Если смотреть на произошедшее через призму высокопарных обещаний, щедро раздаваемых американцами в момент своего захода в эту страну в 2001 году, то решение Трампа можно рассматривать как бегство с поджатым хвостом. Где в Афганистане развитое гражданское общество, которое клялись построить хвастливые янки? Где функционирующее современное афганское государство, на создание которого Вашингтон потратил десятки и даже сотни миллиардов долларов? Ничего этого нет и в помине. Вместо этого есть процветающее массовое вооруженное движение со средневековыми взглядами на мир, которое США объявили «практически уничтоженным» еще почти два десятка лет назад. То, что сейчас случилось в американо-афганских отношениях, это для Вашингтона самый настоящий «мини-Вьетанам»: как и в середине 70-х годов прошлого века, самая могущественная держава мира фактически капитулировала перед людьми, которых некогда опрометчиво считала «недалекими дикарями».
Но при всей своей правильности подобный злорадный взгляд на сделку Трампа с «Талибаном» не является единственно возможным. Нереалистичность обещаний превратить Афганистан в «демократическое государство» (или даже просто государство, чье правительство контролирует большую часть своей территории) была очевидна для всех еще десять лет назад, если не раньше. Трамп, которого тоже обзывают «недалеким дикарем», принял прагматичное и вполне оправданное с точки зрения логики решение. Если войну невозможно выиграть, даже напрягая всю свою военную мощь, то ее надо заканчивать другими средствами. Если противника, которого ты ненавидишь, невозможно сокрушить, с ним надо о чем-то договариваться. Трамп и договорился — по примеру англичан в ХIX веке и Советского Союза в конце ХХ века.
Короче, если у кого-то и есть моральное право злорадствовать, то точно не у нас. Американцы всего лишь с меньшими для себя потерями (меньшими с точки зрения ущерба для целостности своей собственной политической и экономической систем) повторили все те же ошибки, которые мы совершили в Афганистане в период Брежнева и Андропова. Если бы на сделку с «Талибаном» не пошел Трамп, на нее все равно пришлось бы пойти одному из его сменщиков на посту президента США. Но бог с ним — с тем, что уже произошло. Что будет происходить с Афганистаном и вокруг Афганистана дальше? А вот здесь уже возможна масса вариантов. И просчитать, какой из них в итоге осуществится, сейчас не представляется возможным. Важно, однако, помнить, что в конце прошлого века Москва совершила в Афганистане две критически важные ошибки: введя свои войска в эту страну в 1979 году и бросив на произвол судьбы дружественный нам режим в Кабуле на стыке 1991 и 1992 годов. Разумеется, последнюю из двух этих ошибок было очень сложно не совершить. В период крушения Советского Союза на волоске висела судьба самой новорожденной независимой России. Нам в тот период было совсем не до Афганистана. Решение «срезать издержки», перестав помогать топливом, запчастями, оружием и финансами переставшему быть нам «идеологически близким» режиму Наджибуллы в Кабуле, казалось полностью оправданным или даже неизбежным.
Но из песни слов не выкинешь: решение Москвы обрубить финансирование центральному правительству в Кабуле предопределило падение этого правительства. Это, в свою очередь, предопределило погружение Афганистана в состояние хаоса и его превращение в рассадник терроризма мирового масштаба. Какие выводы следуют из этого исторического экскурса? Управлять Афганистаном извне невозможно. Но поворачиваться к нему спиной, бросать эту страну на произвол судьбы — мол, пусть афганцы сами разбираются! — тоже смертельно опасно. Смертельно опасно для всех — даже для держав, которые, подобно России и Америке, считают свои интересы диаметрально противоположными. В прошлом такая линейная оценка ситуации оказалась просто фантастически неправильной. В 1992 году, когда душманы (или, как сейчас можно выражаться, моджахеды) вошли в Кабул, американцы сочли это своей геополитической победой. «Победой», которая менее чем через девять лет обернулась терактами 11 сентября.
В 2020 году интересы Москвы и Вашингтона в Афганистане по-прежнему частично совпадают. Ни мы, ни они не заинтересованы в превращении Афганистана в заповедник, в котором в условиях режима наибольшего благоприятствования растут и мужают новые потенциальные Бен Ладены. Последние без малого два десятилетия американские войска в Афганистане прикрывали, в том числе и Россию. Исчезновение этого прикрытия означает для нас и потенциальный кризис, и потенциальную возможность. Естественно, о повторном появлении наших войск на афганской территории вести речь может только сумасшедший. Но Москва кровно заинтересована в сохранении стабильности тесно связанных с нами соседей Афганистана — бывших советских республик Средней Азии. А это диктует необходимость нашего активного участия во внутриафганских политических раскладах.
В принципе, ничего нового в таком подходе нет. К политике своей тайной, но активной включенности в афганские внутренние дела в виде поддержки контролировавшего часть территории Афганистана Северного альянса Москва была вынуждена вернуться еще в период правления Ельцина. Но сейчас ставки в игре внутри и вокруг Афганистана резко возрастают. В заключенном в Дохе соглашении между США и «Талибаном» нет «третьего лишнего» участника в виде международно признанного, но де-факто основывающего свою легитимность на американских штыках правительства в Кабуле. Что в итоге станет с этим правительством? Совсем на произвол судьбы американцы его, наверное, не бросят. Но сможет ли нынешний официальный афганский режим долго функционировать в условиях гораздо большей вынужденной опоры на собственные силы?
Ясно, что афганский внутриполитический пейзаж будет пусть не обязательно быстро, но зато радикально переформатирован. Какая властная конструкция в итоге возникнет в Афганистане? Появится ли, наконец, у этой страны сильное центральное правительство? Или, как утверждает целый ряд экспертов, это в принципе невозможно? Целый ряд крайне важных вопросов связан и с тем, с кем именно американцы подписали соглашение в Дохе. «Талибан» всегда был внутренне неоднородным. Там есть и экстремисты, и относительно умеренные. Усилит ли перспектива участия в международно признанных афганских властных структурах позиции этих умеренных? Смогут ли они выиграть у своих более радикально настроенных конкурентов во внутривидовой конкурентной борьбе? Сумеют ли партнеры американцев по соглашению в Катаре обеспечить выполнение достигнутых договоренностей? Не получится ли так, что Трамп все-таки не сумеет выбраться из афганской ловушки? Ответы на все эти вопросы точно будут появляться мучительно медленно. Ситуация в Афганистане вышла из многолетнего тупика. Но вот не несется ли она в новый тупик — такой же опасный, как и прежний?
