Выбор, перед которым стоят сегодня наши властители, по своей драматичности напоминает тот, с которым столкнулся герой "Кавказской пленницы", руководитель райкомхоза "одного из горных районов" товарищ Саахов: "Мне теперь из этого дома есть только два пути: или я ее веду в ЗАГС, либо она меня ведет к прокурору". Товарищ Саахов, как известно, нарушил закон, организовав похищение спортсменки и комсомолки Нины - с целью склонения последней к браку. Однако окружающим, основной их массе, преступный характер деятельности чиновника стал ясен лишь к финалу фильма.
До этого глава райкомхоза пользовался почетом и уважением земляков. Его авторитета - говоря современным языком, административного ресурса - вполне хватило для того, чтобы упечь в психушку взыскующего справедливости Шурика. Мол, у студента "появляются какие-то навязчивые идеи", мол, "он рвется все время какого-то спасать". В то время как никого спасать не нужно: в горном районе царят закон и порядок.
Всесильный начальник смог даже повлиять на решение вопроса о сроках лечения-заключения бунтаря. Врачица намеревалась ограничиться тремя днями, но товарищу Саахову этого показалось мало: "Э, нет, торопиться не надо!" И героиня Гребешковой, несмотря на формальную независимость от чиновника, взяла под козырек: "Постараемся!"
Обозреватель "МК" заранее просит прощения у тех, кому подобные ассоциации покажутся неуместными - таковые наверняка найдутся по обе стороны разделяющих страну политических баррикад. Смешного в политических процессах последних месяцев, тесно связанных с процессами судебными, и впрямь мало. Но уж больно товарищ Саахов походит на некоторых современных руководителей!
И верой в собственную высокую миссию: "Я, между прочим, товарищ Джабраил, сюда и поставлен, чтобы блюсти государственные интересы!" Ничуть не мешающей ему путать "свою шерсть с государственной". И сетованиями на подрастающее поколение, относящееся без должного почтения к "лучшему жениху района": "Плохо еще мы воспитываем нашу молодежь! Очень плохо!" И полнейшим пренебрежением к закону. "А кто вообще спрашивает невесту? Мешок на голову и..."
Нет, справедливости ради, это сказал не сам чиновник, а тот самый товарищ Джабраил. Но предложение было полностью одобрено шефом: "Очень правильное решение. Только я лично к этому не буду иметь никакого отношения!" Кстати, это - спихивание ответственности за сомнительные в правовом и моральном отношение дела на подчиненных и "людей не из нашего района" - еще одна общая черта.
"Лучший способ профилактики революции - соблюдение Конституции". Надпись на плакате одного из гражданских активистов, вышедших на улицу 12 декабря (всероссийская акция, выразившаяся в одиночных пикетах, была, естественно, приурочена ко Дню Конституции) - мудрость очень высокой пробы. Пока что профилактика, надо признать, ведется из рук вон плохо. Конституция декларирует очень многое, слишком многое из того, чего мы не видим в реальной жизни: свободные и честные выборы, разделение и сменяемость властей, свобода слова, митингов и шествий...
Особенно заметно, конечно, нарушение права на митинги. Просто потому, что происходит это не в тиши кабинетов, а у всех на виду. Во всех смыслах слова - демонстративно. Приговор Константину Котову, получившему четыре года колонии не за то, что покалечил или ограбил кого-то, а всего лишь за то, что дважды поучаствовал в пусть и не согласованной, но абсолютно мирной акции, - надругательство не только над духом, но уже и над буквой Основного закона.
Понятно, что началось это далеко не вчера. Но в 2019-м процесс "закручивания гаек" явно перешел в новую стадию. Концепция "суверенной демократии", предусматривающая какое-никакое политическое маневрирование, не только кнут, но и пряник, сдана в утиль. Налицо - рождение новой политической модели, названия которой пока еще не придумано. Рискну предложить свое - арЕстократия.
Самое плохое в этом - то, что наши арестократы уже, похоже, не могут остановиться. Тут как с ездой на велосипеде: перестанешь крутить педали - тут же рухнешь. Закон ведь в России, как известно, что дышло. И при определенных условиях может быстро сменить вектор.
В материалах громких политических дел последнего времени просматривается целый ряд деяний, предусмотренных УК, которые можно вменить в вину самим блюстителям закона: "злоупотребление должностными полномочиями", "фальсификация доказательств", "незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей", "привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела", "вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта"...
Причем рисками такого рода подвергаются не только сами следователи и судьи, но и те, кто высказывает им пожелания и кому они отвечают: "Постараемся". Ибо "вмешательство в какой бы то ни было форме" в деятельность суда, прокурора, следователя или лица, производящего дознание, в наиболее тяжелом его варианте - то есть, если совершено "лицом с использованием своего служебного положения", - карается лишением свободы на срок до 4 лет (статья 294 УК РФ).
В общем, отступать некуда. Собственно, даже сохранение нынешней степени жесткости политической конструкции не гарантирует сохранения статус-кво. Надо непрерывно усиливать давление, иначе нарастающие и не находящие разрешения противоречия - политические, экономические, социальные - начнут неизбежно расшатывать "вертикаль".
В этом-то и состоит главная угроза для системы: рано или поздно власть упрется в потолок своих охранительных возможностей. О том, что будет после этого, можно прочитать в учебниках по истории России. А еще в лучше - в мемуарах очевидцев катастрофы вековой давности.
Весьма полезно с этой точки зрения ознакомиться с воспоминаниями и размышлениями Павла Милюкова - историка и политического деятеля, первого министра иностранных дел постцарской России.
Основной причиной постигшего страну революционного катаклизма Милюков считал "упорство старого режима", нежелание его меняться в соответствии с требованиями времени: "Инстинкт самосохранения с неизбежностью привел к политике все усиливавшихся репрессий и к разделению России на два лагеря: Россию официальную и всю остальную Россию... Было ясно, что при подобной напряженности общего настроения, при таком состоянии неустойчивого равновесия, с трудом поддерживаемого политикой репрессий и опирающегося на искусственно сорганизованное ничтожное меньшинство, Россия не выдержит никакого серьезного внешнего толчка или внутреннего потрясения".
Впрочем, для самой правящей верхушки пагубность проводимого ею курса была не очевидна до самого конца. Они до последнего свято верили в то, что люди в погонах способны справиться с любыми возникающими политическими проблемами.
"Вино развязало языки, - вспоминал Александр Спиридович, долгое время занимавший пост начальника царской охраны, встречу с друзьями и коллегами, которая состоялась в Петрограде 21 февраля 1917 года - за два дня до начала революции. - В уютном кабинете все были веселы и довольны. Петр Иванович (Секретев, генерал, в 1917 году - начальник автомобильных частей Русской армии. - А.К.) подсмеивался над думцами-революционерами. Они что-то говорят. У них даже списки составлены, кого они будут арестовывать.
- Все мы, дорогой Александр Иванович, все мы записаны на этот списочек... Но ведь и мы не дураки, - потирал руки Петр Иванович. - Мы как выкатим наши грузовички, да как поставим на них пулеметики, так все сразу и будет прикончено..."
Эти упования, кстати, не были совсем уж безосновательными. Сперва события развивались именно такому сценарию: полиция, казаки и воинские команды легко рассеивали участников первых, относительно немногочисленных "несогласованных акций". Но когда на улицы столицы империи высыпали сотни тысяч демонстрантов, все изменилось: солдаты перестали стрелять в толпу и начали расстреливать офицеров...
Можно согласиться со стариком Гегелем: "История учит лишь тому, что она никогда ничему не научила народы". Но, пожалуй, еще более точно и емко высказался на этот счет Василий Ключевский: "История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков".
Теоретически у власти еще есть время "закрыть хвосты", хотя, по мнению знающих политологов и социологов, его остается все меньше. Некоторые даже полагают, что 2019-й - последний относительно спокойный год в Российской Федерации. Рекомендовать обитателям властного Олимпа те или иные варианты "работы над ошибками" не входит в задачи автора. Во-первых, рецепты слишком очевидны, а во-вторых, советы такого рода имеют смысл лишь при наличии у адресата желания меняться, чего пока совершенно не прослеживается.
Хотя одну рекомендацию, пожалуй, все-таки можно дать. Очень важно, чтобы "слуги народа" не забывали куда более древнюю истину: "Так же, как вы судите других, будут судить и вас, и какой мерой вы мерите, такой и вам отмерено будет".
