Вскоре после грузинской «революции роз» 2003 года, в ходе которой американцы немало поспособствовали свержению до неприличия проамериканского президента этой страны Эдуарда Шеварднадзе, один из тогдашних высших руководителей российской дипломатии поделился со мной своим недоумением: «Ничего не понимаю! Шеварднадзе был для Вашингтона абсолютно своим человеком. Почему же они с такой готовностью принялись его топить?» На тот момент у меня не было готового ответа на вопрос моего визави. Но чуть позже такой ответ стал очевиден для всех. Американцы отточили до блеска свое умение действовать по принципу «загнанных лошадей пристреливают». Как только они видят, что тот или иной их ставленник теряет эффективность и неминуемо движется к финалу своей карьеры, они тут же списывают его в «политический утиль» и переключаются на поддержку новой «свежей лошади» — например молодого, харизматичного и перспективного Михаила Саакашвили в случае с Грузией 17-летней давности.
Российская дипломатия в странах бывшего СССР работает по прямо противоположному принципу: друзья есть друзья. При всем внешнем благородстве такого подхода у него есть очень существенный изъян. В момент смены власти в том или ином царстве-государстве мы не просто оказываемся пристегнутыми к «загнанной лошади». Мы оказываемся в одной упряжке с «лошадью», которая вспомнила о своей закадычной дружбе с Россией только в момент, когда почва начала уходить у нее из под копыт. Так было с Шеварднадзе, который вспомнил, что перед тем, как стать послушным орудием Америки, он был большим человеком в Москве. Так было с Януковичем, увлеченно крутившим политические шашни с Западом, но внезапно резко переключившимся на Москву.
О результате такой нашей ставки «на дружбу» напоминать не надо. Ходившие еще недавно в наших самых близких «друзьях и родственниках» Грузия и Украина нынче прочно обосновались в антироссийском политическом лагере. То, что происходит сейчас в Белоруссии, ни в коем случае не является калькой того, что творилось в Грузии и Украине в финальные годы правления Эдуарда Амвросиевича и Виктора Федоровича. В смысле умения всеми конечностями цепляться за власть и сгибать в бараний рог политических противников Александр Григорьевич стоит на несколько голов выше этих двух «слабаков». Но обращать внимание стоит не только на то, что происходит прямо сейчас, но и на наметившиеся устойчивые долгосрочные тенденции. А эти тенденции как минимум настораживают.
Несмотря на свой упомянутый выше имидж «народного диктатора», Лукашенко всегда контролировал белорусскую политическую элиту с помощью очень жестких полицейских методов. Один из отставных крупных минских чиновников рассказывал мне, например, что в период своей тесной работы с президентом, приходя к себе домой, он регулярно обнаруживал там следы пребывания посторонних. Офицеры спецслужб не считали нужным скрывать, что они бдят и устраивают у него обыски. Однако в преддверии президентских выборов 2020 года даже такие методы контроля не смогли предотвратить то, что по белорусским меркам вполне может считаться знаковым событием. Желание посостязаться с Александром Григорьевичем за президентское кресло выразили не только привыкшие играть роль статистов «профессиональные оппозиционеры», но и вполне себе серьезные люди из республиканской элиты.
Да, этих «серьезных людей» сразу же превратили в несерьезных: фигурально выражаясь, закатали в асфальт. Но не следует ли считать это первым звоночком, признаком того, что белорусская элита не намерена вечно терпеть причуды Батьки? Однако если эта тенденция едва наметилась, то другая, напротив, уже давно проявила себя во весь рост. Энное количество лет назад любые заявления Лукашенко с жесткой критикой России и ее лидеров автоматически становились сенсацией. Мол, как же так! Самый близкий друг Москвы — и вдруг такое выдал! Но к сегодняшнему дню подобные «сенсации» уже давно стали привычной частью информационного пейзажа. На каждое доброе слово Александра Григорьевича про Россию уже давно приходится по пять «бранных».
Возможно, кто-то в Москве рассчитывает на то, что снижение легитимности и прочности политического положения Лукашенко сузит ему свободу маневра и усилит его зависимость от Кремля. Даже если этот расчет правилен, вся его правильность ограничена рамками краткосрочной или самый максимум среднесрочной перспективы. А вот если смотреть в долгую, то обозначившиеся тенденции, напротив, однозначно играют не в нашу пользу. Я очень рассчитываю на то, что все мои мрачные предчувствия не оправдаются. Но факты — упрямая вещь. Белоруссия начала медленно, но верно дрейфовать прочь от России. А все наши надежды на прекращение этого процесса связаны с теряющим свой ресурс политическим лидером, который сам же этот дрейф и инициировал, — Александром Лукашенко.
Возникает ситуация, которую даже парадоксальной не назовешь — только извращенной. Москва одновременно и противостоит Батьке, и является его заложником. Конечно, и сам Лукашенко в каком-то смысле оказался заложником политики России. Однако меня почему-то это обстоятельство совсем не успокаивает. В стратегическом плане в российско-белорусских отношениях происходит что-то не то. И боюсь, что после «победы» Лукашенко на шестых для него президентских выборах объем этого «не того» только увеличится.
