, с некоторой надеждой на открывшиеся перспективы. И это не только мое мнение. Так, Дерек Гроссман - старший аналитик по вопросам обороны в корпорации RAND, адъюнкт-профессор Университета Южной Калифорнии и бывший сотрудник аппарата помощника министра обороны США по вопросам безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе опубликовал на днях свои выводы о взаимоотношениях властей Китая и нового руководства талибов.
Гроссман считает, что теперь, когда «Талибан» захватил власть в Афганистане, Китай, вероятно, признает и узаконит новое руководство в ближайшие недели или месяцы.
– На чем основывается такая уверенность?
– Основания, действительно, имеются. До падения Кабула официальная позиция Пекина заключалась в поддержке примирения между враждующими сторонами. Однако уже 28 июля 2021 года министр иностранных дел Китая Ван И приветствовал представителей «Талибана» для консультаций в Пекине, что стало наиболее очевидным признаком потепления отношений с талибами. А после падения Кабула заявления Пекина были пусть и осторожными, но дружественными.
Уже 16 августа, через день после падения Кабула, официального представителя китайского МИДа Хуа Чунин спросили о возможном признании. Она сказала: «Мы надеемся, что афганские талибы смогут сформировать и с этническими группами в Афганистане построить широкую и инклюзивную политическую структуру». В тот же день посланник Китая в ООН Гэн Шуан повторил это заявление. А 18 августа прозвучал самый сильный намек на официальное признание талибов Китаем. «Это общепринятая международная практика, когда признание правительства происходит после его формирования», - сказал официальный представитель МИД Чжао Лицзянь. Опять же, 25 августа пресс-секретарь МИД КНР, когда его спросили о встрече между представителями талибов и послом Китая в Афганистане, сказал, что Пекин «готов продолжать развивать добрососедство, дружбу и сотрудничество с Афганистаном и играть конструктивную роль в восстановлении Афганистана».
– Но несмотря на прозрачные намеки, похоже, Китай пока не спешит напрямую признать «Талибан» в качестве легитимного руководства Афганистана...
– И правильно делает. Куда спешить? Это – только авансы, на которые нужно дождаться ответов. Пекин опасается, что впечатляющий успех «Талибана» может придать смелости членам «Исламского движения Восточного Туркестана» (запрещенная в РФ террористическая организация), которое китайские власти назвали сепаратистской и террористической угрозой в Синьцзян-Уйгурском автономном районе.
Есть основания полагать, что Китай, как новая великая держава, конкурирующая с Соединенными Штатами, намерен продемонстрировать свой уникальный способ управления мировыми событиями в противовес американскому подходу. Это хорошая возможность показать, что именно Пекин, а не Вашингтон теперь определяет повестку дня и формирует будущий региональный порядок.
– Что же мешало Китаю это сделать раньше, когда «Талибан» управлял Афганистаном в прошлый раз – с 1996 по 2001 год?
– Да, тогда Китай не признал «Талибан». Но сегодняшний Китай совсем другой. Он имеет поистине глобальные интересы и находится в геополитической конкуренции с Соединенными Штатами. Кроме того, Китай, вероятно, будет стремиться использовать дружественный Афганистан вместе с Пакистаном против Индии, которая превратилась в грозного регионального соперника.
– А что по этому поводу обещают талибы?
– Они говорят приятные для Пекина вещи, чтобы рассеять его опасения. Еще в июле официальный представитель «Талибана» Сухаил Шахин подчеркнул: «Нас беспокоит угнетение мусульман, будь то в Палестине, Мьянме или Китае, и нас беспокоит притеснения немусульман в любой точке мира. Но мы не собираемся вмешиваться во внутренние дела Китая».
«Талибан» также заверил Китай, что послевоенный Афганистан будет приветствовать инфраструктурные и инвестиционные проекты, обеспечив их безопасность.
– Что нужно Китаю в Афганистане?
– Как и всем – ресурсы. Они имеют повышенное значение для экономического развития Китая. Полагаю, Пекин будет расширять свою инициативу «Один пояс, один путь», наладив автомобильные и железнодорожные сообщения с Афганистаном и на всей его территории. Кстати, прежнее правительство Афганистана избегало поддерживать эту инициативу, несмотря на ее очевидную полезность для собственной страны.
Естественно, что китайцы не станут вкладываться в сомнительные проекты. Как показала террористическая атака на аэропорт Кабула, ситуация на местах остается нестабильной и потенциально опасной для граждан Китая, работающих над инфраструктурой или другими проектами. Вот если новые власти обеспечат их безопасность – другое дело.
– Что конкретно китайцы хотят строить в Афганистане?
– Им нужна новая транспортная инфраструктура, включая проезды через узкий Ваханский коридор, который связывает две страны. Он значительно расширил бы возможность Пекина получить доступ к природным ресурсам Афганистана. А ведь по мнению экспертов, Афганистан может обладать извлекаемыми запасами минеральных ресурсов на сумму около 1 триллиона долларов, которые сейчас остаются запертыми в его горах.
– В интервью итальянской газете La Repubblica официальный представитель «Талибана» Забихулла Муджахид, говоря о том, что Китай рассматривается новыми властями Афганистана как «главный партнер» и «ворота на рынки всего мира», упомянул, что у афганцев есть богатые рудники, которые с помощью китайцев могут быть возрождены и модернизированы...
– Недра Афганистана действительно богаты полезными ископаемыми. В стране имеются залежи каменного угля и драгоценных металлов, марганцевых руд, бериллия, серы, поваренной соли, мрамора, лазурита, барита, целестина. Известны месторождения нефти, природного газа, гипса. Обнаружены значительные залежи лития. А запасы железа и меди, по различным геологическим оценкам, настолько велики, что способны сделать Афганистан одним из крупнейших производителей этих металлов в мире.
Но в афганских горах, где лежат эти сокровища, нет ничего – ни шахт, ни горнодобывающего оборудования, ни железных дорог, чтобы все добытое вывезти. Можно, конечно, добывать руду кирками и лопатами и вывозить на ишаках, как это с древних времен иногда делают местные.
Об этой проблеме, например, говорится в 80-страничном докладе, сделанном в 2012 году по заказу Пентагона, который стал известен The Wall Street Journal. Исследователи пришли к выводу, что строительство железной дороги может стоить больше 54 миллиардов долларов. В докладе замечено, что постройка и ввод в эксплуатацию сети железных дорог по всему Афганистану будет стоить столько, что может сделать нерентабельной крупномасштабную разработку запасов полезных ископаемых в одной из беднейших стран мира. Хотя афганские власти тогда надеялись, что к 2025 году доходы от добычи минеральных ресурсов будут составлять половину ВВП.
При поддержке стратегов из министерства обороны США правительство Афганистана агрессивно распродавало свои крупнейшие доли в месторождениях компаниям из Китая, Индии, Канады и США, от которых оно надеялось получать плату за лицензии и отчисления за разработку недр. Но надеялись, как теперь понятно, тщетно. После многих исследований, американцы пришли к выводу, что проект будет стоить на 10 миллиардов дороже, чем полученная от него прибыль.
– А китайцы готовы рискнуть?
– Видимо, готовы. То, что западным экспертам казалось авантюрой в 2012 году, сейчас, в 2021 году уже стало возможностью, которую может реализовать именно Китай.
В Китае последние 20 лет происходило бурное, а точнее, взрывное, развитие инфраструктуры железнодорожного транспорта. И не просто развитие, но и создание новых транспортных подсистем.
В 2002 году протяженность железных дорог Китая составляла менее 60 тысяч километров, в 2014-м она достигла уже 103 тысячи километров. На конец 2020 года этот показатель, согласно белой книге "Устойчивое развитие транспорта в Китае", составил уже 146 тысяч километров. По электрификации магистральных линий КНР также вышла на первое место еще на рубеже 2012–2013 годов, опередив прежнего лидера – Россию.
Но самое главное - реализован уникальный проект прокладки высокогорной железнодорожной линии в изолированный ранее Тибет, так называемая Цинхай-Тибетская железная дорога, половина длины которой проходит на высоте свыше 3 километров.
- То есть, китайцы в состоянии добыть и вывезти из неприступных афганских гор полезные ископаемые, стоимостью этот самый триллион долларов?
– Да, строительство железных дорог в горной местности Афганистана для Китая в новых условиях и с новыми апробированными технологиями уже не будет неразрешимой задачей. Вопрос в другом – как к такой экспансии Китая в экономику Афганистана отнесется Америка? Опасаюсь, что нас ждет развязывание новой террористической войны на территории Афганистана. Ведь не для того же американцы поспешно ушли из этой страны, чтобы отдать ее недра своему главному геостратегическому сопернику. Как говорится, «сам - не гам, но и другому не дам». А США за последние десятилетия наработали алгоритмы переброски из региона в регион террористических армий исламистов. И это затронет не только интересы Китая, но и России.
– А как насчет интересов Пакистана? Ведь бытует точка зрения, что талибы – это пакистанский проект. В том числе направленный на ослабление влияния Индии в регионе...
– Талибан - это не только пакистанский проект. Талибы взросли на американской поддержке душманов против СССР. Поэтому американцы столкнулись по сути дела со своим порождением.
Пакистан талибов поддерживает. Но надо помнить, что в Исламабаде не заинтересованы в сильном укреплении пуштунов. А талибы - это сугубо пуштунская история.
В Пакистане также не очень сильно хотят видеть сильный Афганистан, который потом может попытаться консолидировать всех пуштунов. А в Пакистане живет свыше 40 млн пуштунов, что на 25 млн больше, чем в самом Афганистане. Поэтому отношение к талибам в Исламабаде крайне неоднозначное.
Индийского интереса в талибах нет, так как Индия - это главный пострадавший, так как именно индусы активно вкладывались в проекты на афганской территории. Хотя, если талибы через пуштунский сепаратизм начнут ослаблять Пакистан, то это будет в интересах Дели.
С другой стороны и Пакистану выгодно ослабить Нью-Дели с помощью талибов и Китая. Такая многоходовка.
Можно говорить о том, что у всех стран региона отношения к талибам крайне сложные и противоречивые. Впрочем, на Востоке все всегда сложно, ибо как сказано в классике, «Восток - дело тонкое».
