Арановский разбудил вулкан политических страстей, вызвав огонь на себя. Неудивительно. Но предлагаю на время отложить политические страсти в сторону и обратиться к сути позиции конституционного судьи. Он ее изложил в особом мнении к декабрьскому постановлению КС о возмещении жилья в Москве, которого лишились семьи трех заявительниц, родившихся вдали от столицы, в ходе советских репрессий. КС вынес постановление в их пользу. Арановский решение поддержал, его особое мнение в том, что сама постановка вопроса о возмещении причиненного ущерба означает, что российское государство принимает на себя вину государства советского, а это неправильно. Он уверен: «Даже в условном юридическом смысле России незачем навлекать на свою государственную личность вину в советских репрессиях и замещать собою государство победоносного и павшего затем социализма».
Другими словами, с одной стороны, Арановский считает советское государство нелегитимным в принципе; с другой — он не считает РФ правопреемницей СССР. Логично. Но, по-моему, весьма уязвимо.
Начну с правопреемства, но не в строго юридическом, а в более конкретном преломлении, отталкиваясь от дела, которое рассмотрел КС. Мировая история свидетельствует: государства бывают преступными. Отечественная история подтверждает: сталинские массовые репрессии — это государственное преступление. Но если на этом поставить точку, все ограничится некой важной, но все-таки абстрактной констатацией. Конкретные же преступления совершает не безликое государство, а люди, с именами и фамилиями, званиями и должностями, пусть с благословения государства, но люди. В том числе служащие в карательных органах. А не считать ФСБ правопреемницей ЧК—ГПУ—НКВД—КГБ у меня просто не получается. И я в этом точно не одинок.
Не все мне ясно и с чисто юридической стороной позиции Арановского. Я, конечно, далек от того, чтобы дискутировать на этом поле с судьей Конституционного суда, но вопрос у меня все-таки возникает.
В самой первой приведенной цитате Арановский говорит об СССР как о «государстве, незаконно однажды созданном». С этим я совершенно согласен. Дальше он говорит о незаконности «партийно-государственных властеобразований» как таковых. Вот здесь как раз и сидит вопрос. Что большевики взяли власть, нарушив законы Российской империи, бесспорно. Что они разогнали Учредительное собрание, и их власть до определенного момента незаконна — также. Но дальше принимается Конституция, и как бы она ни отличалась от действительности, это не что иное, как узаконивание нового строя.
Арановский страхуется тем, что не считает упомянутые «партгосвластеобразования» «правопредшественниками конституционной государственной власти». Изящно. Но забудем на минуту об СССР.
Как же быть с другими государствами, решительно изменившимися в ходе пережитых революций? Не бывает революций, не нарушивших действовавшие законы. Любая революция создает свои новые «властеобразования», но если им отказать в праве быть «правопредшественниками» новой конституционализации государственной власти, то или новые государства навечно незаконны, что по меньшей мере странно, так как революции есть в биографии очень многих государств, или остаются какие-то юридические лазейки для того, чтобы считать «вечно живыми» дореволюционные «властеобразования», что странно вдвойне.
Есть в Конституциях некоторых стран и страховки от незаконности будущих революций. Вторая поправка к Конституции США известна прежде всего тем, что гарантирует гражданам право на оружие, но это далеко не все ее содержание. Смысл в том, что в ней зафиксировано право на вооруженное восстание в случае, если правительство грубо нарушит права американцев и Конституцию.
Правоведение любит ребусы. Один из них в том, что в России есть «Арановские наоборот» — те, кто готов «доказать» наличие юридических оснований для того, чтобы считать СССР вполне себе живым, отлеживающимся, по-видимому, в Мавзолее. Зато РФ, по их мнению, незаконна. Прежде всего вспоминают референдум 17 марта 1991 года, на котором, как с удовольствием напомнят ностальгирующие по Советскому Союзу, 76% участников проголосовало за сохранение СССР.
Но, во-первых, референдум бойкотировался на территории трех прибалтийских республик, а также Армении, Грузии и Молдавии. А это значит, что на тот момент распад СССР уже фактически начался. Во-вторых, сама формулировка вопроса, вынесенного на референдум, оставляла свободу рук для всяческих маневров. Вопрос ставился так: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» Можно сказать, что авторы формулировки фактически вели дело к образованию СНГ «как обновленной федерации равноправных суверенных республик», что, в полном соответствии с референдумом 17 марта, и произошло 8 декабря 1991 года в Беловежской Пуще.
Есть и такой аргумент в пользу незаконности РФ: Россия нарушила закон о выходе союзной республики из состава СССР. Еще бы! Но это как раз подтверждает, что распад СССР — это не просто геополитический феномен, а самая настоящая революция. Как революцией были и события октября 1917 года. И тогда, и тогда произошли коренные изменения в государственном устройстве страны, которые и называются революциями. Другое дело, что сами революции с ходом истории видоизменяются. В российской революции 1991–1992 годов нет ни класса-гегемона, ни вообще классовой борьбы в духе Великого Октября и «Истории КПСС». Но не стоит искать и руководящую роль ЦРУ, никакие спецслужбы не смогли бы регулярно выводить на улицы и площади Москвы десятки и сотни тысяч полных надежд людей. Это была революция новой эпохи. И шанс России на модернизацию, которым она, увы, так и не воспользовалась. Но это, что называется, другая история.
От права мы уже перешли к политике. Что закономерно. Хотя политика и право — противоречивый дуэт. Кто солист? Если послушать политиков, они безропотно уступают первую скрипку праву, а сами всегда его придерживаются. Но это слова, на деле все зачастую наоборот. Политики считают идеальной формулу: они будут делать то, что считают нужным, ссылаясь на национальные интересы как они их понимают, а задача правоведов — постфактум доказать, что все сделано по закону. Получается не всегда. Правоведы превращаются тогда в пиарщиков. И не только у Дональда Трампа. Что такое возвращение или присоединение Крыма? Это реализованная политическая линия с очевидными нарушениями и международного права, и российско-украинских соглашений, и украинского законодательства о проведении референдумов, это типичный пример приоритета политики над правом.
Получается, право обречено подчиняться политикам? В какой-то мере именно так и происходит, особенно на стремительных исторических виражах. Да и в целом право формирует сама власть, а значит — политики. Но право не так беззащитно, как может показаться. Оно умеет за себя постоять. Напишу странную на первый взгляд фразу: не только власть нуждается в правовом оформлении — само право нуждается в легитимизации. Суть в том, что легитимность и соответствие действующим законам — синонимы только в узком смысле. В широком смысле легитимна та власть, которая пользуется длительной поддержкой народа. А для этого система законов, которую в решающей степени формирует власть, должна поддерживаться, в том числе и на неофициальном уровне, большинством населения. Отсюда в Конституции появляются положения, которые самой власти могут не слишком нравиться: независимость судебной системы, приоритет интересов личности перед интересами государства, устранение злополучного словечка «подряд» в сроках правления одного президента. Защита права и состоит в отстаивании того, чтобы и эти его нормы претворялись в жизнь. Старое оружие советских диссидентов — «выполняйте собственную Конституцию!» — не ржавеет.
Но и политики, те, что у власти, в долгу не остаются, они накопили изрядный опыт в том, чтобы выполнять букву Конституции, не слишком заботясь о ее духе. Это и есть политическая борьба на правовом поле. Азбучная истина в том, что чем полнее и безоговорочнее будут реализованы демократические ценности, заложенные в российской Конституции, тем полноправнее будут граждане.
