Для справки: в октябре 1993 года Анатолий Куликов занимал пост командующего внутренними войсками МВД России и являлся одним из ключевых участников событий, связанных с вооруженным противостоянием между пропрезидентскими силами и сторонниками Верховного Совета. В настоящее время - президент Клуба военачальников Российской Федерации.
- Что скажете, Анатолий Сергеевич?
- Полный бред, конечно. Прав, видимо, был Дмитрий Герасимов, мой однокашник по Академии Генштаба, сказав как-то: "Санька, когда в Афганистане с самолета падал, наверное, не задницей, а головой стукнулся о пенек..."
Последний известный мне список погибших во время тех событий насчитывает 158 имен. Это в том числе 28 военнослужащих и сотрудников милиции. Сюда входят погибшие в Останкине, в Белом доме и его окрестностях и в других районах Москвы.
Пусть найдут еще кого-то. Пусть хотя бы фамилии назовут. Пусть Руцкой покажет, куда вывозили тела. Останки солдат, погибших во Второй мировой войне, находятся, а куда в Москве в 1993 году делись полторы тысячи трупов, почему-то до сих пор не известно...
А что касается "пьяных омоновцев, расстреливавших людей на стадионе", похоже, Александр Владимирович нас с Чили перепутал.
- Не было такого?
- Ну, конечно! Иначе я бы знал об этом. Не мог не знать. У нас тогда все радиосети прослушивались, а сам я ни на час не покидал командный пункт.
- Давайте теперь о стрельбе по Дому Советов из танков. Руцкой утверждает, что она велась на самом деле не "деревянными болванками", а фугасными снарядами.
- Какие еще "деревянные болванки"! Болванка - кусок металла, не начиненный взрывчатыми веществами. Это учебный снаряд - попадает в цель, но не разрывается. Насколько мне известно, из танков было сделано три выстрела - одним кумулятивным снарядом и двумя подкалиберными. Расчет тут был прежде всего на психологический, деморализующий эффект - стреляли по тем этажам, где не было людей. Нам это точно было известно: в здании находились наши люди, переодетые в гражданское и снабженные радиосвязью. Мы довольно хорошо знали о том, что там происходит.
- Коржаков, глава президентской службы безопасности, встретил в аэропорту Шереметьево снайперов, прилетевших из Израиля и Венгрии, "и отвез их в Софринскую бригаду, где им выдали снайперские винтовки СВД". Что про это вам известно?
- Откуда он все это взял? Пьяный, что ли, рассказывал?
- Справедливости ради, на этот раз источник информации указан: об этом якобы сообщил некий генерал ФСБ в интервью журналисту Дейчу.
- Такая же чушь, как и все остальное. Софринская бригада - это же внутренние войска! Без моего разрешения там бы никому не то что винтовки, даже патрона не выдали.
Хотя про снайперов, конечно, слышать приходилось. И не только слышать. Лично видел снайперскую лежку, обнаруженную в районе Белого дома. Мы потом собирались с Барсуковым, главой ФСБ, с армейцами и обсуждали между собой эту тему. Ни одна из наших структур - ни ФСБ, ни МВД, ни внутренние войска, ни армия - снайперов в той ситуации не использовала. В этом я абсолютно уверен.
Мы подозревали, что тут могут быть замешаны иностранные спецслужбы, но доказательств у нас не было. На многое нам открыл глаза киевский Майдан. Нельзя не видеть сходства между тем, что происходило на Украине, и тем, что было у нас в октябре 1993 года. Некоторые детали - те же снайперы - вообще один к одному.
Кроме того, Моуэтт-Ларсен, бывший сотрудник ЦРУ, работавший в 1993 году в московской резидентуре, опубликовал некоторое время назад статью, в которой признал, что их люди были тогда Белом доме. То есть у нас все происходило практически по тому же сценарию, что и в Киеве.
- По версии Руцкого, он чуть ли не чудом остался в живых. После ареста Ельцин якобы требовал его казни: "Вызвал генпрокурора Алексея Казанника и сказал: "Что-то затянулось следствие. Еще два-три дня, и Руцкого надо к высшей мере". И спасла, мол, его только принципиальная позиция генпрокурора. Это часть мемуаров, на ваш взгляд, достоверна?
- Ну, я, конечно, не знаю, что там кто кому говорил. Но поведение Ельцина заставляет усомниться, что это действительно было так, как описывает Руцкой. Ельцин, например, никак не препятствовал амнистированию участников октябрьских событий, что многих тогда, в том числе, признаюсь, и меня, удивило.
Дальше. В 1997 году, когда Руцкой выдвинулся в губернаторы Курской области, он попросил меня оказать ему помощь. И я помог ему тогда. Был у Черномырдина, был у Ельцина, доказывал, что не нужно чинить ему препятствия. Говорил: "Пусть идет. Он будет заниматься хозяйством, ему будет не до федеральной политики". И Ельцин согласился с этим.
Еще один момент. Когда он уже стал губернатором, его деятельность стала вызывать вопросы у правоохранительных органов. Много вопросов. Глава областного УВД доложил мне, что дело идет к преступлению. Я дважды после этого приглашал Руцкого к себе, говорил, что добром это не кончится. Но он ничего не хотел слышать.
Тогда я пошел к Ельцину, рассказал о ситуации. "Есть, - говорю, - два варианта: или предупредить его, или он сядет". Ельцин подумал и сказал: "Предупредите". Эти факты говорят о том, что Ельцин не собирался избавляться от Руцкого, не был для того смертельным врагом.
Я неплохо знаю Александра Владимировича. Он мой однокашник по Академии имени Фрунзе. Учились на одном курсе и даже жили в одном доме. Вместе пешком ходили в Академию. Он подробно рассказывал про свою жизнь, про службу, про Афганистан, про то, как попал в плен, как его освобождали. Рассказывал очень интересно.
Он совсем не бесталанный человек. И в личном общении - замечательный парень. Но крайне импульсивный. У него нередко бывают такие "вспышки" фантазии. Мне кажется, он до сих пор не может смириться с тем, что потерпел тогда, осенью 1993-го, поражение. А, может быть, готовится к новым выборам. Не знаю, что у него в голове.
Я бы на его месте смирился и молчал. Потому что подвига там нет. Да, он совершил подвиг в Афганистане, но на посту вице-президента ничего доблестного не сделал. Он, Хасбулатов и Ельцин довели страну до катастрофы, до вооруженного противостояния. И чуть было столкнули ее в гражданскую войну.
Очень сомневаюсь, что если бы победили они с Хасбулатовым, было бы лучше. Никогда не забуду заявления Руцкого, прозвучавшего в те дни: "Не рубите березы в Кремле - они нам еще пригодятся".
Своим солдата и офицерам я и сегодня говорю: "Спасибо!" И готов им низко поклониться. В первую очередь - тем, кто отдал свою жизнь. Они остались верны не Ельцину, как утверждает Руцкой, а присяге.
- Когда вы в последний раз лично общались с Александром Владимировичем?
- Последний раз мы виделись где-то года полтора назад - на праздновании столетия Военного университета. Поздоровались, пообщались. Он еще обещал мед мне прислать. Так, правда, и не прислал. После этого один раз общались по телефону: я пригласил его на наш прием военачальников. Руцкой пообещал прийти, но не пришел.
- А сейчас нет желания сказать ему все, что думаете по поводу его воспоминаний? Ну, или перевести общение в судебную плоскость, поскольку сказанное им бросает тень в том числе и на вашу репутацию?
- Нет, не собираюсь квитаться. Повторяю: прекрасно знаю его "особенности", поэтому никакой личной обиды на него у меня нет. Пусть, если хочет, сам подает на меня в суд. За сокрытие, так сказать, правды. И пусть докажет хотя бы что-то из того, что наговорил.
