Наконец, подобное кроется в исторической памяти, в мировоззрении, в отечественном фольклоре. Поговорок со словом «бедность» и его производными у нас насчитываются сотни. «Бедность не стыд»; «Бедность – не грех, а неволя – не смех»; «Бедным родился — нищим помрешь»; «Бедность не порок, а несчастье»; «Бедному нигде места нет»; «Богатый пузатеет, бедный тощает». В этом горьком креативе, корнями уходящем в глубь веков, России никто не конкурент. Но беда не в многообразии этих старинных фраз, а в том, что все они - в том или ином воплощении — остаются актуальными сегодня, в век скоростного интернета и робототехники.
Взять хотя бы мысль Путина о росте производительности труда. Понятно, что речь идет, прежде всего, о промышленном и аграрном секторе, о заводах, цехах и фермерских хозяйствах, о простых работягах, в массе своей получающих тысяч тридцать-сорок рублей в месяц — и то, если повезет. Посыл президента явно не касается той группы граждан — высших чиновников и приближенных к власти топ-менеджеров госкомпаний, чьи доходы измеряются цифрами с шестью-семью нолями. К ним понятие «производительность труда» не имеет никакого отношения. По данным Bloomberg, в 2019 году совокупное состояние отечественных долларовых миллиардеров выросло на $51 млрд, и сегодня Россия, 11-я экономика мира, занимает пятое место на планете по числу сверхбогачей. При этом по ВВП на душу населения мы расположились на 60-й строке. Богатый пузатеет, бедный тощает, разве не так?
Кроме того, есть целая категория работников, которым в принципе невозможно повысить производительность труда. Например, в школе - учителям, в поликлинике — врачам, или на предприятиях закрытого типа, где сотрудники действуют строго с соответствии с технологической инструкцией.
В целом же рост производительности труда — это ускорение экономики и выбор бюджетных приоритетов. Своим основным завоеванием государство считает макроэкономическую (и, соответственно, политическую) стабильность, и в этом — ответ на многие вопросы. Оно не готово стимулировать платежеспособный спрос, поскольку это сопряжено с разгоном инфляции, с увеличением денежной массы в стране. Оно не хочет проводить давно назревшие структурные реформы, страшась утратить контроль над ситуацией. Оно не освобождает от налогов малый бизнес, хотя бы на несколько лет, чтобы тот смог расправить плечи. Оно ничего не делает, чтобы население, на которое давят растущие тарифы ЖКХ и прочие обязательные платежи, не залезало к кредиты.
Зато государство экономит на социалке, пополняя Фонд национального благосостояния на триллионы рублей. Оно повышает пенсионный возраст и НДС, что больнее всего бьет по положению и настроениям работающих людей, чьи реальные доходы не столько стагнируют, сколько устойчиво падают. Чтобы добиться перелома в этом очевидном тренде последних лет, недостаточно увеличения социальных пособий и льгот семьям с детьми, недостаточно дополнительных налоговых вычетов по НДФЛ (в том числе в связи с малообеспеченностью), недостаточно помощи гражданам в трудоустройстве, в повышении квалификации (так называемый социальный контракт).
А ведь именно на этих точечных мерах соцподдержки, судя по всему, сделает акцент Владимир Путин в своем послании. Как может помочь социальный контракт какой-нибудь тёте Клаве, которая всю жизнь проработала уборщицей в больнице в Анжеро-Сужинске и ныне получает пенсию в 8 тысяч рублей? На кого вы её переучите, и кому она нужна, с её больной щитовидкой и варикозными ногами?
