По словам министра внутренних дел страны, пять десятков мусульманских организаций находятся под пристальным вниманием властей и будут закрыты, если их заподозрят в разжигании ненависти. Глава МВД пообещал распустить Комитет по борьбе с исламофобией во Франции (CCIF).
Вряд ли приходится сомневаться, что в ответ на теракт в Ницце Макрон продолжит закручивать гайки в борьбе с исламским радикализмом.
– В последнее время французские власти уже начали принимать конкретные меры, – комментирует руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН Юрий Рубинский. – Например, есть довольно бедный пригород Парижа Пантен, где закрыли мечеть, потому что там проповедовал имам, приехавший из-за рубежа. Причем из трех сотен имамов, преподавателей Корана, около трети приехали из Турции.
Далее – у французских спецслужб имеется специальный список (т. н. «список S»), куда внесены радикализированные личности и экстремисты, которых надо держать под контролем. А если есть основания, то и высылать из страны. До сих пор это практиковалось очень редко. И сейчас это становится практически неизбежным. В каком масштабе на практике это получится – пока вопрос.
Но надо иметь в виду, что во Франции действуют весьма различные мусульманские организации. Например, есть ассоциация французов мусульманского вероисповедания, не только легальная, но и даже проправительственная. Она, конечно, не поддерживает карикатуры из Charlie Hebdo, но и не призывает резать головы. Макрон ведь как ставит вопрос: по его словам, худший враг ислама - это радикальный ислам.
– Во французском обществе нарастает волна вполне объяснимого страха из-за последних терактов. Чем это грозит стране? Не проявляется ли здесь «призрак» острого противостояния внутри Франции?
– Я должен напомнить, что всего четыре года назад там же в Ницце водитель большегрузного автоприцепа на главной набережной города – Променад дез Англе – проехался как тараном. Там погибли почти 90 человек. Вообще за последние пять лет общее число погибших в результате терактов во Франции составило несколько сотен. Вспомним нападения 2015 года – как раз сейчас идет суд над причастными к тем терактом (и это накладывает отпечаток на нынешнюю ситуацию тоже).
Нельзя забывать, что во Франции проживает самая большая в Евросоюзе мусульманская диаспора – как минимум 6-7 млн. И большинство из них, безусловно, французские граждане, которые не выходят на улицу с ножами. Но есть и радикализированная часть.
Карикатуры, с одной стороны, а отрезанные головы, с другой, не способствуют взаимопониманию в обществе.
– Можно предвидеть, что националистические движения вроде того, которое возглавляет Марин Ле Пен, получат на этой волне приток новых сторонников...
– Еще как! На улице Марин Ле Пен сейчас, конечно, праздник. Тем более, что через полтора года во Франции президентские выборы, и она будет вновь кандидатом против Макрона. Сегодня крайне правые чувствуют себя на коне.
– Что касается анонсированных планов по депортации радикалов, кто и по каким критериям будет отбирать людей, высылаемых из страны?
– Безусловно, существуют юридические критерии. Во французском праве есть понятие радикализированных верующих – то есть тех, кто дает основания полагать, что своими действиями или заявлениями они способствуют терактам. И более того, не просто способствуют, а – как это трактует Макрон – пытаются навязать французскому обществу чуждые ему и противоречащие его ценностям свои собственные порядке и взгляды.
Когда Макрон говорит о «сепаратизме», основания у него есть. Например, в парижских пригородах не только имеется большая диаспора, но действуют организации экстремистского плана. И они создали там свою контрсистему, параллельное общество. Это Макрон и называет «сепаратизмом», призывая к тому, чтобы дать бой экстремистам и дать возможность умеренным мусульманам чувствовать себя полноправными гражданами.
Дело не только в количестве жертв терактов, а в наличии самой проблемы формирования радикалами и даже террористами параллельного общества со своим ценностями, со своими порядками, где заявляется, что шариат выше, чем любой другой закон.
– Возвращаясь к планам депортации радикалов – а куда их будут французы высылать? Кому такой «подарок» нужен? Кто согласится их принять?
– Очень хороший вопрос, ответа на который пока нет. Правящие круги стран в исламском мире, которые имеют традиционно хорошие отношения с Францией (например, Марокко или Иордания) вынуждены сегодня отмежевываться от действий французского президента. И не только по поводу карикатур, а конфликта в целом. Каждая сторона говорит, что не она провоцирует этот конфликт. Поиски компромисса пока не просматриваются. Все это всерьез и надолго.
И еще крайне важно, что в условиях второй волны коронавируса, которая прокатывается по Франции, правительству Макрона приходится принимать очень жесткие меры. И наиболее уязвимыми оказываются как раз национальные и религиозные меньшинства. Они действительно страдают или чувствуют себя пострадавшими – и последствия возобновляемых карантинных мер против коронавируса по ним бьют особенно больно.
Одно накладывается на другое – вот что страшно! Это очень опасный феномен: сочетание недовольства вводимыми карантинными ограничениями не только с историей вокруг карикатур, но и вообще с проблемами отношения с исламской диаспорой.
Еще пять лет, когда было нападение на Charlie Hebdo, не было коронавируса, но сейчас-то он есть – и в контексте пандемии все решения, которые принимаются по поводу исламистского экстремизма и терроризма, переплетаются и усугубляются конфликтами, связанными с карантином.
