Сразу оговоримся, что у спикера Думы, мы уверены, и в думах не было пересказывать богомоловский трактат. Но таково уж свойство всяких своевременных мыслей: висят, висят себе в воздухе, а потом бац — и оплодотворяют сразу несколько умных голов.
Ну так вот: то, что у Богомолова заняло несколько страниц убористого текста, Володин умудрился выразить в нескольких строках: «Демократия — это процедура, нормы и правила. Видите, что происходит в Соединенных Штатах Америки? Гибнет страна, перечеркнули все... Где у них рабочее движение, где социалистическая партия, где некогда сильная коммунистическая партия? Нет. Так же как на Украине нет свободных СМИ — все оппозиционные СМИ позакрывали, в Прибалтике тоже взяли ликвидировали... Россия — последний остров свободы».
Вуаля — коротко и ясно. Причем в каком-то смысле адаптированный володинский вариант, пожалуй, даже более изящен, чем произведение режиссера. Напомним, что, согласно Богомолову, Россия оказалась «в хвосте безумного поезда, несущегося в босховский ад». И нам, мол, надо срочно «отцепить этот вагон». Согласитесь, что «остров свободы» звучит куда более гордо, чем «хвост поезда».
Но можно, увы, обнаружить пятна и на этом солнышке. Во-первых, что значит «последний остров»? Уж не хочет ли спикер сказать, что такой, к примеру, наш давний испытанный стратегический партнер, как Китай, является несвободной страной? Но подобное толкование в корне противоречило бы и точке зрения самого Китая, и нашей собственной официальной позиции.
Российские власти, включая власти законодательные, никогда не пеняли КНР на нехватку вольностей. Что, учитывая принципиальность наших чиновников и депутатов, они, конечно же, непременно сделали, если б увидели что-то подобное. Подтверждение тому — пристальное внимание, с коим они взирают на проблемы с демократией в Европе и США. Этот могучий ураган учитывает буквально каждый прокол, а двойных стандартов мы, как известно, не признаем.
Еще одна «лакмусовая бумажка» — крепнущая с каждым годом дружба между «Единой Россией» — партией, в руководство которой входит сам Володин, партией, являющейся, можно сказать, несущей балкой нашей парламентской демократии, — с Коммунистической партией Китая. Неужели это было бы возможным, если бы эта страна, как клевещут на Западе, была бы однопартийной диктатурой?
В общем, за Китай обидно. И за многих других наших друзей и партнеров — за Белоруссию, Сирию, Вьетнам, Венесуэлу, ЦАР, Иран, Мьянму, КНДР... Не надо также забывать про «остров свободы» в изначальном, не только политическом, но и географическом понимании — Кубу. Все эти державы тоже называют себя чистой воды демократиями — ну, просто со своей, суверенной спецификой. И к соблюдению ими демократических процедур, норм и правил у Москвы тоже нет ни малейших претензий.
Короче говоря, надо бы Вячеславу Викторовичу чуть уточнить формулировочку. Не остров, а целый архипелаг. И пусть враги в бессильной злобе называют это «архипелагом ГУЛАГом». Нам-то виднее. Согласно нашим строгим критериям, все это острова свободы.
С другой стороны, есть определенная логика и в богомоловском образе. Чем-то, пожалуй, Россия действительно напоминает вагон. Только не последний в европейском поезде, а давным-давно отцепленный. Одна эпоха за его окнами сменяется другой, а идеологи власти и их добровольные помощники как мантру повторяют тезис о «разлагающемся, гибнущем Западе», введенный в оборот еще в XIX веке славянофилами и творчески переосмысленный большевиками в веке XX.
«Советские люди утверждают, что только они одни обладают фактической демократией и что в так называемых демократических странах эта свобода имеет чисто формальный характер, — писал немецкий писатель Лион Фейхтвангер в книге «Москва 1937», суммировавшей его впечатления от поездки в СССР в разгар «большого террора». — «Чего вы, собственно, хотите? — спросил меня шутливо один советский филолог, когда мы говорили с ним на эту же тему. — Демократия — это господство народа, диктатура — господство одного человека. Но если этот человек является таким идеальным выразителем народа, как у нас, разве тогда демократия и диктатура не одно и то же?»
В общем, все течет, но мало что меняется. Ситуация до боли напоминает ту, в которой оказался известный персонаж Маршака:
Закричал он: «Что за шутки!
Еду я вторые сутки
А приехал я назад,
А приехал в Ленинград!»
Несчастный рассеянный с улицы Бассейной так и не понял, что его вагон на самом деле никуда не движется. И, похоже, с некоторыми пассажирами нашего «вагона» та же самая беда.
