Услышав про предлагаемые нововведения, я попытался было заняться стихотворчеством – переделкой на новый лад знаменитых строчек «сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст!», – но вскоре бросил это занятие. Во-первых, у меня ничего не получилось. Фраза «сегодня он посетил иностранный семинар» наотрез отказалась складываться во что-то хотя бы отдаленно напоминающее рифму. А во-вторых, обсуждаемая тема слишком серьезна, чтобы сводить ее к шуткам. А вот доля разумной отстраненности при обсуждении этой темы, напротив, абсолютно необходима.
Сейчас поправки в законодательство о борьбе с экстремизмом обычно оцениваются исходя из двух диаметрально противоположных позиций: «эти меры абсолютно необходимы для защиты страны от иностранного вмешательства в ее внутренние дела» и «эти меры на 100% нацелены на поступательное разрушение гражданских прав и свобод в России». Предлагаю вырваться из под власти притяжения этих двух конкурирующих идеологических полюсов и взглянуть на складывающуюся на наших глазах новую ситуацию с «высоты птичьего полета».
После нескольких лет не слишком убедительно аргументированных, но зато громких и горестных жалоб на то, что «путинская Россия беспардонно вмешивается в наши внутренние дела!», западные страны на стыке 2020 и 2021 годов перешли к действиям по принципу «подобное излечивается подобным».
Как я уже писал, возвращение Алексея Навального в Россию в начале этого года задумывалось как «калька» возвращения аятоллы Хомейни в Иран 1 февраля 1979 года. Очень схожий антураж: столичный аэропорт, в который добровольно возвращается находящийся в конфликте с властями страны изгнанник. Очень схожая риторика. Сравните, например, с тем, что Навальный говорил об официальных властях РФ и о судьях, перед которыми он оказался, следующие слова Хомейни: «Он сам, его правительство, его сенат незаконны. И если это будет продолжаться, все они должны быть преданы суду. Мы их будем судить. Я назначу правительство. Я дам по зубам нынешнему правительству».
Увидев очевидное сходство с риторикой Навального, вы заметили в последней фразе дословное совпадение с упомянутым в начале этого текста заявлением Путина? Правильно, «аятолла Хомейни» из Навального не получился. Иранский изгнанник опирался на массовую поддержку населения своей собственной страны. Бывший «берлинский пациент» возлагал все свои надежды на созданный им в тесном сотрудничестве с Западом план-многоходовку. Сначала ходы из этого плана сумели поставить российскую власть в крайне неудобное для нее положение. Но затем запас «домашних заготовок» Навального истощился, и наметившийся было мощный «драматический конфликт» сам собой сошел на нет. Основанная на закручивании гаек и цементировании всех возможных законодательных и юридических лазеек стратегия российской власти привела ее к сокрушительной победе.
Что мы наблюдаем сейчас? Подготовку ко второму акту этого «драматического конфликта», который, в зависимости от дальнейшего развития ситуации, может либо состояться, либо не состояться. Самые дальновидные аналитики уже давно предупреждали: следующая попытка сноса российской власти, скорее всего, будет приурочена к выборам в Государственную думу в сентябре этого года. Власть отнеслась к этим предупреждениям очень серьезно и использует все возможные рычаги для того, чтобы сделать подобное развитие событий невозможным даже теоретически. Предлагаемые поправки в законодательство – один из этих рычагов.
Итак, что мы имеем в итоге? Угроза иностранного вмешательства в нашу внутриполитическую жизнь вполне реальна. Противодействие такому вмешательству – и уже имеющему место, и потенциальному – не просто имеет право на существование, а является абсолютно необходимым. Но можно ли сказать, что для этого все средства хороши? Самым решительным образом нельзя.
Задача, которая стоит сейчас перед Россией в контексте описанных выше проблем, носит двоякий характер. Мы должны отстоять свое право самостоятельно разбираться со своими внутренними делами. Но, делая это, мы не должны превратить наше легальное политическое пространство в «стерильную зону», функционировать в которой смогут лишь одобренные высшей властью персонажи.
Я не буду подробно разбирать по кирпичикам предлагаемые законодательные новации. За это меня это уже исчерпывающе сделала в своих статьях моя коллега Марина Озерова. Скажу лишь об общем выводе. Авторы и толкачи новых законов вроде сенатора Андрея Клишаса уверяют, что они не приведут к излишнему ограничению гражданских прав. На данный момент такие заверения, на мой взгляд, не является достаточно убедительным. И это очень плохо для всех, включая российскую власть.
Один из ключевых элементов политической и общественной стабильности – доверие граждан к результатам выборов. В нашем совсем недавнем прошлом это доверие подрывалось широко распространенной практикой снятия неугодных кандидатов с выборов из-за того, что они не там поставили запятую в документах. Не возродится ли такая практика в новом – пусть более прямым и откровенном, но не менее деструктивном варианте?
Я не говорю, что так обязательно будет. Я говорю о том, что в руках российского государства сейчас очень острый скальпель, которым легко поранить и себя, и других.
Укорять власть за то, что она в ответ на внешние вызовы «показывает зубы», – нонсенс. Но наличие политической воли – это еще не все. Оно должно соседствовать с умением очень четко калибровать свой ответ, действовать по принципу «не навреди». Прослеживается ли это умение в новых мерах по борьбе с экстремизмом? Сочтем этот вопрос пока риторическим.
