— Илья, вы действительно тот самый человек, который положил начало этой истории?
— Да, это так. Расскажу, каков был механизм. После того как Навальный опубликовал в соцсети комментарий про «холуев» и «предателей», я сразу понял, нужно писать заявление в правоохранительные органы.
— Вас кто-то надоумил?
— Нет, это было только мое решение. Я его ни с кем не согласовывал. Потому что в короткое время невозможно было согласовать с кем-то.
— Друзья поддержали вашу инициативу?
— Не все мои товарищи одобрили идею. Но я сам для себя решил, это будет мой проект, займусь им лично. Написал обращение в СК РФ, в прокуратуру.
— И сели ждать ответа?
— Дальше произошло следующее. Я написал об этом в соцсети, тема стала вирусной. Мой пост набрал много просмотров. Все ведущие политики подхватили тему, стали писать вслед за мной.
— Следователи быстро отреагировали?
— Я отправил заявление в электронной форме, его получили на следующий день. По моим сведениям, еще до того, как мое заявление обработали в службе приема информации СК, там уже знали об этой ситуации. Далее сотрудник СК написал рапорт, чтобы проверить факты. Как я понимаю, к доследственной проверке приступили, не дожидаясь, когда мое заявление пройдет все положенные инстанции.
— Но от самого ветерана претензий не поступало?
— На ветерана сами следователи вышли позже. Артеменко подтвердил, что имеет претензии к Навальному, и подписал заявление. Так как это дело частного обвинения, нужно было получить заявление от ветерана, чтобы подтвердить претензии к Навальному.
— Вам-то звонили из СК?
— Да, я разговаривал со следователем. Сказал, если что нужно — обращайтесь. Но я видел, что дело возбудили, мне только это и надо было. Дальше я рассчитывал, что дело и без меня доведут до конца. Уже все зафиксировали, ветерана нашли.
— Как быстро возбудили дело?
— Дело возбудили не сразу. Мне пришлось еще раз писать в соцсетях, тормошить, высказываться публично на эту тему и в жестких выражениях. Я отправил заявление 2 июня. Пятого июня еще раз их подтолкнул, высказал недовольство, мол, прошло три дня, где новости, что проведена проверка. После этого меньше чем через две недели возбудили дело.
— Выходит, у следователей были сомнения, стоит ли возбуждать дело?
— Видимо, да. Когда появилась информация, что ветерану стало плохо после просмотра ролика Навального, я опубликовал еще несколько постов с упоминанием Бастрыкина. Написал: если вы не заведете дело, не разрешите ситуацию, это все будет на вашей совести, от вас многое зависит. И дело возбудили.
— Если бы отказали в возбуждении дела, вы бы продолжали долбить следствие?
— Естественно. Уже пошел общественный резонанс. К тому же я призвал всех желающих писать в СК и прокуратуру, постоянно долбить их на эту тему.
— Много людей последовали вашему совету?
— После меня много кто еще написал обращение, в том числе Акимов, которого допрашивали в суде. И еще, и еще нашлись желающие.
— В суде в качестве свидетелей выступили всего два человека, которые написали заявление в СК. А вы говорите, таких людей было много. Где остальные?
— Конечно, их было больше. После того как я разместил пост в соцсети, вечером человек пять еще написали заявление в СК. Потом еще десять планировали присоединиться. Когда мне пришел ответ из СК, там было указано, что на основании моего обращения, а также обращения таких-то и таких-то граждан — человек восемь я насчитал. Все их заявления приобщили к материалу дела о клевете.
— Почему вас не пригласил на суд в качестве свидетеля?
— Меня не приглашали. Да я и сам не стремлюсь. Если пригласят, то приду и скажу, что думаю, без проблем. А не пригласили, вероятно, по той причине, что Навальный знает, кто я такой. Я ведь завел по нему достаточно большое количество дел. Например, дело о донатах, о хищениях возбудили тоже по моему материалу. Я по нему работаю с 2015 года. Тогда его команда обвинила меня в краже у них документов. Я решил их наказать и жестко работаю по ним. Вероятно, в деле с клеветой прокуратура или следствие решили, что я заинтересованное лицо, из-за моих длительных и неприязненных отношений с Навальным. Остальные свидетели лично не знакомы с Навальным, не сталкивались с ним. Поэтому их пригласили.
— Не думаете, что Артеменко было бы проще жить и не знать ничего об этом ролике? А то теперь он нервничает, если что с ним случится, кого винить?
— Я думал об этом. Считаю, что тут не стоит перекладывать с больной головы на здоровую. Человека оклеветали и оскорбили. По закону за это нужно отвечать. Если Навальный отказывается извиниться, продолжает глумиться над ветераном в суде, это на его совести, безусловно. Если мы будем подобное спускать и руководствоваться логикой «давайте не будем никого беспокоить», то оскорбление ветеранов станет нормой. Отсутствие наказания и публичного порицания влечет вседозволенность.
— В Сети многие публичные люди оскорбляют друг друга. Вас это так задевает?
— Важно не путать оскорбление и клевету. Навальный сказал, что человек является продажным, потом развил мысль, что всем участникам ролика платили деньги. Это не так. Есть справка, что все герои ролика снимались на общественных началах. Мне не нравится, когда люди не фильтруют, что говорят, для меня это принципиальный момент. Раньше я уже добился возбуждения дела на одного деятеля за призывы к геноциду, речь шла о Сирии. С помощью своих ресурсов довел дело до обвинительного приговора. Тому человеку выписали штраф порядка полумиллиона рублей. А по Навальному меня возмутило, что он давно не фильтрует слова. Когда я увидел в ролике ветерана, понял, если сейчас не возбудят дело, то позор нашей власти, если даже ветерана ВОВ не хотят защитить от клеветы.
— Если бы в ролике не было ветерана, вы бы не стали писать заявление?
— Скорее всего, не стал бы, потому что остальные участники сами могут позаботиться о себе.
— В ролике еще принимал участие Василий Лановой. Вас не оскорбило, что его тоже назвали «предателем и холуем», почему за него не заступились?
— Честно говоря, не помню, был там Лановой или нет. Вроде его не было (Василий Лановой принимал участие в съемках ролика. — Авт.).
— Можно сказать, теперь вы удовлетворены?
— В целом да. Дело есть, Навальный на суде себя полностью раскрыл. Если бы извинился перед ветераном, заработал бы политических очков. А теперь с ним останется маргинальное меньшинство.
— Вы познакомились с семьей ветерана Артеменко?
— Нет.
— Не пробовали связаться с ними?
— Не пробовал. Я не должен навязываться никому. Если они захотят и им потребуется моя помощь, я помогу.
— Кажется, семья Артеменко до сих пор не в курсе, кто писал первое обращение. Вы бы им разъяснили.
— Понимаю, они в растерянности. К ним пришел следователь и сказал, смотрите, есть такой материал, проводим доследственную проверку. Хотите поддержать? Они сказали, да, конечно, раз такая ситуация, имеем претензии и поддерживаем.
— Если бы ветеран отказался участвовать в процессе, дело бы не возбудили?
— Если бы от ветерана поступил категорический отказ, дело бы не возбудили. Это частное дело, оно не может возбуждаться без согласия потерпевшего.
— Вы бы в этом случае не стали настаивать?
— Если бы потерпевший отказался, я бы не стал настаивать. Мы не можем заставить участвовать в деле человека, если он сам не хочет.
— Вы тоже много пишете в Сети. Вот так и на вас когда-нибудь напишут жалобу.
— Думаете, на меня не писали? На меня сотнями пишут заявления. Например, феминистки отправляли много жалоб в Общественную палату, когда я там работал, в прокуратуру только за то, что я нелестно высказался о них. Это нормальный процесс.
— Состоялся суд по тем делам?
— До суда дело не доходило. Меня опросили, все посмеялись и забыли, правоохранители сочли их жалобы откровенной нелепостью.
Читайте также: Жители дачной деревни ветерана Артеменко высказались о Навальном
