Потому, бурно входя в новый рабочий год, правильно было бы проследить их истоки и подвести итоги десятилетия — начиная с 2010‑го.
Прежде всего главная отрасль, она же игла, российской экономики.
Энергетическая.
В конце «нулевых» власть устами обоих президентов (напомню, в те годы Президентом РФ был Дмитрий Медведев) публично провозглашала главную цель — модернизацию, перезагрузку (превратившуюся в PEREGRUZKА с легкой руки Хиллари Клинтон, подарившей Сергею Лаврову кнопку с пророчески-ошибочным переводом английского слова Reset). Основным смыслом этой самой модернизации было «слезание с нефтяной иглы» и улучшение жизни граждан. Действительно, на какое-то время уровень жизни в стране ощутимо вырос — при дешевом рубле соотечественники массово поехали по Европам, а кредиты позволили огромному количеству россиян осуществить мечты, оплаченные в долг. Но вместо того чтобы слезть с нефтяной иглы, наша страна активно пересаживалась на газовую. И началось это в конце «нулевых» с соседней Украины, без транзитной политики которой не было бы ни «Турецкого», ни «Северных потоков».
В 2010‑м антироссийского (по тем меркам) Виктора Ющенко, избравшегося в результате первого Майдана 2004‑го, сменил «пророссийский» Виктор Янукович. Выборы прошли в два тура. Победа была совсем не очевидна — Юлия Тимошенко, за год до того заключившая знаменитое кабальное для Украины газовое соглашение на 10 лет с Владимиром Путиным (только закончившееся), отстала от победителя всего на три процента. И, по словам многих экспертов, не просто так, а в ответ за оказанную услугу пользовалась симпатиями российского лидера, в то время как Дмитрий Медведев поддерживал Януковича. Это чуть ли не единственный успешный пример тандемократии в действии во внешней политике России тех лет. 25 апреля 2010 года в Харькове были заключены «харьковские соглашения», согласно которым срок пребывания российского Черноморского флота в Крыму продлевался с 2017‑го до 2042 года. При их ратификации в Верховной раде произошли бои местного значения, в которых особенно отличился будущий председатель украинского парламента Андрей Парубий — на тот момент малоизвестный маргинал-западенец. Уже осенью того же года на местных выборах на Украине начали свой путь во власть будущие «правосеки» и неонацисты, спустя всего три с небольшим года взявшие в руки оружие против своих сограждан.
В Москве продолжались теракты в метро, на первом месте проблем многих городов России оставалась нелегальная миграция, а в декабре случилась «Манежка» — после убийства фаната «Спартака» Егора Свиридова произошли беспорядки на Манежной площади. И, кстати, «в связи с утратой доверия» — личного конфликта с Дмитрием Медведевым — был отправлен в отставку мэр Москвы Юрий Лужков. Случись такой конфликт спустя год — и президенту было бы значительно сложнее убрать мэра. В России начиналась эпоха «белоленточных» протестов.
Тогда страна жила каким-то иррациональным ощущением, что вот-вот, еще чуть-чуть — и жить станет значительно лучше-веселее. Потому как хуже, чем было, уже точно не может. И власть активно поддерживала в этих ожиданиях сограждан — тем более на фоне «лихих 90‑х» это было вовсе несложно. Этой верой в светлое будущее эпоха десятилетней давности принципиально отличалась от нынешнего времени зияющего отсутствия образа будущего и мечты для граждан. Потому как после окончания следующей за ней эпохи «крымского консенсуса» для дорогих россиян мечты у власти закончились.
Начало 2011‑го стало временем «арабской весны» — во многих странах Северной Африки и Ближнего Востока как по мановению волшебной палочки начали происходить революции. События в Ливии, как принято считать, стали последней каплей для внимательно наблюдавшего за ними Владимира Путина в вопросе его последующего возвращения на трон. Как мы помним, позиция либеральничающего президента Дмитрия Медведева, не заблокировавшего в Совете Безопасности ООН резолюцию о начале «ограниченной операции в Ливии», стала спусковым крючком для размежевания внутри российской элиты — в опалу попал ряд политиков и экспертов, позволивших себе критику внешней политики Медведева. С этого момента началась длительная и, пожалуй, наиболее серьезная из всех международная кампания подготовки возвращения Владимира Путина на президентский пост. Одним из главных ее посылов был тезис о том, что России и Европе нужны стабильные долгосрочные отношения — и только с Путиным это достижимо.
Как ни странно, большего европейца во главе России, чем свободно знающий немецкий уроженец Петербурга, наша страна не знала за последние 100 лет. Данный факт обидно игнорируется «европейскими партнерами».
Подковерная борьба элит между поставившими на Медведева и сохранившими верность Путину велась до последнего даже на съезде «Единой России» 24 сентября 2011‑го, когда в бюллетенях за выдвижение кандидата в президенты было пустое пространство, которое предлагалось вручную заполнить нужной фамилией.
Последовавшие затем выборы в Государственную думу выявили немалое количество недовольных или «рассерженных горожан», как их метко охарактеризовал идеолог той политической системы Владислав Сурков. На проспект Академика Сахарова в конце декабря вышло более 100 тысяч человек. Собравшаяся на следующий день после выборов Болотная площадь стала нарицательным местом для обозначения политической оппозиции, преимущественно либеральной.
Президентские выборы 2012 года оказались не таким простым испытанием для российской политической системы, как этого ожидали. Повторяющиеся протесты на Болотной выявили новых лидеров, в первую очередь юриста Алексея Навального — прежде малоизвестного главу аппарата московского отделения партии «Яблоко». На новогодних каникулах 2012‑го различные эмиссары от имени Алексея уже пытались собирать деньги на его «победу». А знакомый эксперт на полном серьезе рассказывал, что во время очередной «Болотной» на Лубянке чуть ли не готовились жечь документы, как в 1991‑м. Сам же Навальный, на волне протеста имея фантастическую возможность рассказать о своем видении будущей России, вместо этого дал крайне обтекаемое и откровенно пустое интервью Борису Акунину, чем для многих и похоронил себя как политик (именно тогда, а не после сравнительно удачных для него выборов столичного градоначальника). Закончилась эта эпопея так же неожиданно, как и началась, — массовыми беспорядками 6 мая и последовавшим «болотным делом». За день до третьей инаугурации Путина со ставшим знаменитым проездом президентского кортежа по пустой Москве.
Наследием того периода стала реформа политической системы страны, в результате которой были возвращены губернаторские выборы, в разы снижен численный порог для регистрации политических партий, а также приняты майские указы Путина о мерах социальной поддержки бюджетников, которые в полном объеме не выполнены до сих пор. После антирекорда 2011 года, когда на всю Россию было всего семь партий, в стране начался новый бум партийного строительства.
Безусловно, наиболее насыщенным годом десятилетия стал 2014‑й. Год проведения Олимпиады в Сочи. Год Евромайдана, государственного переворота, позорного бегства Януковича и начала гражданской войны на Украине. Год «русской реконкисты», в результате которой Россия вернула себе Крым. Год разворота отношений с Западом — начала санкций и ответных контрсанкций, сделавших сельское хозяйство одной из наиболее доходных отраслей российского бизнеса. Все последующие годы, вплоть до 2019‑го, с точки зрения событийной повестки были лишь логическим продолжением 2014‑го, его смыслов, его борьбы.
Следующим годом-событием, изменившим мир, стал 2016‑й и никем не прогнозируемая победа Дональда Трампа. С ее последствиями в США борются до сих пор. И убийство Сулеймани 3 января — одно из множества событий в череде выяснения отношений американского президента со своим «глубинным государством» (deep state). В этом году таких будет еще много — в ноябре 2020‑го предстоят очередные выборы Президента США. Прямым следствием этой борьбы является рост угрозы новой войны США со своими врагами «оси зла», в которую косвенно может быть втянута и Россия.
Прошедшие в 2016‑м выборы в Государственную думу зафиксировали абсолютное доминирование «Единой России» — это было прямым следствием возвращения Крыма. На этой волне Владимир Путин получил свой максимальный процент за всю историю — в четвертую годовщину воссоединения России с Крымом, 18 марта 2018 года, он получил в первом туре президентских выборов рекордные 76 процентов. Так была завершена эпоха «крымского консенсуса», а уже осенью объявлена пенсионная реформа, вызвавшая большое недовольство населения.
Снижение социального самочувствия сограждан, которое вынужден был недавно признать президент, — это следствие той самой реформы и новая политическая реальность страны. Потому власть снова присматривается к вариантам департизации политсистемы, но на сей раз не через сокращение количества партий (как в 2007‑м), а путем перевода выборов на преимущественно мажоритарный характер. С тем чтобы будущую Государственную думу в 2021‑м формировали на три четверти «независимые» кандидаты-одномандатники. Так будет проще удержать контроль над парламентом, тем более что рейтинг «Единой России» плавно планирует вниз, и нет той силы, которая могла бы этот процесс остановить. На практике увеличение количества одномандатников будет означать рост уровня коррупции и снижение управляемости в российской политике — региональный бизнес предпочтет купить себе депутатскую неприкосновенность под вывеской не важно какой партии, а сами партии не смогут контролировать таких депутатов.
Так незаметно 2010‑е переходят в 2020‑е, когда Россию ожидает абсолютно новый период развития.
Читайте также: Чиновники приготовились получить нагоняй от Путина: почему это не смешно
