Приступая к написанию этого материала, я снял со своей книжной полки фундаментальный труд бывшего ректора Дипломатической академии Евгения Бажанова о об отношениях Москвы и Вашингтона «Америка: вчера и сегодня» и нашел там следующее красочное описание работы автора вице-консулом СССР в Сан-Франциско в первой половине 1970-х годов: «На любом публичном мероприятии американцы тут же окружали нас кольцом. Рядом незамеченные и одинокие бродили дипломаты из Франции и Японии, тем более из Швеции или Аргентины. А нас брали на абордаж.
Одним хотелось просто поглазеть на живых большевиков, другие не прочь были услышать, что у красных на уме, третьи сразу принимались зазывать нас в гости. Приглашали в рестораны, на ранчо, в дома и квартиры, на футбол, эстрадные представления. Бывало, первые встречные американцы в магазине или парке, узнав, откуда мы, хватали нас за рукава и уговаривали погостить у них».
Спрашивается: неужели в те времена наша страна не считалась «главной угрозой» для США? Конечно, считалась. И не только считалась, но и являлась. В чем же тогда разница с сегодняшним днем, когда от российских дипломатов в Америке шарахаются, словно от Фредди Крюгера?
С моей точки зрения, эту разницу недавно очень точно сформулировал эксперт Валдайского клуба и Высшей школы экономики Дмитрий Суслов: «Россия воспринимается в США как стратегически слабеющий и увядающий противник, геополитическое поражение которого — вопрос времени. Причины — состояние российской экономики, преобладающие в Вашингтоне оценки внутриполитического развития России и нарастающая асимметрия в пользу Китая».
Чтобы вы окончательно «почувствовали разницу», приведу еще одну цитату из Евгения Бажанова — о причинах, которые на стыке 60-х и 70-х годов побудили тогдашнего президента США Ричарда Никсона пойти на сближение с Москвой и превратили советских дипломатов в Сан-Франциско в мега-популярных личностей: «Нового хозяина Белого дома подтолкнула к этому тупиковая ситуация во Вьетнаме. Он надеялся выбраться из нее при помощи Москвы, одновременно играя на противоречиях между СССР и КНР. Делая реверансы попеременно двум коммунистическим гигантам, Никсон побуждал их соревноваться за дружбу с Вашингтоном».
Возникает новый вопрос: почему нас сейчас никто не побуждает «соревноваться за дружбу с Вашингтоном»? Почему Америка на фоне своего нарастающего конфликта с Пекином не пытается перетянуть нас на свою сторону?
Ответ не менее обиден для нашего самолюбия: американцы уверены, что мы уже в обозримом будущем сами приползем к ним на коленях. Услышав в прошлом году на одной закрытой международной конференции высказывание крупного отставного польского дипломата о том, что Китай — очень ненадежный союзник для России и что ей лучше блокироваться с Западом, я сначала очень долго смеялся. Тезис коллеги из Варшавы казался крайне наивным: как Москва, по его мнению, может блокироваться с той же Варшавой, если та прямо пышет русофобией?
Но за прошедший год я укрепился во мнении: речь идет о чем угодно, но только не о личной наивности «польского друга». Как написал Дмитрий Суслов, продолжая свой тезис о нарастающей асимметрии в отношениях РФ и КНР: «Последнее, по мнению большинства американских политиков, рано или поздно заставит Москву искать защиту от Пекина на Западе». Иными словами, Джо Байден и иже с ними совсем не считают нас «главной угрозой для Америки». Нас всего лишь объявляют таковой, чтобы иметь возможность красиво и безнаказанно поиграть мускулами.
Как Россия должна реагировать на подобное положение вещей? Мы ни в коем случае не должны воспринимать то, как нас оценивают в Америке, в качестве истинны в последней инстанции. В те же самые времена Никсона, когда Джо Байден только начинал свою блестящую политическую карьеру, общим местом в рассуждениях многих американских политиков и экспертов тоже был тезис о нарастающей асимметрии сил. Бьюсь об заклад, что вы никогда догадаетесь, о какой именно: американцы были убеждены, что они слабеют, а вот Советский Союз, напротив, усиливается. Крушение СССР показало иллюзорность этих оценок. И американцы, как мне кажется, ударились в другую крайность. Если раньше они нас сильно переоценивали, то то теперь они нас сильно недооценивают.
Что из этого следует в практическом плане? Есть известная поговорка: «Сначала ты работаешь на имя, а потом имя работает на тебя». Так вот, в отношениях Москвы с Америкой наше «имя» работает сейчас не на нас, а против нас. То, что мы заработали в прошлом, в прошлом и осталось. В настоящем у нас есть лишь «отрицательный баланс». И пока этот имиджевый баланс не станет плюсовым, никаких принципиальных изменений в отношениях РФ и США не произойдет: на публике нами будут пугать, а не на публике к нам будут относится с легким пренебрежением. Обидно, конечно. Но мы должны знать, что творится в «коллективном политического мозге» самого опасного внешнеполитического противника России.
