Та апрельская воздушная битва стала фактически первым масштабным столкновением советской и американской авиации в период корейской войны.
Если судить формально, схлестнулись тогда военные летчики США, отправленные для поддержки правительственных сил Кореи, согласно мандату ООН, и «нелегалы» – советские истребители, которые воевали на стороне восставших «коммунистических» корейцев, маскируясь под аборигенов (ведь официально СССР в том вооруженном конфликте не участвовал). Популярной стала шутка про северокорейского аса по имени «товарищ Ли Си Цын».
Столь необычные условия воздушной войны создавали массу неудобств, ограничений для советских летчиков. Им, например, было командованием категорически запрещено пересекать на своих самолетах определенные рубежи, за пределами которых существовала реальная опасность быть сбитым, попасть в руки неприятеля и оказаться таким образом «расшифрованным».
Ради пущей маскировки на борта наших истребителей наносили северокорейские опознавательные знаки, а тем, кто сидел за их штурвалами, раздали шпаргалки с необходимыми для переговоров по радио во время полетов словами, переведенными на корейский язык, но записанными русскими буквами.
Некоторые из ветеранов авиации вспоминали позднее, что в таких словарях кое у кого из пользователей можно было найти даже специально добавленные туда заменители русских крепких выражений. Но только вся эта словесная маскировка на практике оказалась малопригодна. В горячке, в азарте воздушного сражения найдется ли у летчика время искать записанное на бумажке непривычное иностранное слово?! Конечно, мужики команды давали, предупреждали об опасности и матерились по-нашенски, по-русски.
Но даже и без такого нарушения правил конспирации противоположная сторона прекрасно знала, с какими-такими корейскими товарищами приходится иметь дело в небе над воюющим полуостровом.
Девять победных минут
В одном из самых масштабных воздушных сражений той войны, произошедшем 12 апреля 1951 года, соотношение сил было категорически не в нашу пользу: против более чем 120 американских бомбардировщиков и истребителей - всего 36 советских самолетов. Однако к ужасу военного руководства США счет в смертельно-опасной «игре» был зафиксирован разгромный: почти полтора десятка сбитых «крылатых американцев» и ни единой потери у русских.
Такой суперуспех советских летчиков стал возможен благодаря двум факторам. Во-первых, почти все наши «соколы» прошли через сражения Великой Отечественной и имели за плечами большой боевой опыт. А во-вторых, они летали в Корее на новых реактивных истребителях МиГ-15, имевших феноменальные по тем временам технические характеристики и мощное вооружение.
«Эти машины стали появляться в зоне корейского конфликта еще осенью 1950 года, - пояснил Евгений Арсеньев, один из авторов книги «Истребитель МиГ-15». - Первые же бои показали, что новый советский МиГ значительно превосходит своих американских «оппонентов» F-51, F-80 и F9F практически по всем параметрам, за исключением горизонтальной маневренности.
Смертельно опасным противником МиГ-15 оказался и для тяжелых бомбардировщиков В-29, главной ударной силы Дальневосточных ВВС США. Авиация Соединенных Штатов, составлявшая основу воздушных сил Объединенных Наций в Корее, лишились безраздельного господства в воздухе, которым они обладали практически с самого начала корейской войны. Для них появление нового советского истребителя, имеющего превосходные летно-тактические характеристики, оказалось неприятной неожиданностью, из-за чего американцы нарекли МиГ-15 «корейским сюрпризом»...
В начале апреля 1951 года на аэродроме в Аньдуне произошла ротация советских боевых частей. Вместо базировавшейся здесь 151-й Гвардейской истребительной авиадивизии, отведенной во второй эшелон, прибыли полки 324-й ИАД под командованием знаменитого аса Великой Отечественной трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба – 176-й Гвардейский и 196-й авиационные истребительные. Именно летчикам этих соединений и довелось вскоре участвовать в масштабном воздушном сражении
12 апреля американцы предприняли самый массированный с начала военных действий налет своей бомбардировочной авиации. Его целью был выбран стратегически важный объект – железнодорожный мост на реке Ялуцзян неподалеку от города Аньдун, по которому шло снабжение северокорейских войск из Китая и СССР вооружением, боеприпасами, техникой и продовольствием.
Главной ударной силой американцев в тот день стали 48 стратегических бомбардировщиков В-29 «Суперфортресс». Именно с таких «сверхкрепостей» в августе 1945 года американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Теперь, в апрельский день 1951-го «двадцать девятые» несли не столь ужасный груз, но тоже очень мощный – фугасные радиоуправляемые бомбы весом по 6 тонн каждая. С их помощью американцы рассчитывали разрушить опоры моста и надолго вывести его из строя.
«Суперфортрессы» шли, построившись несколькими ромбами. Их прикрывали с воздуха около 80 американских истребителей.
На перехват неприятельской воздушной армады Иван Кожедуб поднял боевые машины своей дивизии, базировавшиеся на полевом аэродроме в этом районе. Всего удалось выделить для атаки противника 36 МиГов. Меньшая часть из них была направлена против истребителей противника. Основное же количество наших «пятнадцатых» получило иное задание. Их пилотам был дан приказ: не связываться с американскими «Сейбрами» и «Тандерджетами», а в первую очередь атаковать бомбардировщики и не дать им уничтожить важнейший мост.
Нужно отметить очень важное обстоятельство, которое помогало надеяться на успех в этой непростой для наших летчиков ситуации. Три авиационные пушки, установленные на МиГ-15 (одна из них калибром 37 мм, две другие – 23 мм), имели дальность прицельной стрельбы 800 метров, а пулеметы американских самолетов уверенно били лишь на дистанции около 400 метров. Таким образом советские (впрочем, судя по опознавательным знакам на бортах, - северокорейские!) истребители смогли начать охоту за вражескими крылатыми машинами гораздо раньше, чем те начали им отвечать своим огнем. «Соколы Кожедуба» сполна воспользовались таким преимуществом.
Облегчало их задачу и то, что главные указанные начальством цели, бомбардировщики В-29 были прекрасной мишенью. Во время корейской войны советские асы с долей презрительности называли их «летающими сараями»: огромные (взлетная масса около 60 тонн, размах крыльев более 40 метров), достаточно тихоходные (по крайней мере, в сравнении со стремительными МиГами). Летчики 324-й авиадивизии атаковали их, пикируя сверху, заходя сбоку, при этом стараясь не попасть под огонь почти десятка пулеметов, которыми вооружена каждая «Суперкрепость».
«Я подбил «Крепость» первой же очередью, метров с восьмисот, - вспоминал впоследствии один из участников того боя капитан Лев Иванов. - Потом прорвался через заградительный огонь и вторую очередь всадил в упор, так что только клочья полетели. Экипаж выбросился с парашютами, их там человек десять было, не меньше. Тут на нас навалились истребители прикрытия, и завертелась карусель».
Конечно, американские «Тандерджеты», «Сейбры», пытались защищать порученные их опеке бомбардировщики и яростно атаковали наши МиГи. Однако советские летчики пустились на хитрость – хотя и сопряженную с большим риском для жизни. Пилоты самолетов, уже расстрелявших весь боезапас, не покидали зону воздушного боя, а продолжали, оказавшись «пустыми», имитировать атаки на неприятельские истребители, - тем самым отвлекали их на себя от товарищей, еще имеющих возможность вести полноценный огневой бой. Такие заходы в атаку без стрельбы в любой момент могли закончиться печально: у американских-то истребителей патронов в пулеметах было достаточно.
Вот что рассказывал Герой Советского Союза Сергей Крамаренко, принимавший участие в том воздушном сражении будучи капитаном, командиром звена:
«Задачей моего звена было атаковать истребители США и увести их от В-29. Мы с ходу пошли в атаку. Я определил командирский самолет в эскадрилье «Тандерджетов» и открыл огонь.
Одна очередь прошла позади хвоста американского самолета, вторая попала точно в цель. F-84 задымил и стал уходить, потом свалился в штопор. Затем мы стали гоняться за пытающимися выйти из схватки истребителями США, о защите «летающих крепостей» их пилоты уже не думали…
Потом я заметил В-29, летящие одиночно или малыми группами в сторону моря. Я и мои летчики открыли по ним огонь. После каждого попадания в борт «Суперфортресса» из пробоин шел белый дым. Потом внизу мы увидели боевые корабли США. Чтобы не попасть под огонь их зениток, пришлось отвернуть в сторону берега. Потом подсчитали, что воздушный бой шел всего девять минут».
В итоге поставленную командованием задачу американская авиация в тот день так и не выполнила. К стратегически важному мосту через реку Ялуцзян смогли прорваться только три В-29. Отбомбились они под натиском наших МиГов второпях. Как результат – многотонные фугасы лишь слегка повредили одну из мостовых опор. Ее ремонт потребовал буквально 2-3 дня, после чего движение составов с военными грузами через мост возобновилось.
«День Х» - отставить!
По поводу потерь, понесенных американскими ВВС в том сражении, до сих пор существует некоторая неопределенность. Сами штатовцы по горячим следам после боя сообщили в своих сводках, что 12 апреля было сбито только три «Суперфортресса». Однако спустя некоторое время штаб бомбардировочной авиации США, участвовавшей в военных действиях в Корее, привел куда более внушительные цифры: 8 «Суперкрепостей» сбиты, а еще 17 самолетов, участвовавших в налете на переправу через Ялуцзян, вернулись на базу с серьезными повреждениями, и в дальнейшем часть из них пришлось списать.
В большинстве наших справочников фигурируют такие цифры: 12 апреля 1951 года сбито 10 бомбардировщиков и 4 истребителя США.
Несколько иные данные упомянул два года назад в одном из своих последних интервью ветеран той битвы Сергей Крамаренко: «Наши летчики, по официальным данным, признанным американцами, уничтожили 12 бомбардировщиков и 5 истребителей США. А нам тогда, в апреле 1951-го, сообщили, что на аэродромы взлета вернулись только 23 из 48 В-29, остальные были подбиты и упали в море…
В любом случае, таких массовых потерь техники и пилотов у американцев еще не было. Они надолго прекратили посылать на бомбардировки большие группы самолетов…»
Свыше сотни американских летчиков (экипаж каждой «Суперкрепости» насчитывал 12 человек), были вынуждены спасаться из подбитых самолетов на парашютах. По воспоминаниям участников боя, в воздухе временами виднелось такое большое количество раскрытых парашютных куполов, что это больше походило на воздушный десант. Основная часть «парашютистов поневоле» попала в плен.
А вот что касается потерь с советской стороны, тут полная ясность: ноль. Все МиГи авиадивизии Ивана Кожедуба, участвовавшие в бою, вернулись на свой аэродром. Правда, некоторые из самолетов получили повреждения. В одном из истребителей насчитали даже около сотни пробоин! Однако через несколько дней наши механики и техники сумели все эти боевые раны крылатых машин вылечить. Истребители вновь могли отправляться на боевые задания.
Американцев воздушное побоище 12 апреля 1951 года ошеломило. Подобного поражения их авиация до той поры не знала. В Военно-воздушных силах США на неделю объявили траур по погибшим летчикам. Избегая новых потерь – у страха глаза велики! – ни один военный самолет Соединенных Штатов на протяжении следующих трех суток вообще не приблизился к зоне, контролируемой советскими истребителями.
Однако последствия «черного четверга» - как стали с тех пор называть этот день в Америке, оказались куда более серьезными. Полнейший разгром, учиненный новыми советскими истребителями американским стратегическим бомбардировщикам, вынудил высшее руководство США пересмотреть уже разработанные к тому времени варианты возможной глобальной войны против Советского Союза с применением ядерного оружия. Ведь основным способом использования атомных боеприпасов тогда была бомбардировка ими с самолетов. Но апрельское сражение в небе Кореи показало, что предназначенные для этой цели американские «бомберы» В-29 очень уязвимы в боях с новейшей советской истребительной авиацией. А значит, они не смогут в «день Х» надежно выполнить задание по массовой атомной бомбардировке городов и объектов на территории СССР.
От прежнего красивого плана безнаказанного «атомного укрощения» Советов пришлось отказаться.
